Пруссия, обнаружив списки польских заговорщиков, передала их России, а затем три государства, участвовавшие в разделах Польши, поняв, какая опасность им грозит, 26 января 1797 года заключили дополнительный договор о разделе. Причем, разделив государство, они попытались разделить и народ, для чего вынудили тех, кто имел поместья в разных оккупированных территориях и представлял собой своего рода смешанных подданных, избрать для себя одно гражданство, а имения, располагавшиеся в других частях, продать, ликвидировав все заграничные счета. Само собой, за бесценок. Были ограничены проезд людей и перевозки грузов через границы, а также выезд на учебу в школы, располагавшиеся в других частях Польши.

При этом в секретной части договора все три государства, участвовавшие в разделе Польши, признали «необходимость искоренения всего того, что может напоминать о существовании Польского королевства, поскольку ликвидация этого политического института завершена». Кроме того, они обязались «никогда не включать в свои титулы название или общее обозначение Королевства Польского, которое отныне будет навсегда отменено. Однако когда-нибудь им будет разрешено частично использовать титулы, которые им принадлежат, или названия различных провинций этого королевства, перешедших под их правление».

Таким образом, сбылись пророческие слова первого ректора Виленского университета Петра Скарги, который предупреждал: «Из-за ваших раздоров земли и княжества великие, объединившиеся с Короной и слившиеся в единое тело, отпадут и развалятся». «Вы, правившие другими народами, превратитесь в посмешище и предмет для издевательств со стороны своих врагов».

Через неделю после подписания вышеназванного договора, стершего польское имя, генерал Ян Генрик Домбровский создал в Милане легионы, поскольку еще 10 октября 1796 года Директории Французской республики был представлен проект образования польских легионов при французских армиях на Рейне и в Италии. Предполагалось, что легионы станут служить основой и школой будущей польской армии. При этом предусматривалось, что они будут состоять из польских офицеров и «галичан, насильственно взятых на австрийскую службу (и взятых в плен), подчиняясь приказам французских генералов и следуя путем, указанным им французским правительством в соответствии с его планами. Если обстоятельства позволят использовать это армейское ядро в Польше, то оно будет увеличено за счет набора, что приведет к формированию армии, которая начнет наступательные действия совместно с Французской республикой. Зародыши этой польской армии будут работать, в частности, над поддержанием готовности патриотов в самой Польше к восстанию. Следовало бы также собрать польских эмигрантов в турецких провинциях, и тогда их корпус отвратил бы Австрию от войны с Францией».

Случилось так, что французское правительство, первоначально отвергнув этот проект, затем неожиданно с ним согласилось. Генерал Бонапарт, назначенный в марте 1796 года главнокомандующим французской армией в Италии, одержал блестящую победу над поочередно высылаемыми против него австрийскими армиями. Заняв Ломбардию, он учредил в ней Цизальпинскую республику, а для ее обороны решил создать итальянский легион.

Однако этот самовольный шаг победоносного главнокомандующего шел вразрез с политикой Директории, которая, потерпев неудачу в попытке склонить Пруссию к войне с Россией, решила использовать победы над Австрией и любой ценой помириться с ней, а забрав у нее Нидерланды, возместить ее потери именно в Италии. Бонапарт же, создав итальянский легион против Австрии, перечеркнул эти планы. Поэтому Директория вместо итальянского легиона выделила для Цизальпинской республики польский легион, который после подписания мирного договора и компенсации потерь Австрии за счет Италии было легче распустить.

Домбровский, хотя и почувствовал опасность, в ноябре 1796 года приехал к Бонапарту, завоевал его доверие, обговорил создание легиона и 9 января 1797 года подписал с Цизальпинской республикой договор о «помогающих Ломбардии польских легионах». Сохранив максимально близкие к польским войсковые знаки отличия и военную организацию, легионеры, как и другие ломбардские войска, стали проживать в отдельных казармах, получать припасы, жалованье и все необходимое.

Было также обговорено, что офицерские патенты будут выдаваться по представлению Домбровского ломбардским правительством, а утверждаться генерал-губернатором Ломбардии. При этом легионеры получали право на приобретение ломбардского гражданства, что, однако, не мешало им отправиться по домам в случае необходимости, если Ломбардия станет свободной или не сможет себя отстоять.

На основании этих договоренностей Домбровский с жаром занялся созданием легиона, призвав земляков вступать в него в специальном воззвании от 20 января такими словами:

«Поляки!

У нас возникла надежда. Франция дает нам убежище. В ожидании лучших времен для нашей страны станем под ее знамена! Сохраним свою честь и добьемся победы!»

Безжалостно рекрутируя солдат, австрийское правительство призвало в армию в обоих Галициях большое число людей, которые в ходе победоносных битв Бонапарта десятками тысяч попадали в плен, а попав во французские тюрьмы, охотно соглашались вступить в легион. Легион рос в численном отношении, принимал участие в боях, и Домбровский, видя, как Бонапарт победоносно вступил на территорию Австрии и двинулся на Вену, начал предаваться розовым мечтам. Вера в военный гений Бонапарта воодушевляла легионеров. Не задаваясь вопросом, насколько тяжело доставались ему победы и как часто его удача буквально висела на волоске, когда всего лишь одна ошибка могла привести к катастрофе, они верили, что для него ничего невозможного не существует и что скоро он вторгнется в польские земли, а легион, идя вместе с ним, поднимет народ на всеобщее восстание.

Домбровский был даже готов пройти вместе с легионом через Турцию до Валахии и, пополнив его ряды за счет тамошних польских эмигрантов, вторгнуться в Галицию, чтобы устроить там диверсию в интересах Бонапарта. Он не предполагал, что Франция и ее лидер всего лишь хотели как можно скорее воспользоваться своими победами для достижения долгожданного мира с Австрией и, таким образом, отвести от себя возросшую более чем когда-либо угрозу со стороны коалиции¹⁷. Весть о том, что Бонапарт, дойдя со своей армией практически до Вены, в апреле 1797 года подписал с Австрией перемирие в городе Леобен, дошла до поляков как гром среди ясного неба.

В результате легионы утратили цель, для которой создавались, – возрождение отчизны с помощью Франции. Им грозило, если они останутся, превратиться в наемников для решения чуждых для них задач. К тому же настроенная против Домбровского парижская Депутация не преминула использовать сложившуюся ситуацию и начала строить против него интриги, проводя среди офицеров легиона работу по деморализации легионеров.

Тем не менее до наступления настоящего мира все еще было далеко, так как Австрия умышленно затягивала переговоры, чтобы нарушить достигнутые договоренности. Со своей стороны беспринципная французская Директория вознамерилась в последний момент направить легионы в Валахию или Венгрию, чтобы запугать Австрию и склонить ее к соглашениям. В итоге в воздухе реально запахло новой войной.

Неудобен был Домбровский и для Бонапарта. Ведь еще до создания легионов и завоевания ими заслуг на полях сражений он докучал ему лично и забрасывал его докладными записками с более или менее фантастическими проектами по восстановлению Польши, созыву за границей последнего польского сейма и обеспечению его участия в мирных конференциях. Тем не менее Бонапарт терпеливо его выслушивал, намекая Домбровскому, что «восстановление Польши зависит от времени и поворотов судьбы». Однако, ценя помощь легионов, разросшихся до более семи тысяч солдат, он терпел его настойчивость и оказал ему поддержку в отношении республики в Ломбардии, преобразованной в Цизальпинскую.