Шэнь Янхуэй был сбит с толку, взволнован и напуган, поэтому обвинял во всем меня. Если бы не я, папа не был бы так настроен против продажи зеркала. Согласись он на сделку, не поругался бы с мачехой и аварии бы не случилось.

Брат позвонил не столько для того, чтобы попросить утешения и помощи, а чтобы выговориться и осыпать ругательствами. Слушая его, я смутно вспомнила обещание отца, когда тот покидал остров: «Сяо-Ло, знаю, о чем ты беспокоишься. Ты не единственная носишь фамилию Шэнь. Не волнуйся, я помогу Янхуэю позаботиться о зеркале и никогда его не продам!»

Отец с самого моего детства и до совершеннолетия всегда был добрым и уступчивым человеком без принципов и особых талантов, похожим на липкое тесто: любой мог слепить из него что угодно по своему вкусу. Поэтому он часто противоречил своим же обещаниям и избегал любой ответственности. Мама у меня была не только талантливая, но и красивая, однако из-за внебрачной связи с коллегой развелась с отцом. Хоть окружающие и критиковали ее, а я была холодна и разочарована в ней, но никогда не винила маму за развод, потому что такие мужчины, как отец, делают женщин несчастными.

Оттого я очень удивилась, услышав, как он боролся, чтобы сдержать слово. Не менее неожиданным было узнать, что в критическую минуту этот человек пожертвовал собой ради жены и ребенка. Точно никогда бы не подумала, что папа с таким трудом сдержит слово и что это закончится вот так.

– Сколько времени займет операция? – с тяжелым сердцем спросила я.

– Врач сказал, много. Точно неизвестно, но минимум два-три часа.

– Кто присматривает за тобой?

– Мне не нужна нянька!

Подростковый бунт… Нужно как-то иначе выразиться.

– Кто из родственников сейчас в больнице?

– Моя тетя. Она то и дело ругается, говорит, что это папа виноват, и спрашивает меня, сколько я унаследовал от дедушки. Достала уже!

Дерзкая же у них семейка. К счастью, Шэнь Янхуэй унаследовал это качество, поэтому в случае чего даст отпор.

– У вас достаточно денег?

Хоть они и получили все сбережения дедушки, но потратили почти все на выплату ипотеки и покупку автомобиля.

– А если недостаточно? Неужели дашь нам с мамой?

– У меня есть немного, так что могу вам перевести. Сколько нужно? – проигнорировав его резкий тон, спросила я.

Мальчик молчал.

– Алло? Ты тут?

– Кому нужны твои гребаные деньги?! – фыркнул он. – Пока мама лежала в коме, позвонил человек, который хотел купить зеркало, и я согласился! Шэнь Ло, скажу тебе вот что: мне плевать на это разбитое зеркало, оно меня бесит! Что насчет дедушки и бабушки Шэнь, так меня это вообще не касается!

– Янхуэй, ты…

Хотела сказать, что дело все-таки не во мне, а в назойливом покупателе, который названивал снова и снова. Они с матерью надеялись отомстить мне, но не ожидали, что все так выйдет. Однако, подумав о мачехе, пережившей кому, и неопределенной судьбе отца, я промолчала.

– Раз зеркало продано, тебе следует позаботиться о деньгах. Твоя тетя явно любит их больше, чем собственного племянника.

– Думаешь, я дурак? Конечно, понимаю, что не нужно кричать о них направо и налево, – пренебрежительно отозвался мальчишка.

– Можешь позвонить, когда операция закончится?

– Как думаешь, все пройдет хорошо? – шмыгнув носом и снова заплакав, спросил Янхуэй.

– Во Вселенной все взаимосвязано, и если думать о хорошем, то наши мысли приведут нас туда, куда нам нужно, – утешала я нас обоих.

– Ладно, я тебе позвоню.

– Буду ждать.

– И да, на всякий случай… мы не закончили! – закончив говорить, мелкий бросил трубку.

Я держала телефон в оцепенении, чувствуя, как тяжело стало на душе.

Когда я ссорилась с папой, то никогда не вела себя по-свински и не делала вид, что он мне никто. Я всегда переживала. Даже если прямо сейчас рвануть через Тихий океан, на это уйдет больше десяти часов, а операция к тому времени закончится.

Холодная рука сжала мою, и я, словно маленький ребенок, встретивший взрослого, тут же крепко ухватилась за нее. Странно… Температура тела Цзюйланя ниже нормальной, но, когда держу его за руку, мне становится теплее.

– Я уже отправил сообщение Виолетте, она свяжется со своими коллегами в Шанхае и сделает все возможное, чтобы спасти твоего отца.

Не знаю, поможет ли это, но мне стало гораздо легче.

С опозданием я заметила, что, пока я сидела в шлюпке, ноги моего спутника онемели и перестали его слушаться, поэтому он согнулся, чтобы держать меня за руку.

– А твои ноги… Ты сможешь превратиться? – Я поспешно встала.

– Все в порядке. Могу продержаться еще немного.

– Иди скорее в море!

– Ты сейчас в плохом настроении, и тебе следует вернуться на яхту, чтобы отдохнуть и дождаться звонка Янхуэя. Обо мне не беспокойся…

– Хочу быть с тобой, даже если мне плохо. Знаю, что можешь о себе позаботиться и не нуждаешься во мне, но это же ты!..

Будь то физически или морально, Цзюйлань гораздо сильнее меня, и все это время именно я нуждалась в нем.

Мужчина замолчал, взглянул на меня и сказал:

– Ты мне тоже нужна.

Улыбаясь, я уже собиралась ответить ему, как вдруг он снова жестом велел мне молчать. Какое-то время он прислушивался, а потом сообщил неожиданную новость:

– К нам приближаются два судна.

Я ничего не слышала, но Цзюйлань не стал бы врать.

– Море такое большое, но почему-то корабль должен пройти именно там, где мы стоим?

– Возможно, это не случайно.

Я испугалась.

– После тех случаев прошло уже слишком много времени. Поторопись и иди в море. Кто бы это ни был, я разберусь.

Цзюйлань проигнорировал мое предложение.

– Вернись на яхту. Иди в каюту и оставайся с Лянлян.

Я крепко сжала его руку, показывая, что если он не уйдет в море сейчас, то может забыть о моем возвращении на яхту.

Он внимательно посмотрел на меня и промолчал. На всякий случай я спрятала мобильный, висящий у меня на груди, под свитер.

Мы держались за руки, спокойно глядя в темноту. Постепенно приближался рев мотора, и мимо нас на большой скорости пронеслись два катера. Они обошли нас с двух сторон, опасаясь, что мы можем сбежать, и их намерения явно были недобрыми. Моя надежда на благоприятный исход пошатнулась.

– Прыгай скорее в воду! Зачем бы они ни явились, я разберусь. В любом случае люди тебя раздражают и общение у тебя с ними не клеится, поэтому тебе нет смысла оставаться!

Цзюйлань не шелохнулся и не ответил.

Понимаю его чувства: он не хочет, чтобы его невеста встречалась лицом к лицу с опасностью одна, но и я не могу позволить ему остаться. Придется надавить на больное…

– Если они увидят тебя, вот тогда мне точно будет грозить опасность! Человеческая жадность сведет их с ума…

Мужчина внезапно опустил голову, а затем поцеловал меня. Это было очень неожиданно…

– Для меня самое главное – твоя жизнь. О чем бы они ни попросили – сотрудничай. Пока ты в порядке, все остальное не имеет значения, включая меня и мой секрет.

Он что, говорит о…

– Просишь предать тебя?

– Это не предательство, а обмен! При необходимости ты можешь обменять свою безопасность на меня, а я сам себя защищу.

Совсем с ума сошел?..

– Обменять тебя… на мою безопасность? – подавленно повторила я. – Разве это не предательство?

Цзюйлань начал терять терпение и, путаясь в словах, твердо сказал:

– Пока ты в безопасности, неважно, обманешь ли меня или предашь!

В этот момент нас ослепил свет прожектора с катера, и мы замолчали.

На каждом судне стояло по группе здоровяков с оружием, два черных ствола были нацелены на нас. Даже нечеловеческое тело вряд ли выдержит дождь из пуль.

За исключением стрельбы по мишеням на военных учениях, я никогда в жизни не видела настоящего оружия. Вот в США, например, гражданским разрешено владеть оружием, чем пользуются домохозяйки и носят в сумочках пистолеты. Хотя мужчины перед нами не были похожи на типичных обывателей…