Так, футурологи Жильберто Галлопин, Алберт Хаммонд, Пол Рескин и Роб Сварт замечают: «…элиты удаляются в защищенные анклавы – главным образом, в богатых странах. В бедных же – в престижные районы проживания <…> Загрязнение окружающей среды выводится за пределы анклавов, внося свой вклад в резкое ухудшение экологической ситуации, возникающее в результате опасных для окружающей среды действий доведенных до отчаяния бедняков и добычи ресурсов для богатых» (Gallopin, Hammond, Ras-kin, and Swart 1997: 34). Схожую ситуацию можно наблюдать в современном мире, когда отходы, загрязняющие окружающую среду, выводятся в более бедные, развивающиеся страны (Urry 2014a; Урри 2017). Можно также говорить о том, что уже сегодня на значительной части Ближнего Востока и Северной Африки расположены как города-крепости, так и множество «диких территорий».

В этом «варварском» будущем нефть, газ, нехватка воды и то и дело вспыхивающие войны вызывают сбои в работе систем производства, транспорта, энергообеспечения, связи и ключевой инфраструктуры (Froggatt and Lahn 2010: ch. 4). Принимая во внимание нехватку энергоресурсов, можно говорить о том, что инфраструктурные системы ожидает коллапс при растущем разделении между регионами, где осуществляется производство, и регионами, где происходит потребление. Утилизация велосипедов, автомашин, грузовиков, компьютеров и телефонов будет производиться на местном уровне. Большую часть времени эти системы не будут работать, а сами города с трудом смогут обеспечивать ее ремонт. Как только инфраструктура перестанет работать, ее просто забросят. Льюис Дартнелл полагает, что некоторые элементы пришедшего в упадок мира необходимо будет «отстраивать заново», с нуля, вновь развивая многочисленные области знаний, необходимые для формирования полноценного общества (Dartnell 2014).

Нехватка энергоресурсов и знаний приведет к падению уровня жизни, повышенному спросу на «продукцию» по большей части приватизированной индустрии безопасности, ограничению почти всех передвижений границами соответствующей местности, вымиранию городов, предназначенных для туристов, и все более частым «новым войнам» за ресурсы (Kaldor, Karl, and Said 2007). Этот сценарий предусматривает наличие частных наемников, а также вооруженных сил, которым отведена роль статистов, армий, набранных не из профессиональных военных (состоящих иногда из детей), использование дешевого оружия, приобретаемого на коммерческом рынке и в интернете, асимметрию военных сил при отсутствии четких линий «фронтов» или договоров и переговорных процессов, нападения на гражданских лиц посредством использования смертников и дронов, наличие полевых командиров, занимающихся как военной, так и предпринимательской деятельностью, а также неопределенно долгую продолжительность подобных войн. Жизнь в городе-крепости проходит на фоне постоянной опасности возникновения военных конфликтов, милитаризации молодых мужчин и насилия над женщинами и девочками.

Эти новые войны будут вестись в условиях упадка государств, когда легитимная государственная власть утрачивает монополию на физическое насилие, прежде всего из-за роста числа «самостоятельных полевых командиров» и гораздо более дешевых средств насилия (Woodbridge 2005: 207). Подобные новые войны будут вестись, скорее всего, за энергию и соответствующие ресурсы, и участвовать в них будут государства, корпорации, неправительственные организации, террористы и многие другие негосударственные сети. И, как уже отмечалось ранее, новые войны сильно ослабляют государства, в результате чего добыча, транспортировка и переработка ресурсов сопряжены со множеством рисков (а это ведет к дальнейшему сокращению доступных энергоресурсов). Войны будут причиной массовой вынужденной миграции.

Это образ городов будущего «Нового Средневековья». Как и в Средние века, здесь будет мало демократии, возможности для легитимного осуществления государствами своей власти будут ограничены, появится множество неправительственных образований, сочетающих в себе военную силу и идеологическое влияние, нелегальная миграция станет массовым явлением, возникнут империи, и будет множество войн и острых конфликтов за контроль над дефицитными ресурсами. Жизнь человека в городах подобна той, которую описывал в «Левиафане» Гоббс, «одинока, бедна, беспросветна, тупа и кратковременна». Лавлок указывает на прохождение пика потребления нефти, газа и воды, а также «западного образа жизни» в целом. Дефицит ресурсов приведет к тому, что экономика и общественная жизнь станут более локальными, чем казалось возможным в условиях все более мобильного XX в. (см. главу 3).

Подобное будущее-антиутопия, полное насилия, описано в фильме «Безумный Макс 2: Воин дороги». Идея фильма возникла вскоре после того, как в 1973 г. Организацией стран – экспортеров нефти были повышены цен на нефть, и начали появляться различные сценарии апокалиптического будущего Запада. Верх в этом рухнувшем обществе берут те, кто имеет доступ к нефти или способен конструировать новые транспортные средства, включая авиационные (о росте частной авиации см.: Budd 2013).

Некоторые специалисты полагают, что предвестником развития подобной антиутопии может служить невероятная история Детройта, автомобильной столицы мира. В свое время Детройт стал третьим по численности населения городом Соединенных Штатов и первым городом мира по доходу на душу населения, отличавшимся самой высокой концентрацией промышленных производств, а расположенный в нем завод Ford River Rouge являлся самым современным промышленным комплексом из всех существовавших на тот момент (Kerr 2002: 126–130). К 1950-м гг. население города составляло почти 2 млн человек, многие из которых были заняты именно на предприятиях автомобильной промышленности, ведущей в то время отрасли мировой экономики. Однако сегодня численность населения Детройта составляет менее 700 тыс. человек. В репортажах из Детройта город предстает заброшенным местом: заброшенные автозаводы, пустые шоссе, почерневшие дома, деревья, тянущиеся из окон никому не нужных небоскребов, половина детей живут за чертой бедности, а многие взрослые функционально неграмотны (о последних днях города-иконы см.: www.guardian.co.uk/film/2010/mar/10/detroit-mo-tor-city-urban-decline).

Антиутопия, воплощением которой стал Детройт, служит иллюстрацией того, что произойдет, если одни города будут превращены в крепости, а другие, подобно Детройту, брошены на произвол судьбы. Брошенные умирать города могут пасть под напором дикой природы, поскольку по своему характеру город – «мультиприродный» феномен (Lorimer 2012). Дикие джунгли таких городов могут оказаться во власти опасных «инвазивных видов» (см.: Monbiot 2013). В подобном мире будущего местности за пределами городов-крепостей будут заселены дикими хищниками; так, сегодня в Детройте четверть бывших городских земель отдана под поля и леса (см.: http://www.nbcnews.com/ id/35767727/ns/us_news-life/t/detroit-wants-save-itself-shrin-king/#.VTTe_v50yUk).

По этим обезлюдевшим территориям будут передвигаться разнообразные «одичавшие» роботы, такие как, например, разработанные на основе «четырехногих бионических роботов-млекопитающих» компании Boston Dynamics, среди которых можно выделить модель Bigdog (см.: http://www. bostondynamics.com/robot_bigdog.html). Эти четырехногие, работающие на аккумуляторах роботы смоделированы таким образом, чтобы имитировать манеру передвижения животных, и способны благодаря датчикам и искусственному интеллекту корректировать свое движение с учетом условий местности. Эти бионические четырехногие способны перевозить людей и тяжелые грузы в условиях различных ландшафтов и отлично подходят для передвижения по дикой местности, населенной большим числом хищников и одичавших домашних животных, обитающих теперь вне пределов городов-крепостей. Следует также ожидать, что в этих диких местах привычным делом станут «алгоритмические убийства», подобные тем, против которых выступает общественное движение под лозунгом «Остановите роботов-убийц» (см.: http://www.stopkillerrobots.org).