Большинство шляхтичей подчинились разделам Польши не только под страхом конфискации имущества, но и из-за боязни ограничения доходов, которые они легко от него получали. Предчувствие об их снижении у шляхты появилось уже после первого раздела в землях, отошедших к Австрии и Пруссии, что и помешало авторам конституции 3 мая предоставить крестьянам реальную правовую защиту. Они и слышать ничего не хотели о Поланецком универсале¹⁰, слухи о котором разошлись по самым дальним уголкам Речи Посполитой.

Между тем во всей Западной Польше, где простолюдины были поляками, крепостное право тоже существовало. Но просвещенный абсолютизм XVIII века, каковы бы ни были его ошибки и грехи, тараном ударил по рабскому положению сельских жителей. В частности, такой таран, развивая реформы, начатые еще Марией Терезией сразу после занятия Галиции, использовал во всем австрийском государстве, а следовательно, и в Галиции Иосиф II.

Специальным указом, изданным в 1782 году, он отменил крепостное право (Leibeigenschaft) и ввел вместо него так называемое «умеренное верноподданничество» (gemaBigte Untertanigkeit). Его положения сводились к следующему:

1. За крестьянами закреплялась так называемая деревенская земля, которой они владели или получили в наследство. Эту землю запрещалось присоединять к угодьям хозяина села, называвшимся домениальными землями.

2. Бремя панщины ограничивалось тем, что содержалось в старых описях, а затем еще больше – максимум тремя днями в неделю, а для кустарей и бедняков она не должна была превышать одного дня в месяц с точным определением времени и способа выполнения работ и перевозок. Дополнительные услуги были упразднены.

3. Крестьянам предоставлялась личная свобода, то есть право свободно выбирать себе занятие и покидать землю с некоторыми оговорками.

4. Им было предоставлено право обращаться с жалобами как в административные органы, так и в государственные суды с правом апелляции даже в центральные органы власти.

5. Хозяевам деревень, которые в них не жили и вопросами крестьян не занимались, предписывалось выбрать и назначить специального проверенного чиновника, который должен был следить за исполнением распоряжений властей и собирать налоги с крестьян. Отстранение такого чиновника без согласия старосты запрещалось. Он обладал политической властью, включая полномочия судьи по уголовным делам низшей инстанции.

6. Были организованы сельские гмины во главе с войтами, назначаемыми панами из числа трех кандидатов, выдвигавшихся гминами или избранных ими и принявших соответствующую присягу. За их деятельность им предоставлялись определенные льготы.

Иосиф II хотел продолжить эту реформу ив 1789 году издал урбариальный указ, предписавший строго оценивать доходы крестьян и делить их так, чтобы сам крестьянин получал от них 70%, а государство и пан 30%. Однако эта реформа натолкнулась на сопротивление дворянства во всех провинциях Австрии ив 1790 году была отменена. Правда, панов все-таки обязали покрывать половину увеличенного земельного налога на земли крестьян.

Тем не менее предыдущие реформы остались в силе. Однако сельские жители их не оценили, так как на них возложили повышенные налоги и бремя военной службы, которая на долгие годы отрывала их от семьи и хозяйства.

А вот Пруссия осуществляла реформу не так быстро и не так решительно. Она растянула ее на более длительный период, делая это посредством ряда распоряжений постепенно, но более практично и лучше, отдельно в каждой провинции, начиная с Западной Пруссии, образованной после первого раздела Польши, и распространяя ее с некоторыми изменениями на Южную и Юго-Восточную Пруссию, оккупированные во время второго и третьего разделов. Для всех же областей государства вопросы, связанные с крепостничеством, регулировало прусское всеобщее земское право (Landrecht), изданное в 1794 году.

В нем сохранялось разделение общества на три сословия, принадлежность к которым определялась происхождением человека – дворяне, горожане и крестьяне. На всех них распространялось единое законодательство, за исключением тех случаев, когда это обговаривалось отдельными указами. Это законодательство, отменявшее прежнее крепостное право (Leibeigenschaft), оставляло тем не менее крестьян в зависимости от их панов, порядок которой подробно описывался в 548 параграфах, исключавших любые неопределенности, произвол и злоупотребления, а также беря одновременно крестьян под защиту и контроль со стороны публичной власти.

Крепостные вместе со своими детьми имели право покинуть свою обитель и своего пана при точно обозначенных условиях, что делалось главным образом для того, чтобы они не стали обузой для общества. Поэтому они должны были доказать, что при переезде в другое место им гарантировано содержание, будь то в сельском хозяйстве, или промышленности, или при занятии свободными профессиями в городе или в деревне. При этом освобождение от крепостной зависимости в некоторых случаях могло произойти только после уплаты определенной суммы. В случае же возражения пана решение принималось властями.

Закон делил крестьян на тех, кто имел земельные участки в собственности, на тех, кто имел их на правах наследственной аренды, и, наконец, на тех, кто арендовал землю только временно. В случае сомнений арендаторы считались наследственными. При этом пан только в исключительных случаях и с разрешения властей имел право принудить находившегося у него в крепостной зависимости владельца земли продать ее, а арендатора – отказаться от аренды.

Наибольшее внимание во всеобщем земском праве уделялось определению взаимных прав и обязательств панов и их крепостных крестьян, нормированию всех видов крепостных работ, ренты и выплат, предотвращая тем самым их повышение. В некоторых же случаях крепостные могли требовать их понижения.

Крепостные владельцы земли составляли самоуправляющуюся сельскую гмину во главе с солтысом, назначаемым паном из числа членов гмины, и двумя заседателями, исполнявшими также функции местной полиции.

Хозяева сел имели право применять умеренные телесные наказания в отношении ленивых, непокорных и своенравных слуг, но за все злоупотребления такими наказаниями паны несли ответственность в уголовном порядке. В отношении же домовладельцев и их жен они имели право только на наложение кратковременного ареста с такой же ответственностью.

Все эти законы были, видимо, продиктованы не столько стремлением к установлению гражданского равенства, сколько интересами сельского хозяйства. И подчиняться им должны были как крестьяне, так и паны. Конечно, для польского дела, несомненно, было бы лучше отменить крепостное право и освободить крестьян. Но сегодня трудно обвинять иностранные правительства в том, что они этого не сделали, поскольку они аналогичным образом организовывали крепостное право и в других своих провинциях.

Эти правительства не изобрели крепостничество специально для польских провинций. Однако на практике в них ситуация была иной. Одно дело, когда бюрократия, призванная охранять такой строй, набиралась из людей, которыми она управляла, и совсем иначе обстояло дело там, где она навязывалась народу из числа иностранцев – немцев или онемеченных чехов. Подобная бюрократия использовала отношение крестьянина к своему пану для утверждения своей власти, чтобы внушить ему доверие, а у шляхтича, против него согрешившего, вызвать страх. Поэтому шляхта хорошо понимала, что в случае нового восстания крестьянство за ней не только не пойдет, но может подняться и против нее самой. В результате о восстании против чужеземного правления собственными силами в таких условиях не могло быть и речи.

Воспитанные в атмосфере крепостничества даже просвещенные, патриотически настроенные помещики не понимали, какое значение имеет польский крестьянин для народа и какую роль он может сыграть для будущего страны. Так, один из таких помещиков, который позднее стал министром Великого герцогства Варшавского, Леон Любенский для улучшения хозяйства пригласил в свои поместья немецких колонистов как лучших работников и даже построил для них евангелический костел, за что был награжден прусским правительством орденом Красного орла¹¹.