— Навязались вы на мою голову! Где я вашу Лиду найду?!

С какой она бригадой вышла на работу? Сдохнуть бы ему!

Вертаемся на вахту! Поспешите, доктор! — приказал капитан.

Войдя в караульное помещение, капитан спросил надзи рателя:

337

— В какой бригаде работает заключенная Васильева?

— Не могу знать, товарищ капитан.

— Я один все могу знать! Не солдаты, а... От кого смену принял? Знаешь? Сбегай и позови.

— Старший сержант Уманский, который дежурил ночью, еще не ушел в казарму.

— Задержался в зоне?

— Так точно, товарищ капитан!

— Шляются после дежурства по зоне! Не положено! Зови его! — надзиратель, небрежно козырнув, вышел.

— Дисциплинка! Распустились! — ворчал капитан. — Нянь ку им нужно хорошую: утром в морду, вечером — по хребту поленом, а на ночь глядя — ремнем по голому заду.

— Помолчите, капитан, — попросила Любовь Антоновна.

Надзиратели, их было трое, как по команде посмотрели на доктора. Один из них шагнул к ней, двое других вопро шающе взглянули на капитана.

— Отставить! — приказал капитан ретивому надзирателю, заметив, что тот протянул руки к Любови Антоновне.

— Мне-то что... Пусть она хоть на голове ходит, если вы разрешаете, — обиженно пробормотал надзиратель, возвра щаясь на место.

Как воспитали этих людей... Тупое подчинение началь нику... Добровольное обожание... Холуйская преданность... Ка питан ругает их, как мальчишек... я вступилась — и они же поднялись на меня... Возможно, им стало обидно, что какая-то заключенная смеет советовать самому капитану... Если уж она самого капитана не боится, думают они, то меня и подавно...

Оскорбленное самолюбие... Злоба... против нас... За то, что жи вут в глубинке из-за нас... Хитрая машина... Жертвы виновны во всем... страшная сила...

— Товарищ капитан! Старший сержант Уманский и заклю ченная Васильева прибыли по вашему приказанию. Они ждут вас у вахты, — отрапортовал надзиратель, которого послали разыскивать Уманского.

— Васильева не на работе?

— Она чокнулась, товарищ капитан. С ума сошла, — счел нужным пояснить надзиратель.

338

— Без тебя понимаю, что чокнулась — значит с ума сошла.

Заведите ее сюда.

— Есть завести на вахту заключенную Васильеву! Сержан ту У майскому гоже войти?

— Не нужен.

Лиду ввели в караульное помещение.

— Я маленькая... Не трожьте меня... К маме пустите, — просила Лида, вырываясь из рук надзирателей.

— Попросите всех выйти, капитан! Оставьте меня с боль ной одну, — властно приказала Любовь Антоновна.

Надзиратели растерянно переглянулись. Капитан смешался.

— Опасно с ней, доктор... Набросится, — неуверенно воз разил он.

— Я настаиваю! Или идите к Гвоздевскому сами!

— Товарищ капитан! Мы не имеем права во время дежур ства покинуть караульное помещение, — возразил один из над зирателей, не дожидаясь, пока заговорит начальник.

— Никто не гонит тебя с вахты. Отведите Васильеву в ком нату повара. Я с доктором тоже пройду туда, — распорядился капитан.

Возле комнаты, где жила Люська, Любовь Антоновна оста новила капитана.

— Выгоните повара!

— Вон! — коротко приказал капитан.

Люська, она перед их приходом лежала на матраце, он был брошен на деревянный топчан, пулей выскочила из ком наты.

— Уйдите, капитан. Я должна ее осмотреть.

Оставшись наедине с Лидой, Любовь Антоновна села на топчан.

— Расскажи, Лида, что с тобой произошло.

— Я не помню, — шепотом ответила Лида, пугливо погля дывая на дверь.

— Не бойся! Никто не подслушает. Я проверю сама, — Любовь Антоновна на цыпочках подошла к двери и рывком открыла ее. Капитан стоял шагах в пяти от дверей.

— Отойдите подальше, капитан.

— Но вы, доктор...

339

— В один день два раза в запретную зону не бегают. Со мной ничего не случится. Я должна побыть с больной наедине.

— Что я, мальчишка? Подсматривать стану?

— Я проведу десятиминутный сеанс гипноза. — «Он боится гипнотизеров... Верит мне... Лида симулирует сумасшествие...

Я выясню все подробности...»

— Доктор! Вы и гипнотизер?! — с ноткой страха в голосе спросил капитан.

— Да! Уходите! — Капитан поспешно отступил. Любовь Антоновна вернулась к Лиде.

— Рассказывай! — строго потребовала она.

— Я маленькая...

— Лида! Ты прекрасно все понимаешь!

— Вы... догадались?! Я маленькая, — со слезами выкрик нула Лида.

— Выслушай меня, девочка! Я дам заключение, что ты больна, и настою, если сама останусь жива, чтобы тебя отпра вили в больницу. По дороге научу, как вести себя. Будешь поступать, как я скажу, врачи не догадаются, что ты притво ряешься.

— Вам попало за меня... Вы им скажете... Я маленькая...

— Ты очень неумело притворяешься. Я — не психиатр, но поняла. Врач специалист побеседует с тобой пять минут — и отошлет в зону и напишет, что ты симулировала. Ты слышала вчера от полковника, что симулянтов судят как саботажников?

Двадцать пять лет лагерей.

— Он грозится...

— К сожалению, полковник сказал правду. На моей памяти за симуляцию осудили не одного заключенного, на двадцать-двадцать пять лет.

— Докладывайте! Выдавайте! Я думала, вы добрая... Вы злитесь, что вам попало за меня! Надзиратели лучше вас!

Добрее!

— Не кричи! — строго приказала Любовь Антоновна. Лида притихла. — Ты глупая девчонка, не понимаешь, что гово ришь.

— Почище вас понимаю!

— Времени нет спорить с тобой. Вчера ты нажаловалась полковнику...

340

— Вы на меня за это наговорить хотите? Наговаривайте!

По-вашему не будет! Не все такие старые ведьмы, как вы! — кричала Лида.

— Тише! Услышат. Дай мне сказать. Твоя жалоба полков нику пошла мне на пользу. Он сделал вид, что рассердился, посадил нас обеих в карцер, правда, по разным камерам. Я

слышала, когда ночью тебя забирали. Полковник это сделал для того, чтобы заранее не испугать капитана. Пока мы с тобой сидели в карцере, он тщательно проверил жалобу, и она под твердилась. Полковник позвонил начальнику управления Орло ву. Орлов ответил, чтоб меня немедленно отправили на другую командировку или в больницу как врача.

— Почему же вас в больницу? А меня?

— Чтобы капитан не смог меня наказать. В больнице мне было бы лучше, но там не нужны врачи по моей специально сти. Начальство больницы согласно взять меня как психиатра.

Но у них пять душевнобольных, а чтобы держать врача — нужно шесть. Привезут тебя — останусь и я. Вот почему я и учу тебя, как надо вести себя правильно. Стала бы я о всякой девчонке задаром беспокоиться.

...У меня получается складно... никогда не предполагала, что я сумею сочинить такую правдоподобную ложь... Лида обозлена, запугана... Если я попытаюсь уговорить ее, она не поверит мне... Мало кто верит одним добрым намерениям...

Девчонка не лишена смекалки: раз выгодно мне — я ее союз ник, что бы ни произошло вчера... Я научилась лгать... Радуй тесь, Гвоздевский! Запишите себе... Только куда? В актив? Или в пассив?

— Вы мне поможете? — с надеждой спросила Лида. — Им ничего не скажете? Ничего-ничего?!

— Ты мне поможешь, а не я тебе... Я хочу отдохнуть в больнице, а без тебя я туда не попаду.

— Есть все-таки на свете правда! Перед тем, как жало ваться, я одной девчонке в бараке сказала об этом. Она меня пугала, что полковник накажет. А он вон какой хороший дядька оказался. Вчера я на него чего только не подумала. Я еще на этих оглоедов пожалуюсь, которые меня почыо из карцера забрали... Один хороший надзиратель, а другие...

— Расскажи мне, что с тобой случилось ночью.

341

— Зачем вам? — насторожилась Лида.

— Я передам начальнику управления, когда буду рабо тать в больнице врачом. Расскажу, что заключенных сводят с ума, и он строго накажет виновных. Ты не собираешься им прощать?

— Заразы они!.. Все! Только один хороший. Он вел меня из карцера.