Как только мой член становится мягким и моя сперма вытекает из нее, я приподнимаюсь, чтобы посмотреть на нее. Ирина лениво моргает, глядя на меня, и нежно улыбается. Ее улыбка станет моей кончиной.

Или, возможно, началом.

Все эти годы я играл по правилам игр моего отца.

Но потом я взял Ирину и сделал ее своей. Теперь его игры совсем не то, во что мне интересно играть.

У меня есть новая игра.

И я устанавливаю правила.

Это игра, в которой мы с ней выигрываем.

Каждый чертов раз.

Месяц спустя…

— Все в порядке? — спрашиваю я, подходя к Ирине.

Она смотрит в окно номера для новобрачных в нашем отеле и кивает.

— Это горько-сладко, понимаешь?

Я подхожу к ней сзади и обнимаю ее. Она все одета в свадебное платье, а я в своем смокинге. Это было интимное мероприятие, на котором присутствовали только наши семьи. Диана не пришла. Через Вениамина Ветрова Ирине было передано, что у нее есть другие обязательства, которыми она должна заняться. Но чего милая Ирина не знает, так это того, что я запретил Диане. Ее старшей сестре больше никогда не будут рады в моем доме. Леонид повел Ирину к алтарю и, несмотря на их проблемы, благословил нас. Женитьба Васильева на Волковой всегда было планом. Возможно, между двумя семьями и были какие-то разногласия, но, в конце концов, традиции и власть победили.

— Мне жаль. Она бы пришла, если бы могла, — говорю я, прижимая жену к себе.

Ирина поворачивается в моих объятиях и приподнимает бровь.

— Я не глупая, Влад. Ей не разрешили прийти. Давай не будем начинать этот брак со лжи.

Она ничего не упускает.

Мне следовало бы знать это лучше.

Стыд, необычное и чуждое чувство, просачивается сквозь меня. Неужели я такой мудак, что не мог позволить Диане присутствовать на свадьбе ее сестры?

К сожалению, так оно и есть.

Я заглажу свою вину перед ней, но я бы никогда не отказался от своего решения.

— Эй, — говорит она, обхватывая ладонями мои щеки. — Я понимаю, почему ей не разрешили присутствовать сегодня здесь. Но это не меняет того факта, что мне было больно от того, что моя старшая сестра не увидела меня в мой знаменательный день. — В ее кристально-голубых глазах блестят слезы. — Тем не менее, я счастлива. Я так счастлива с тобой. Я хочу, чтобы все было правильно. Не то, что с нашими родителями. Мы лучше их. Умнее и сильнее. Ты и я, Васильевы. Ты и я против нашего мира.

Я расслабляюсь и наклоняюсь вперед, целуя Ирину ее в лоб.

— Мне повезло, что у меня есть ты.

— Чертовски верно, — дерзит она.

Смеясь, я отстраняюсь и смотрю на свою прекрасную жену. Это слово странно звучит у меня на языке. Большинство мужчин в нашем мире, похоже, обеспокоены наличием жены, предпочитая любовниц тем, кто вынашивает их детей. Я не могу представить, что когда-нибудь буду трахать другую женщину. Не тогда, когда у меня есть Ирина. Она для меня все. Великолепная, свирепая, умная, как хлыст, и, самое главное, преданная.

Пришло время.

Чтобы передать ей ключ от меня.

Я никогда полностью не отдавал себя другому человеку, но мое солнце — моя Тень — заслужила это право просто тем, что была ею.

— Присядь, — говорю я ей, указывая на диван в нашем номере.

Она отстраняется и скользит в своем блестящем белом платье, которое кажется более блестящим, чем снег, когда солнечные лучи проглядывают сквозь него и освещает белую ткань. Может быть, это из-за девушки, облаченной в это платье. В ней определенно есть сияние, которое я не могу игнорировать. Пока она садится, я подхожу к своей сумке, в которой держу ноутбук и несколько фотографий, которые всегда ношу с собой. Я беру сумку и сажусь рядом с ней.

Всегда терпеливая, Ирина молчит, сложив руки на коленях. Два кольца, которые связывают ее со мной, крепко сидят на ее изящном пальце. Мне нравится, какие они массивные и дорогие, практически кричащие любому, у кого есть глаза, что она не только занята, но и занята гребаным Владом Васильевым.

Сначала я достаю фотографии и протягиваю их ей. Она листает их, посмеиваясь над некоторыми, говоря «оу», когда натыкается на детские фотографии, и долго смотрит то на Виктора, то на Вику и на меня, когда близнецы были младенцами, а я дошкольником. На самом деле это моя любимая фотография, потому что, хотя вы и не видите ее на снимке, моя мама держит близнецов на коленях. Отец давным-давно вырезал ее голову прямо с фотографии — со всех фотографий. Но она все еще там, и вид ее рук на фото помогает моим воспоминаниям нарисовать недостающую часть того, как она выглядела.

— Они такие милые, — комментирует Ирина, заканчивая смотреть на фото.

Я забирау у нее фото и кладу на кофейный столик.

— Я любил своих брата и сестру. Отец был придурком, и у них не было матери. Я присматривал за ними и оберегал от неприятностей. Вика, как ты знаешь, была развита не по годам и бегала повсюду, терроризируя всех подряд. Но Виктор? Он был моим маленьким приятелем. Мы все делали вместе. Я так сильно любил его… скорее, люблю его.

— Я сожалею о твоей потере, — выдыхает она. — Не могу представить, чтобы что-то случилось с моей сестрой.

Я достаю свой ноутбук и открываю его. В зашифрованном файле воспроизвожу серию видеоклипов. Первый из них относится к прошлогодним «Играм В». На нем видно, как Нико подходит сзади к моему брату и пытается ударить его ножом. Затем Ками, опытный боец в «Играх», наносит удар Нико, но тот остается стоять. Отсчет времени завершает «Игры», а затем, несколько мгновений спустя, на экране видно, как Нико был сокрушен близнецами Бритвы — здоровенными ублюдками, которые носят шипы на одежде, — и умер после официального окончания мероприятия. Позже, после того как я просмотрел видеозапись, мы узнали, что Нико Ветрова было приказано убить из-за моей сестры — чего Ветровы, очевидно, не знают. Вика, отец, Виктор, я, а теперь и моя жена — единственные, кто в курсе.

— Это так жестоко, — бормочет Ирина.

Вместо ответа я открываю видео за видео, в которых Вика с Нико планируют расправиться с Виктором. Она снова и снова напоминала ему, что его любовная связь с ее близнецом была болезненной и отвратительной. Что наши отцы согласились бы только на один исход — их женитьба и производство наследников направо и налево. Даже по видео я мог сказать, что мой лучший друг в то время был в отчаянии. Он любил Вику, я искренне в это верю, но Виктора он любил больше. По сути, поскольку они были близнецами, казалось, что у него могло быть лучшее из обоих миров. Она каким-то образом убедила его убить Виктора. К счастью, ему это не удалось. И в качестве страховки моя сестренка позаботилась о том, чтобы Нико умер, желая замести все следы и опасаясь того, чтобы его семья не пришла за ней.

Вика скорее бы умерла, чем позволила Нико спать, будучи в браке с ней, с ее близнецом. Убрав Нико со сцены, она отомстила Виктору. Моя сестра разрушает все, к чему прикасается.

Ирина ахает, приоткрыв свой хорошенький ротик.

— Виктор и Нико? — выдыхает она.

— Ты знаешь, что с ними было бы в нашем мире, Ирина.

Я включаю видео, в котором Вика рассказывает нашему отцу о бисексуальности Виктора. Отец пришел в ярость, даже зашел так далеко, что в приступе злости ударил мою сестру в порыве уничтожить все в своем кабинете. Есть еще ролики, где она встречается с близнецами «Бритва» и платит им деньги. Без сомнения, это была ее страховка, если Нико должным образом не выполнит ее просьбу. К тому времени, когда все видео заканчивается, я снова в ярости.

— Итак, Вика приказала Нико убить Виктора, но он потерпел неудачу, и из-за этого его приказали убить, — рассуждает она, указывая на первое видео. — Но если он потерпел неудачу, то как умер Виктор?

Я беру ее за руку и целую костяшки пальцев.

— Ты унесешь это с собой в могилу, Тень.

Осознание отражается в ее голубых глазах, которые становятся огромными, как блюдца.