Домбровский перестал быть командиром, и командование польской полубригадой было передано французскому генералу Виньолю. В мае 1802 года эту полубригаду, расквартированную в Тоскане, погрузили на корабли в Ливорно и перебросили на остров Сан-Доминго, где французская армия во главе с генералом Леклерком подавила восстание негров. При этом мужественно сражавшийся двухтысячный польский отряд погиб не столько в результате боев, сколько из-за убийственного климата.

Однако это не помешало Бонапарту послать из Генуи в Сан-Доминго вторую польскую бригаду, которую постигла та же судьба. Третья польская полубригада и полк улан избежали этой участи, так как Бонапарт экспедицию на Сан-Доминго свернул. Посланные в Апулию, они сражались там с кельтами и англичанами.

Действия Бонапарта по отношению к польским легионам не могут быть оправданными никакими соображениями. Их героические усилия закончились беспрецедентным поражением. И все же ни одно зерно, посеянное в благодатную почву, не дало таких буйных всходов, как зерна, внесенные в польскую землю легионами.

Тем не менее все их памятные записки и манифесты терялись в потоке представленных в то время правительствам и их лидерам политических статей и программ или объявленных в печати. Однако споры и интриги между легионерами прекратились.

Военный подвиг легионов даром не пропал. В то время, когда народ, раздавленный бременем разделов, расчлененный и лишенный своего имени захватчиками, казалось, фаталистически примирился с этим и залег в спячку, легионы громко поднимали свой голос. Во всем мире был слышен их протест, содержавший идею возрождения польского народа и государства, его воинской славы, которая сильно пострадала в последних двух войнах. И если Костюшко просто протестовал против приписываемых ему слов «finis Poloniae»²², то легионы на деле доказали, что народ веру в свое возрождение не утратил.

Военная слава легионов доходила до Польши, высвечивая личности Домбровского, Княжевича, Вельхорского, Зайончека, Косиньского и многих других, пробуждая патриотические чувства у лучшей части польского общества и отрывая ее от унылой действительности. При этом переписывавшиеся и тайно распространявшиеся обращения Домбровского привлекали в легионы бывших офицеров. Непосредственно же политической пропагандой в Польше занималась польская Депутация, штаб-квартира которой находилась в Париже.

Она направляла в Польшу агитаторов и организовывала заговоры с целью подготовки народного восстания. Причем заговоры, спровоцированные эмиссарами парижской Депутации, являлись более чем странными. Ведь, хотя эмиссары и действовали тайно, практики у них, видимо, явно не хватало. Сказывалась и память о прежних публичных конфедерациях. О действиях этих тайных эмиссаров не знал только тот, кто этого не хотел, – разговоры велись открыто, а переписка осуществлялась без всякой, даже примитивной осторожности.

Поэтому лучше всего о них была информирована оккупационная полиция. Она до поры до времени их терпела, прибегая в том числе к провокаторам, а затем, перехватив переписку, организовывала громкие процессы, обвиняла и карала подозреваемых, делая из них мучеников народного дела. В результате все эти заговоры не только не влияли на шляхтичей, но, пожалуй, их даже отпугивали.

Типичным примером такого наивного заговора была конфедерация, созданная 6 января 1796 года в Кракове для поддержки целей парижской Депутации и легионов, а затем перенесенная во Львов под названием «Центральная ассамблея». Она состояла из помещиков во главе с Валерьяном Дзедушицким. Члены этой конфедерации рассуждали столь открыто, что комендант Львова генерал граф Арнонкур пренебрежительно отмахнулся от нее, полагая, что, кроме пустых разговоров, опасности для государства не существует. Тем более что многие заговорщики руководствовались идеей восстановления Польши Австрией.

Однако в Валахии возле галицкой границы скрывалось множество польских военных, бежавших туда после последних проигранных битв. И «Центральная ассамблея» этих военных в их крайней нищете поддерживала как в моральном, так и в материальном плане, рассчитывая на то, что во время войны с Россией они могут пригодиться. В ожидании войны Турции с Россией «Центральная ассамблея» готовила также восстания на Волыни, в Брацлавском воеводстве и Киеве, рекомендуя привлекать в ряды заговорщиков также мещан и крестьян.

Рассчитывала на выходцев из Польши в Валахии и французская Директория. Когда Турция начала затягивать с объявлением войны России, она без колебания начала подговаривать их к осуществлению нападений на русскую границу, чтобы спровоцировать русско-турецкую войну и вывести тем самым Россию из состава анти-французской коалиции.

Рассчитывала на них, наконец, и Россия, настраивая бывших польских военных против Австрии и надеясь добиться от них согласия на оккупацию восточной части Галиции. Причем, по всей видимости, России это удалось. Так, Ксаверий Повала-Домбров-ский (родственником командира легиона Яна Генрика Домбровского не являлся), один из организаторов этих беженцев, присланный парижской Депутацией, попался на удочку России и привел в нее значительное их число, снискав за это великую милость.

Другой же, Иоахим Дениско, пытался убедить выходцев из Польши в Валахии атаковать Австрию, а когда наткнулся на их сопротивление и яростный протест львовской «Центральной ассамблеи», увидевшей ужасные последствия такого безумного предприятия, организовал тем не менее нападение двухсот отчаянных головорезов на австрийские пограничные заставы. Нападавших легко отразили, и восемь из них повесили, но самому Дениско удалось скрыться в России, где его щедро отблагодарили. Ведь организованная им атака бросила тень на членов львовской «Центральной ассамблеи», что привело к многолетнему следствию и заключению некоторых из них в тюрьму. Гонения распространились и на организацию заговорщиков, которую по поручению львовской «Центральной ассамблеи» организовал в Литве генерал Гедройц.

Этот печальный конец львовской «Центральной ассамблеи» не помешал парижской Депутации создать в конце сентября 1798 года новую и на этот раз радикальную организацию заговорщиков в Варшаве под названием «Общество польских республиканцев». Это общество для привлечения крестьянства в своем уставе провозгласило стремление к свободе и установлению равноправия крестьян с другими гражданами Польши, а также декларировало ненависть к тирании, бесправию и монархизму.

Деятельность общества вылилась в мелкие демонстрации в Варшаве, которые были приписаны австрийским эмиссарам, имевшим цель захватить Пруссию, связанную с Францией. Этот заговор прошел бы бесследно, если бы им не воспользовался Костюшко, о чем мы расскажем несколько позже.

На этом намерения проводить компромиссную политику с использованием в интересах Польши Австрии или Пруссии себя исчерпали. Стало окончательно ясно, что поляки не смогут навязать ее участвовавшим в разделах правительствам и что они сумеют воспользоваться ею только в том случае, если одно из этих правительств выступит вместе с ними против остальных и тогда будет готово пойти на некоторые уступки.

По этой причине политика компромиссов в русской части Польши оказалась более успешной. Дело заключалось в том, что занявший российский престол 17 ноября 1796 года после смерти Екатерины II император Павел I, изменяя политику своей матери, перестал мстить полякам, посетил Костюшко в тюрьме и освободил его, а также несколько тысяч польских военных и политиков, участвовавших в последнем восстании, сослав их вглубь России. С его стороны это был шаг человеколюбия и в то же время ловкий ход, потому что условием их освобождения, особенно Костюшко, было принесение ими верноподданнической присяги.

Для освобождения заключенных Костюшко выполнил это условие, за что получил разрешение на выезд за границу и подарок в размере 50 000 рублей. Это было воспринято всеми как отказ от борьбы и примирение поляков с новым правлением. Многим Павел вернул конфискованное имущество, некоторых назначил в Сенат, а других в различные столичные учреждения.