[Лосев А. Ф. Из ранних произведений. М.: Правда, 1990. С. 403). Но отсюда не следует, что она такой и должна оставаться!

Нет сомнения и в мифологичности нравственных представлений у древних греков. Свои нравственные поступки они соразмеряли с волей богов. Вместе с тем, у них не было религиозного фанатизма, свойственного западноевропейскому Средневековью. Во многом это объясняется антропоморфностью греческой мифологии. Древнегреческие боги, как известно, не только внешне, но и внутренне очень похожи на людей. У них, конечно, имеются определённые отличительные признаки: они – бессмертны, обладают чудодейственными способностями и т. д., но в целом они ведут тот же образ жизни, что и люди – страдают, влюбляются, ревнуют, ссорятся, мстят и т. д. Но всё-таки они были, в представлении древних греков, выше людей, они были богами. Вот почему вера в них выполняла у них свою этическую, сдерживающую функцию. Вот почему они приносили богам жертвы, чтобы ублаготворить их на будущее.

Мифологизм, конечно, был присущ и политике, которая проводилась в Греции. Неслучайно наиболее властолюбивые её представители стремились возводить свою родословную к самим богам. Понятно, что это делалось не из почтения к богам, а из любви к власти. В Древней Греции, как известно, существовало рабовладение. Рабов там не считали за людей. Даже образованнейший Аристотель утверждал, что раб – не человек, не личность, а лишь одушевлённое физическое тело. Материальная культура у греков в основном создавалась этими «физическими телами». Рабы давали свободным гражданам наслаждаться духовной культурой.

Главным политическим достижением в Древней Греции была афинская демократия, достигшая своего расцвета при Перикле [годы его правления в должности первого стратега в Афинах – с 444 по 429 г. до н. э.). Эти годы называют золотым веком афинской демократии. Главное её достижение заключалось в том, что каждый свободный афинянин [в Афинах в то время проживало приблизительно 70 тысяч человек) имел возможность участвовать в управлении государством. Каждый свободный гражданин Афин мог оказаться в высшем государственном органе – совете пятисот, если на его долю выпадал такой жребий. Голосованием же выбирались высшие должностные лица – стратеги, начальники конниц, казначеи, поскольку выбор подобных лиц нельзя отдать на откуп слепого жребия.

Демократический порядок управления Афинами, установленный Периклом, сочетался с государственным контролем за деятельностью избранных политиков со стороны суда – гелизы. Знатное происхождение не помешало Периклу установить политическое равенство между свободными гражданами Афин. Его демократия, вместе с тем, была ограниченной: она не распространялась на рабов и женщин. Рабами же в Греции того времени становились не только пленники, но и коренные жители Афин, если они теряли собственность. Беднякам же, т. е. людям имеющим небольшую собственность, он давал равные политические возможности с богачами. Перикл говорил: «Скромность знания не служит бедняку препятствием к деятельности, если только он может оказать какую-нибудь услугу государству» (Немировский А., Ильинская Л., Уколова В. История древнего мира. Греция и Рим. Т. 1. М.: Дрофа, 1996. С. 168).

Средние века охватывают целое тысячелетие – с V в. до XV. Большая часть Европы в это время приняла христианскую религию. Роль этой религии в средневековой Европе оказалась столь велика, что главной чертой европейской культуры в Средние века стал христианский теоцентризм.

Если в античной Греции роль культурной доминанты играла национальная языческая мифология, то в Средние века в Европе эту роль стало исполнять христианство, которое стало одной из мировых религий (наряду с буддизмом и исламом). О христианском теоцентризме средневековой духовной культуры хорошо писал П. А. Сорокин: «Возьмём, например, культуру Запада средних веков. Её главным принципом или главной истиной (ценностью) был Бог… Архитектура и скульптура средних веков были «Библией в камне». Литература также была насквозь пронизана религией и христианской верой. Живопись выражала те же библейские темы в линии и цвете. Музыка почти исключительно носила религиозный характер. Философия была практически идентична религии и теологии и концентрировалась вокруг той же основной ценности или принципа, каким являлся Бог. Наука была всего лишь прислужницей христианской религии. Этика и право представляла собой только дальнейшую разработку абсолютных заповедей христианства» (указ. кн. под ред. В. А. Сапрыкина. С. 115).

Христос по-гречески значит помазаник, мессия, спаситель. Его жизнеописание и учение изложены в «Новом завете» – второй части «Библии» – в четырёх святых благовествованиях – от Матфея, от Марка, от Луки и от Иоанна.

Первое имя Христа – Иисус. Он родился в Галилее (Назарете) от девы Марии, зачавшей его от святого духа. Став взрослым, он провозгласил себя сыном Божиим, за что и был распят на Голгофе по приказу римского прокуратора Понтия Пилата. Но на третий день после смерти Иисус воскрес и вознёсся на небо. Христиане верят, что придёт время, когда состоится второе пришествие Христа на Землю и когда совершится страшный суд над грешниками.

Главный постулат христианства – неукоснительная вера в Христа и безропотное следование его учению, главное содержание которого составляет проповедь смирения, но вера в Христа у европейцев накладывалась на веру в своих, национальных, языческих богов. Вот почему христианская церковь приложила гигантские усилия, чтобы вытравить из европейского сознания языческие представления. В этом она немало преуспела, хотя до конца это ей не удалось сделать. Католическая церковь отличалась от православной большим фанатизмом, выразившимся, в частности, в крестовых походах, инквизиции и охоте на ведьм. Религиозным фанатизмом католической церкви во многом объясняется христианский теоцентризм средневековой западноевропейской культуры.

Наука в Средние века по существу сливается с теологией. Страх перед перспективой оказаться в числе еретиков заставлял философов-богословов этого времени втискивать свою «дрожащую мысль» (выражение Будды) в прокрустово ложе библейских мифов. Главный вопрос, который стоял перед ними в первую очередь, был вопрос о соотношении веры и разума (науки и религии). В решении этого вопроса теолого-философская мысль прошла через три этапа – тертуллиановский (со II в.), августиновский (с V в.) и оккамовский (с XIV в.).

Квинт Тертуллиан (160–222) ещё до начала Средневековья провозгласил: вера и разум несовместимы. Вывод он из этой справедливой мысли сделал несправедливый: чтобы прийти к Богу достаточно одной веры, а разум человеку не нужен не только для этой цели, но и вообще, ибо человеку в этом мире, по его мнению, достаточно одной веры в Бога и следования его заповедям. К. Тертуллиан пришёл, таким образом, к отрицанию науки (её полезности) вообще.

Аврелий Августин (354–430) не был столь ретрограден, как К. Тертуллиан. Он признавал полезность науки, но не самой по себе, а для обоснования религии. А. Августин, таким образом, считал, что вера и разум могут быть совместимы, однако, как правоверный христианин, ставил разум (науку) в зависимое положение по отношению к вере (религии). В отличие от К. Тертуллиана, ему казалось, что разум может способствовать утверждению у человека веры во Всевышнего. В духе А. Августина в конечном счёте рассуждали в дальнейшем Эриугена (810–877), который дошёл до отождествления теологии и философии, Пьер Абеляр (1079–1142), который стремился поднять роль разума для обоснования религиозных догм, и самый влиятельный богослов позднего Средневековья Фома Аквинский (1225–1274), который стремился доказать бытие Бога с научной точки зрения.

Подчинённое положение науки по отношению к религии, утверждённое А. Августином, проходит красной чертой через всё Средневековье, однако Уильям Оккам (1300–1350) возвратился к тертуллиановской несовместимости веры и разума. Но он, в отличие от К. Тертуллиана, пошёл по пути их отграничения, признавая их самостоятельную ценность. Синтез науки с религией считал невозможным и Роджер Бэкон (1214–1294). У. Оккам и Р. Бэкон, таким образом, положили начало той борьбе за освобождение науки от религии, которая достигнет успеха лишь в Новое время.