Тогда он испытал стыд и беспомощность. Стыд за привилегированную жизнь, о которой эти сыновья простолюдинов не могли даже мечтать. Стыд оттого, что у него было полдюжины учителей и доступ к любой желаемой книге, а он всегда считал это обузой.

Он также знал, что не может изменить их способности. Он не мог ни обучить их, ни переубедить. Не по-мужски чувствовать себя слабым, или глупым, или неумелым, и никто из юнг не примет его попытку предложить им помощь. Это лишь послужит очередным напоминанием о разнице между ними, об их собственных изъянах и несправедливости жизни.

Кейл снова почувствовал одиночество и непреодолимое желание спрятаться от мира. Он спрятал книги и выскользнул, чтобы посидеть с ночными дозорными и почитать при свете факела, но чувствовал не меньше опасений за других и не меньше стыда. Вскоре каждый случай пренебрежения, каждый момент жестокости, каждая попытка морсержанта сломить юнгу, которого следовало воспитывать, воспринимались Кейлом как удар под дых. Он больше не мог мириться с этим. И не будет.

Однажды ночью Кейл отправился в офицерские казармы, чтобы повидать Квала. Юноша в своих брюках и грязной рубашке выглядел как жалкий новобранец. Идти было недалеко, а в небе сияла луна – пару минут он шел по утрамбованному песку вдоль безопасного по большей части пляжа, уворачиваясь от коряг, крабов, кидающих камушки пацанов, игнорирующих отбой морпехов и юных влюбленных.

По сравнению с гадюшником юнг офицерские казармы выглядели прямо-таки роскошно. Втрое большего размера и вполовину меньше жильцов; фонари с китовым жиром освещают мягким светом коридоры; гладкие деревянные полы не хрустят, а клацают под ногами, кое-где даже устланные шкурами зверей… Жилых помещений Кейл не увидел, но прикинул, что на кроватях настоящие матрасы.

Ему пришлось расспросить парочку раздраженных старшин, но в итоге Кейл нашел своего морсержанта за столом с другими мужчинами. Похоже, играли на деньги.

– Морсержант Квал. Можно вас на минутку, сэр?

Все мужчины повернулись, но, не проявив интереса, вернулись к игре. Квал долго сидел, вытаращившись, затем отвел взгляд и произнес:

– Чего ты хочешь?

– Мне надо кое-что обсудить, сэр. Наедине, пожалуйста.

Офицер не поднял глаз.

– Как видишь, я занят.

– Да, сэр. Я рад подождать. – Кейл нашел себе стул.

– Это офицерская столовка, новобранец. Здесь тебе ждать нельзя.

Что ж, если именно так тому и быть…

– Этим вечером я принц Ратама, морсержант. Не «новобранец». Думаю, эти господа меня потерпят. – Он с некоторым удовольствием смотрел, как остальные за столом напряглись.

Игра в кости прекратилась, несколько мужчин прочистили горло. Один из них посмотрел на Кейла с застывшей на лице вымученной улыбкой:

– Принц Ратама? Я морсержант Веа – очень приятно познакомиться. Мы все знали, что вы тут с нами, но этот жадина Квал где-то прятал вас. Добро пожаловать.

Кейл улыбнулся, кивнул:

– Благодарю, морсержант. И простите, что помешал вашей игре, но не могла бы она выдержать короткий перерыв? Я верну морсержанта Квала без промедления.

– Конечно. Никаких проблем. Пожалуйста. – Веа указал на стулья.

Трое других мужчин встали с фальшивыми улыбками, собирая свой выигрыш или переживая проигрыш, и направились в конец зала, очевидно к своим спальням. Кейл предвидел, что они не вернутся.

Квал сверлил его глазами, и взгляд этот говорил о многом – но не шибко приятном.

– Извиняюсь за все это, но я не…

– Просто начинай уже.

Кейл поерзал на сиденье.

– Ну ладно. То, как вы обращаетесь с новобранцами – мне это не нравится.

Квал молча приподнял брови.

– Это перебор. Я провожу с ними каждый день и могу видеть, что ваш метод не работает. Скорее наоборот, заставляет их стараться меньше и действовать хуже, чем они могли бы в ином случае.

На пару мгновений затянулось молчание.

– Ты что, стал знатоком? Несколько месяцев как новобранец, и уже знаешь мою работу лучше, чем я? Так?

Кейл не знал, что сказать. «Да?»

– Проводишь время с лучшими из лучших, не так ли? Или ты просто расстроен, что страдают самые худшие рекруты? Как благородно. Ну, знаешь что, избалованный мелкий сопляк… Здесь, в реальном мире, люди проигрывают. Люди голодают. А всевозможные никчемные идиоты недостаточно хороши для того, чтобы быть матросами или морпехами. И я не хочу, чтоб они ими были, потому что в один прекрасный денек из-за них просто убьют остальных.

Кейл ощутил, как в нем поднимается знакомый жар.

– Они не никчемны. Им просто нужно больше руководства – лучшего руководства. Может, какое-нибудь гребаное поощрение.

Квал пренебрежительно фыркнул, но его шея покраснела.

– Ты, мелкий чванливый засранец. Думаешь, ты знаешь лучше? Как будто я не занимался этим пятнадцать гребаных лет?

– Один и тот же паршивый год пятнадцать раз кряду, морсержант?

Они оба встали.

– Кем, черт подери, ты себя возомнил, новичок? Принцем флота, да? Как думаешь, что сказал мне человек твоего отца, когда ты сюда пришел? Думаешь, я не знаю, что ты останешься здесь, пока он не скажет иначе? Не знаю, что он хотел тебя убрать с глаз долой? Как думаешь, какой властью ты здесь наделен, юнга?

Мужчина рванулся вперед, одной рукой схватив Кейла за горло и стиснув другую в кулак, толкнул парня назад, прижимая к стене, и медленно заговорил:

– Я могу избить тебя до крови, и кому ты расскажешь? Я твой командир, а ты – непочтительный, недисциплинированный новичок. Твой собственный отец знает, каков ты. Да он бы поблагодарил меня за то, что я учу тебя кое-каким богом клятым манерам.

Вероятно, и так, если тебе это удастся.

Кейл видел в глазах офицера удовольствие и победу. Страх, который он испытывал от осознания правоты мужчины, не заставил юношу забыть, зачем он пришел, но что он мог сделать? Хватка на его горле немного ослабла – Квал уже получил, что хотел.

– Убирайся с глаз моих. И не приходи сюда больше. Просто держи рот на замке, не трать попусту время, и я дам тебе уйти со флота в целости. А иначе… – Он пожал плечами, затем ударил толстым кулаком рядом с головой Кейла. – Я сделаю твою жизнь невыносимой. – Отпустив Кейла, он развернулся к столу, чтобы собрать свои вещи.

Кейл отмел порыв запрыгнуть офицеру на спину и повалить его на землю. Квал являл собою двести фунтов злого, пьяного морпеха. Битва будет краткой и неравной… На слегка дрожащих ногах Кейл вышел в ночь.

Но это было пять месяцев назад. Время года изменилось. Небеса – владения Ранги – взбаламутило муссоном, и вздымались огромные волны, но не достигали Шри-Кона, и как минимум неделю или две островитяне держали свои мысли о злобных богах при себе. А теперь солнце запекало все открытое ему до выбеленной, иссушенной кондиции, и рекруты прятались в тени не меньше, чем тренировались.

В ту ночь после стычки с офицером Кейл вернулся к себе и сидел на казарменной койке, лихорадочно соображая, затем взял перо с бумагой и составил письмо, которое попросил Тхетму отнести во дворец, когда тот сможет.

– Лично в руки Амиту из Нарана, брат. Если не сможешь его найти, просто вернись.

Тхетма ушел, не задавая вопросов. Он преодолел кордоны и сотню пристальных взглядов слуг с вопросами о том, зачем почерневший от солнца новобранец бродит по дворцу и требует иноземного наставника, но все-таки нашел Амита. Затем он вернулся и подмигнул с заносчивой ухмылкой, и Кейл сдержал желание обнять его.

Старик нанес визит несколько дней спустя и после того, как Кейл объяснил свою проблему, сразу же согласился помочь.

– В моей стране есть старая поговорка, – сказал он с усмешкой, – что не существует правил на войне. Я всегда считал ее нелепой. Правил явно не существует вообще.

К тому времени, как морсержант Квал сформировал команды и передал Кейлу его «партию» бедолаг-новобранцев, они с Амитом обсудили свои планы на месяцы до итоговых состязаний и завершения учебы. В основном именно Амит разработал необходимые рекомендации по питанию, заявив, что они крайне важны для атлетов и воинов у него дома. Но превратить мальчишек в команду предстояло именно Кейлу.