– Принц Ратама! – Знакомый женский голос. Кейл обернулся и увидел, как подруга Лани, Мэли, делает искусный реверанс.

– Мэли, рад тебя видеть. – На ней было простое, скромное неяркое платье, как и на всех женщинах в поле зрения Кейла.

– Вот уж не думали, что тебе удастся прийти этим вечером. – Она сморщила свое девичье личико с видом озорной осведомленности.

– И я тоже. Полагаю, монахи сыты мной по горло.

Усмешка Мэли сияла, как до блеска начищенный воск.

– Что ж, их потеря. – Она многозначительно взглянула в сторону танцпола.

– Ох, – промямлил Кейл, – не хочешь ли потанцевать?

Она захлопала ресницами.

– С удовольствием, мой принц! – Затем она изобразила нечто среднее между рвением и почтением – откровенно фальшивая поза, подумал Кейл, но все равно соблазнительная.

Они вышли на танцпол вместе с дюжиной других пар. Музыканты играли бодрее обычного, и раньше, возможно, все эти пляски устрашили бы Кейла, но почему-то после «чинга» больше не казались такой уж тягомотиной. Как и ожидал Кейл, музыка часто прерывалась громом, который встречали смешками, тостами или вовсе безразличием.

Когда темп замедлился и пары встали в более близкие, интимные позиции, Мэли прошептала:

– Твоя тетя – компаньонка Лани этим вечером. – Ты уже видел ее? Лани? – Она незаметно стрельнула глазами в дальний конец зала.

Кейл не мог ничего толком разглядеть между всеми этими людьми и покачал головой. При следующей возможности Мэли зашептала снова:

– Пока она торчит у себя за столом. Но, конечно, ей в итоге придется… воспользоваться уборной, а они все за пределами зала. – Кейл приподнял бровь. – Если направиться назад к королевскому крылу, можно будет случайно встретить ее на обратном пути, если есть такое желание. – Она мило улыбнулась.

– Комнаты прислуги, – сказал Кейл и заметил удивление Мэли. – Этой ночью они будут пустовать, и это ближе и… там меньше ожидается принцесса, надо думать. И больше приватности.

Мэли театрально оглядела Кейла сверху донизу так, будто видела его в каком-то другом ракурсе.

– Ну да, мой принц. Не сомневаюсь, ты прав.

Они закончили танец и поклонились друг другу. Кейл схватил бутылку вина, после чего прокрался вдоль стены. Он обнаружил зал для слуг безлюдным – все они либо работали на вечеринке, либо прятались дома от шторма со своими семьями, либо сопровождали короля с его советом. Кейл снова поморщился от громкого стука своих ботинок в пустом коридоре, но со всей осторожностью прокрался к жилищу слуг.

Ни одна из дверей не была заперта, поэтому Кейл проскользнул в ближайшую и стал ждать. Его ладони вспотели, в горле пересохло, и он забыл стаканы, поэтому пил вино прямо из бутылки. Каков, собственно, план? А нет никакого плана.

Говорить Лани всякие утешительные нежности было прекрасно в теории и весьма легко, не покидая зарешеченную и запертую келью в монастыре, но теперь, когда он дошел до дела, его мысли казались спутанными. Ради всего святого, ты плясал «чинг» Тамо, ты умеешь проходить сквозь стены своим разумом, наверняка ты сможешь и это.

Он закрыл глаза и сосредоточился на своем дыхании. Сперва он услышал отдаленные раскаты грома, такие частые, что казалось, они теперь звучали непрерывно; услышал, как дождь барабанит по двору, пробиваясь через окна, словно рукоплещет огромная толпа, затем вынужден был сжечь выползшее наружу воспоминание о бухте Сулу. Он вдыхал запах мокрых кирпичей и травы, волнами разносимый ветром, и думал, как чудесно обонять и чувствовать шторм из безопасного дворца – как чудесно просто быть живым. Затем он уловил нотки ванили и рома.

Когда он открыл глаза, Лани стояла перед ним с туфельками в руках и в платье, гораздо более откровенном и экстравагантном, чем у других. На глазах у нее были слезы, но она улыбнулась и пошла к нему, а Кейл, оставив бутылку вина на полу возле кровати слуги, встал и раскинул руки. Он обвил их вокруг Лани, положил подбородок ей на макушку и крепко прижал к себе, вдыхая ее аромат.

– Ты здесь, – прошептала она, и он улыбнулся незаметно для нее.

– Я не намерен позволить кучке стариков и лужице воды остановить меня, не так ли? – Он почувствовал, как она затряслась от смеха или, возможно, от всхлипа, и прижалась к нему еще крепче. В ее голосе звучало волнение: – Ты получил мое письмо?

Кейл сразу понял ее страх. Если бы он его не прочел, ей пришлось бы рассказать ему сейчас, и она не знала, как он отреагирует.

– Да, – сказал Кейл, и хотя он подумал, что было бы легче не смотреть на Лани, слегка отстранился, чтобы взглянуть ей в глаза. Она хотела заговорить, но он покачал головой, пытаясь подобрать слова. – У меня… У меня нет особой цели в этом мире, Лани, но… ты – ее часть, до конца моей жизни. Ты не одинока, ты никогда не будешь одинока. Даже если ты за морем, даже если я никогда больше тебя не увижу. Я люблю тебя. И я приду к тебе, когда ни попросишь и как ни попросишь. Я не хочу от тебя ничего такого, чего ты не можешь дать. Это… это все, что я хотел сказать.

Она пристально глядела на него, и шторм исчез. Потом она плакала и вернулась в его объятия, они целовались, упав на кровать. Он едва мог видеть ее, кроме как в постоянных вспышках молний, а без них не существовало ничего, лишь ее лицо в темноте.

Время словно застыло, когда Лани, выскользнув из своего изысканного платья, расстегивала одежду Кейла, и все это казалось сном. Белые сполохи снова и снова являли ее все более нагой верхом на нем. Сперва ее обнаженные плечи; следом ее маленькие, округлые груди; затем гладкий, плоский живот. Ее язык был у Кейла во рту, ее руки блуждали по всему его телу.

– Я хочу тебя, – сказала она, и в каком-то далеком месте он вспомнил, что это не дозволено. Его руки сдернули платье, проводя пальцами по ее обнаженной спине, обхватили ее сзади и потянули вниз, прижав к телу.

– Твоя… брачная ночь, – произнес он. Лани взяла его лицо в ладони и посмотрела ему в глаза.

– У многих девственниц… не бывает крови, – произнесла она между неровными вдохами, затем снова погрузила язык ему в рот, прежде чем прерваться и сказать, с некоторой грустью, как показалось Кейлу: – Тебе нельзя кончать в меня, это единственное правило. Сумеешь так?

Мелкая, крохотная, незначительная часть разума Кейла прошептала: «Вряд ли нам стоит идти на этот риск», но его губы сказали: «Да», и Лани сняла с него штаны до лодыжек. Она взяла орган Кейла в рот, и он увидел ее руку между ее ног, когда еще одна серия вспышек осветила комнату. Он сосредоточился на своем дыхании, откинул голову на кровать, а затем Лани подалась вперед, скользя грудью и бедрами вверх по его телу.

Он испытал желание перевернуть ее на спину и перехватить контроль – двигаясь напористо и глубоко, – но она удержала его коленями и наклонилась вперед, так что их лица почти соприкоснулись, затем использовала руку, чтобы направить его твердый ствол себе навстречу. Сперва он ощутил тепло, будто окунул ступни в Ланкону, а затем нырнул за грань. Лани ахнула и поцеловала его, двигаясь вперед и назад, из стороны в сторону.

В тот момент Кейл возлюбил Ранги. Гнев бога освещал ночное небо, когда Лани отстранялась, белый свет очерчивал изгибы ее тела, когда она двигалась на нем, ее волосы и груди подскакивали в такт дыханию, а стоны усиливались в естественном ритме, который чуть не заставил Кейла нарушить ее правило.

Это не могло длиться достаточно долго; это длилось вечно. Он держал ее, пока она извивалась – за бедра, за груди, за чресла. Он царапал, он шлепал, он тискал ее, а потом она задрожала, и он почувствовал, как она сжимает его плоть внутри.

– Лани… – сказал он, но уже слишком поздно.

Он сосредоточился на своем дыхании, спасая быстро тонущий корабль, но тут она задрожала и вскрикнула снова, и он забил на всё и нарушил ее правило, а ей, казалось, было плевать.

Она рухнула на него сверху, все еще подергиваясь и издавая тихие стоны, которые заставили его сделать то же самое. Он не мог подобрать слова, хотя чувствовал, что должен извиниться.