– И где ты предлагаешь поужинать?

– В «Охотничьем домике». Это небольшой ресторанчик, он совсем рядом с домом твоих родителей, и там вполне уютно, по вечерам живая музыка. Если предложите что-то другое, обсудим все вместе. Хорошо?

– Хорошо. Я никогда не была в «Охотничьем домике».

Елена Павловна славно накормила нас, и за столом я озвучил своё предложение. Оно было принято. Я даже расспросил её и Льва Трофимовича об их гастрономических пристрастиях.

На следующий день зашёл в сберкассу и снял с книжки сто рублей. На первое время хватит. Около полудня я был в «Охотничьем домике». Решимость устроить всё, как задумал, зашкаливала. Едва войдя в пустой ещё зал, остановил официанта и попросил позвать метрдотеля. Тот ушёл, и через несколько минут из служебного помещения вышел представительный седовласый мужчина. Я представился. Назвал себя и он:

– Михаил Исаакович.

– Очень приятно. Михаил Исаакович, у меня намечается что-то вроде сватовства. Да какое там «вроде»! Сватовство и есть. Шесть персон: родители и будущие жених и невеста.

Михаил Исаакович понимающе кивнул.

– Дело в том, что мне необходимо убедить маму невесты сказать «да».

– Понимаю, – солидно и глубокомысленно произнёс Михаил Исаакович.

– Да то-то и оно, что понимаете, но не совсем. Поверьте, в случае положительного результата, то есть женитьбы, мне не светит богатое приданое или наследство! Я не жулик, и на кону не стоит дом в Крыму. Но мне нельзя ошибиться. Мы в любом случае поженимся, но… такая семья, где очень послушная дочь и очень любящая мать… Вы меня понимаете?

Михаил Исаакович, глядя в пол снова молча кивнул, но я видел, что не зацепило ещё.

– Я хочу… Вы читали «Мастер и Маргарита» Булгакова?

Михаил Исаакович удивлённо поднял глаза и кивнул.

– Я хочу организовать маленький сеанс чёрной магии. Но с обязательным последующим разоблачением!

И тут он дрогнул! Коротким движением руки он указал на столик в углу, предлагая присесть. Мы присели друг напротив друга.

– Я, Михаил Исаакович, хочу с вашей помощью пустить пыль в глаза, а потом, опять же с вашей помощью, эту пыль рассеять. Понятно, что, прежде чем вы решите, помогать мне или нет, а также говорить о вознаграждении за вашу работу, я должен ознакомить вас с, так сказать, сценарием. Согласны? Я не задержу вас надолго.

– Время у меня есть. Четверти часа хватит?

– Хватит. Михаил Исаакович. Я пишу стихи.

Он едва заметно ухмыльнулся. Тогда я молча протянул ему два листка со своими стихами. Он прочитал, потом заинтересованно посмотрел на меня и прочитал ещё раз. Вернул листки и сказал:

– Вполне… недурно, недурно. Чего же вы конкретно от меня хотите?

– Я хочу на время ужина побыть начинающим, но уже вполне известным – в узких кругах – поэтом.

– И как это будет выглядеть? Как вы себе это представляете?

– То, что вы меня знаете, это не удивительно, ведь я заказывал у вас столик. Но меня обязательно должны узнать не меньше трёх посетителей. Два в студенческом возрасте любого пола, а третий должен быть мужчиной постарше. Он будет играть роль редактора какого-нибудь журнала. Этот «редактор», проходя мимо нашего столика, узнает меня, подойдёт и спросит о чём-нибудь. Ну, например, почему материал задерживаю? А студенты просто подойдут за автографом. Найдутся у вас такие? Я оплачу их ужин. И хорошо бы меня попросили прочитать что-нибудь со сцены. Как вы думаете, можно мои стихи читать публично?

Михаил Исаакович впервые улыбнулся не дежурной улыбкой.

– А у вас что-то подобное ещё есть? Можно, можно. А что же насчёт разоблачения?

– Это необходимо по двум причинам. Во-первых, всё равно рано или поздно все узнают, что я, мягко говоря, обманщик. А во-вторых, моя будущая тёща должна понять, что человек, который сумел организовать всё это, сумеет организовать и счастье её дочери.

– Да, интересно. Пожалуй, я помогу вам. А невеста ваша об этом знает?

– Нет.

– На вашем месте я сказал бы. Знаете… как бы чего не вышло. Вам с ней просто необходимо посоветоваться.

– Я подумаю. А теперь нам нужно обговорить размеры вашего гонорара и во сколько обойдутся три ужина для моих «почитателей» и «редактора». Вам пятидесяти рублей хватит?

– Достаточно. А «поклонников» ваших баловать не стоит. Достаточно будет по десятке, а дальше пусть ужинают сами.

Заручившись такой влиятельной поддержкой, я заказал столик не на ближайшую, а на следующую субботу, ведь за один день не успеть подготовиться. Потом обговорил меню и отдал Михаилу Исааковичу задаток. Мы договорились встретиться с ним и подставным народом для репетиции в середине следующей недели. После этого я, весьма довольный собой, поехал на работу.

Я ничего не сказал Ларисе о своих планах. Почему? Боялся? Нет, не боялся, а совершенно точно знал, что она запретит мне это… мероприятие. Вернее, не само мероприятие, а его стиль или, так сказать, жанр.

И вот наступила суббота шестнадцатого июня. Всё отрепетировано, оплачено и приготовлено. Встреча назначена на шестнадцать часов. Я пришёл пораньше, проверил, всё ли готово, а потом нервно ходил по парку в ожидании настоящих и будущих родственников.

Первой пришла Лариса. Странно, но я думал, что она придёт вместе с родителями.

– Мы с Валей прошлись с утра по магазинам. По «колготочным», – добавила она с улыбкой. – С твоей лёгкой руки мы теперь их так и называем.

– Лариса, я хочу попросить тебя… сказать тебе, что… я в том ресторане уже второй раз.

Я хотел предупредить Ларису или, вернее, попросить её ничему не удивляться, но, едва начав, передумал.

– Если честно, у меня на душе как-то неспокойно. Мне кажется, ты задумал что-то. Что? Когда был здесь в первый раз?

– Неделю назад, когда заказывал столик, – с беспечным видом ответил я.

От дальнейших расспросов меня спас приход моих родителей. Пока я знакомил их с Ларисой, пришли и её родители. Все перезнакомились и пошли к столу.

Нас радушно встретил сам безупречный и импозантный Михаил Исаакович. Он приветствовал меня, назвав по имени, но на «вы» и первым протянул мне руку, чем поверг в тихий восторг моего отца, который очень любит и ценит знакомства с влиятельными или просто полезными людьми. А остальные восприняли это как должное. «Ну подождите, голубчики», – думал я, а у самого внутри всё тряслось и потели ладони.

Началось всё, как и было задумано, не сразу. Сначала лёгкие закуски и такие же лёгкие разговоры: погода, природа, политика и дефицит. А потом… потом это началось. И началось так же легко, как закуски и разговоры. Сначала и не понял никто ничего. Просто к нашему столу подошла девушка и обратилась сначала ко всем, а потом только ко мне:

– Извините, товарищи. Андрей, не знаю, как вас по отчеству, можно автограф?

Она подала мне тоненькую книжку. (Хорошо, что не толстую!) На обложке было написано крупными буквами «Дитя моё», а имя автора – Лариса Тараканова (и тут Лариса!) – на самом верху и меленько. Молодец, девушка! Я открыл книгу и, почти полностью закрыв титульный лист рукой с авторучкой, написал: «От автора. Лариса». Девчушка горячо меня поблагодарила и ушла к своему столику, а для меня начались нелёгкие минуты. Первой очнулась Лариса.

– Андрюш, что это было?

Не дожидаясь, когда я отвечу Ларисе, Елена Павловна, как мне показалось, с некоторой долей иронии обратилась ко мне на «вы».

– И много вы уже… написали?

Ох, как бы тяжело мне пришлось, если бы не Михаил Исаакович! Он явно всё видел и руководил процессом. Мимо вальяжной походкой слегка выпившего человека прошёл полный мужчина, но вдруг остановился и, громко воскликнув: «Андрюшка! Ты?», – подошёл к нашему столу.

– Извините, граждане! Всего пара секунд! Андрей, ты куда пропал и где материал? Я тебе почти пять страниц отвёл. Где? Скоро сборник должен уйти на утверждение. Нельзя так поступать со мной!

– Николай Николаевич, давай отложим это на завтра. Хотя… завтра воскресенье. Я в понедельник всё принесу, – бормотал я выученный текст.