С этого момента Тимофей уже не мог жить спокойно. Отныне все его помыслы были обращены только в сторону милой и очаровательной Евстегнеюшки. Каждый его день теперь начинался с того, что проснувшись с первыми петухами, он тут же выходил на улицу, и там стоя у калитки, ждал появления Евстегнеюшки в сопровождении её щиплющих питомцев. В этот момент в его душе не возникало ни капли неприязни к этим суетливым птицам. И даже наоборот, он сейчас очень радовался, когда они, косолапо семеня по дорожке, вываливались из-за поворота. Ведь это означало, что вслед за ними вот-вот появится предмет его страстного обожания. Вот как всё изменилось с того утра, когда он впервые увидел этих величественных деревенских птиц. Теперь он был им благодарен. И даже к петухам, будившим его ни свет ни заря, он сейчас относился как к своим лучшим друзьям. Уж так на него подействовала любовь к Евстегнеюшки. И всё же, невзирая на столь радужные подвижки в его настроении, к диким и крупным животным он по-прежнему испытывал большую робость.

Однако это его сейчас мало заботило, ведь они были где-то там, далеко в лесу, а его любимая зазнобушка жила здесь, рядом, совсем близко. Стоило ему только встать пораньше, выйти за порог как они тут же встречались. И уж тогда они обязательно перекидывались несколькими доброжелательными фразами. После чего Евстегнеюшка задорно раскрасневшись, продолжала свой путь, а Тимофей, проводив её счастливым взглядом, бегом возвращался домой, чтоб подготовится к их уже вечерней встрече. Ведь она также была немаловажна и имела большое значение для их зарождающихся отношений.

А то, что между ними возникли отношения, заметили уже все в околотке. И родители Тимофея, и родители Евстегнеи, и даже их дальние соседи, да что там говорить, почитай вся деревня теперь только и делала, что судачила об их странной дружбе. Впрочем, многие утверждали, что в этом нет ничего странного и удивительного, мол, дело молодое и вполне понятное. Дескать, Евстегнеюшка девица-красавица и, разумеется, понравилась Тимофею, а он хоть и изрядно полнотел, да фигурой неповоротлив, зато умом ловок, проворен словом и интересен своей сообразительностью, вот они и сошлись.

А так оно и было, ведь Тимошенька слыл весьма начитанным молодым человеком, много знал, превосходно рассуждал и умел красиво излагать свои мысли. И это его качество, естественно, не могло не покорить юную, скромную, простую, но такую романтичную и полную возвышенных мечтаний деревенскую девушку, каковой собственно и являлась Евстегнеюшка. И если утром они перекидывались всего лишь парой приветственных фраз да обходились малым количеством слов, то уже вечером они давали волю своей фантазии, и их встреча больше походила на оживлённую беседу двух пылких друзей.

Тимофей, изрядно принарядившись для форсу, и основательно прикрыв ноги сапогами, чтоб его не пощипали гуси, поджидал свою возлюбленную у соседского заборчика. И едва она появлялась на дорожке со своим птичьим выводком, как он тут же бежал ей навстречу, и у них вмиг завязывался непринуждённый разговор. Тимошенька заливался соловьём, изящно чеканил слог, отчаянно жестикулировал руками, улыбался и деловито гримасничал, пересказывая Евстегнеюшке сюжеты прочитанных им романов и драм. А она внимательно его слушала, изредка вставляя свои замечания, и заливисто смеялась над театральной манерой его пересказа.

И так у них это теперь повелось и так всё пошло. Каждый вечер он встречал её, заводил приятную беседу и весело провожал до дома. А чуть позже, уже распрощавшись с ней на пороге, шёл к себе, и там уединившись, терпеливо ждал следующего утра. И надо сказать, не он один его ждал, впечатлительная и романтичная Евстегнеюшка тоже ждала рассвета. С недавних пор она прониклась к Тимофею большой симпатией и теперь, ложась спать, также мечтала о завтрашнем дне.

– Ах, ну и что же за чудесный человек этот Тимоша,… вроде и неповоротлив, и чуть толстоват, и боками нелепен,… но зато как говорит, как беседу ведёт,… ведь заслушаешься! И сколько же он разного знает, и сколько всего изучает,… порой, кажется, что умней его на свете, и человека-то нет! Посмотришь, а он даже с моими гусями общий язык нашёл,… и ведь они его понимают, слушаются, и даже щипать перестали. Переговариваются с ним, словно соображают, о чём он просит! Ох, и славный же он парень,… ах, как же он мне нравится,… я определённо начинаю в него влюбляться. Ну и что, что он полноват и лысоват,… ну и пусть, зато глаза у него добрые и душа светлая,… скорей бы завтра да увидеться с ним… – засыпая, рассуждала она, сладко жмурясь от удовольствия. В общем, можно было с уверенностью сказать, что Евстегнеюшка без пяти минут влюблена в Тимошеньку.

А меж тем время шло, и они в таких нежных и трепетных отношениях провели уже почти целый месяц. Ребята настолько привязались и прикипели друг к другу, что теперь абсолютно не мыслили себя без своих ежедневных встреч. Ах, какая чудесная это была пора. И всё-то у них складывалось мило, ладно и ровно, пока в один прекрасный вечер не произошло нечто странное и нежданное.

В тот день всё было как всегда. Тимофей как обычно на вечерней зорьке стоял у соседского заборчика и смиренно ждал появления Евстегнеюшки с её гогочущими подопечными, к ним он уже давно привык, и теперь ему было даже стыдно за то, что он когда-то их презирал и ненавидел. Но вот настал час, и на дорожке забавно шипя и косолапо ковыляя, показались первые гуси.

Однако в их виде чувствовалось нечто такое, что сразу насторожило Тимофея. Не то они шипели громче обычного, не то ковыляли как-то подозрительно, этого сейчас не понять, но только их поведение сразу смутило Тимошу. Но что больше всего его насторожило так это то, что за ними не шла Евстегнёюшка. Её просто не было и всё тут. Гуси ковыляли сами по себе, совсем одни, без чьей либо указки. Завидев Тимофея, они резко зачастили и понеслись к нему, словно он был им родня.

– Что такое!? Где Евстегнеюшка!? Что случилось!? Где она!? – кинувшись к ним навстречу, завосклицал Тимоша, одновременно вглядываясь вдаль по дорожке, пытаясь рассмотреть там силуэт любимой. Однако всё напрасно, Евстегнеюшки нигде не было видно. Гуси же тем временем обступили его со всех сторон и стали наперебой гоготать, словно старались ему что-то рассказать, будто хотели пояснить, что случилось. И надо же такому быть, Тимофеюшка понял, о чём они гогочут.

– Так-так,… что-что?… говорите чуть яснее,… – внимательно прислушиваясь к ним, попросил он, – ага-ага… вот сейчас понял,… так значит, старый дед позвал её помочь донести вязанку хвороста до его избушки,… она пошла, и назад не вернулась! А вы её ждали, ждали,… да так и не дождавшись, сами обратно по дорожке домой пошли… – разобравшись в их гомоне, догадался он. А то, что он разобрал их невнятное гоготание, было настоящим чудом. Видимо под влиянием сильных переживаний у Тимофеюшки вдруг проявился природный дар понимать язык животных.

– Ага,… выходит хитрый старый дед заманил мою Евстегнеюшку в лес и теперь не выпускает её! Уж не тот ли это злодей, о котором все говорят,… ах, негодяй! – сделав вывод, всполошился он и тут же кинулся бегом на дальний луг, где ещё совсем недавно Евстегнеюшка гусей пасла. Да так рьяно кинулся, что даже забыл родителей о происшедшем предупредить, а гусей в сарай загнать, впрочем, они и сами добрались. Для него же сейчас важней было найти любимую и вызволить её, нежели чем без толку голосить о случившейся беде.

А то, что случилась беда, он определил сразу, ведь по их деревни давно уже ходили слухи о старике-лесовике, который пользуясь человеческой добротой и доверчивостью, заманивал к себе в лес простых поселян. И что он потом там с ними делал, никто толком не знал, ходили разные слухи. Вот только из его владений редко кто возвращался, а те, кто вернулся, становились совершенно другими людьми, всё больше молчали да грядки усердно копали. Ну а все прочие сгинули в чащобе лесной, и никаких следов от них не осталось.