Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

Нет сомнения, что высшие приматы прошли более успешный путь по развитию их предкультуры, чем другие животные. Об этом свидетельствуют и камни, с помощью которых они разбивают орехи, и ветки, с помощью которых они добираются до термитов, и т. д. Но, чтобы избежать приматоцентризма, нужно быть справедливым по отношению к культурному потенциалу, имеющемуся и у других животных. Приведу здесь только один пример.

В Национальном зоопарке Вашингтона живёт молодой слон Кандула. Престон Фердер и Дайана Рейсс провели с ним эксперимент, подтвержающий его способность к предкультурным действиям. Они подвесили над ним ветки с фруктами. Чтобы их достать, он додумался пододвинуть подставку – ящик.

Экспериментаторы спрятали ящик, и что же? Кандула стал делать подставку из толстых досок, которые он нашёл в вольере и которые накладывал одна на другую. Его этому никто не учил.

На появление некоторых нравственных качеств у животных не следует смотреть как на чудо природы. Эти качества имеют адаптивную подоплёку: они помогают им выживать. Вот почему естественный отбор сохранял и поощрял развитие этих качеств. Но способны ли животные на альтруизм? Способны ли они помогать другим (в том числе животным другого вида) вполне бескорыстно? Ф. де Вааль пришёл к положительному ответу на этот вопрос, по крайней мере, по отношению к человекообразным обезьянам. Как у людей, так и у них альтруистическое поведение вытекает из способности поставить себя на место другого. Она приводит к эмпатии – сопереживанию и альтруистическим действиям.

Ф. де Вааль пишет: «Раньше я всегда рассказывал о том, как бонобо спас птицу, оглушённую неожиданным столкновением со стеклом, или как шимпанзе в условиях дикой природы буквально оттащил своего неопытного собрата от ядовитой змеи. Историй, в которых человекообразные обезьяны, судя по всему, ставят себя на место себе подобного, множество» (там же. С. 213).

Мы впали бы в грех идеализации обезьян, если бы забыли о том, что они не люди, а звери. Но мы впали бы в другую крайность, если бы стали закрывать глаза на наличие в их поведении некоторых нравственных качеств. Демокрит считал основополагающим для человека чувство стыда. Его зародыш имеется и у шимпанзе.

В своей книге Ф. де Вааль поведал такую историю: самец-шимпанзе Лоди в припадке агрессии откусил палец у ветеринара в зоопарке. Откушенный палец в больнице не удалось пришить. «Через несколько дней, однако, жертва вновь посетила зоопарк; при виде Лоди она подняла забинтованную левую руку и сказала: “Лоди, приятель, знаешь ли ты, что натворил?”.

При виде руки ветеринара Лоди удрал в самый дальний угол вольера и уселся там, опустив голову и обхватив себя руками» (там же. С. 268).

Ветеринар уволилась из зоопарка, где она потеряла палец. Она посетила этот злополучный зоопарк через 15 лет. Какой же была реакция Лоди на свою давнюю жертву? Он о ней не забыл, сразу подбежал к ней и стал упорно смотреть на её руку. Женщине пришлось выставить перед ним свою беспалую руку.

Эту историю Ф. де Вааль подытоживает такими словами: «Данный факт напрямую свидетельствует о том, как глубоко эти человекообразные обезьяны беспокоятся о поддержании хороших отношений» (там же. С. 269).

Итак, Франс де Вааль прекрасно показал, что у животных – в особенности у шимпанзе и бонобо – имеются зачатки нравственности. Отсюда следует, что у наших животных предков, которые были одним из видов человекоподобных существ, была преднравственность. Понадобились миллионы лет, чтобы животная преднравственность превратилась в человеческую нравственность.

В последнем абзаце своей книги Ф. де Вааль пишет: «На самом деле мораль имеет куда более низкое происхождение, которое несложно распознать в поведении других животных. Всё, что узнала наука за последние несколько десятилетий, противоречит пессимистической точке зрения; мораль – вовсе не тонкий слой лака на поверхности отвратительной человеческой природы. Напротив, без прочного эволюционного фундамента мы никогда не сумели бы продвинуться так далеко, от незнатных по своему происхождению, обезьяноподобных предков до современного человека» (там же. С. 340).

Одно хочу напомнить: процесс нравственной эволюции у современного человека ещё очень и очень далёк до приближения к её идеалу – Человеку.

2. 2. психологические подходы

Эволюционная этика – наука об эволюционном смысле человеческой жизни. Осознание этого смысла стало возможным благодаря многомиллионной психической эволюции наших животных предков и людей.

В истории науки сложилось два ведущих подхода к интерпретации психической эволюции – анимализационный и гоминизационный. В первом из них представлена тенденция к отождествлению животных и людей, а во втором мы имеем дело со стремлением его представителей выявить подлинно эволюционные отношения между ними. Первый из них нашёл отражение в бихевиоризме, а второй – у Л. С. Выготского и А. Н. Леонтьева.

2. 2. 1. Бихевиоризм (Д. Уотсон и Э. Торндайк) и необихевиоризм (К. Халл и Б. Скиннер)

В 1913 г. американский психолог Джон Уотсон (18781958) опубликовал статью «Психология с точки зрения бихевиориста». В следующем году вышла в свет его книга «Поведение. Введение в сравнительную психологию». Эти работы принято связывать с появлением в ХХ в. бихевиористской психологии.

Исходный постулат бихевиоризма – отрицание сознания в качестве объекта психологии и объявление в этом качестве поведения. Д. Уотсон и его последователи пришли к указанному постулату потому, что стремились превратить психологию в объективную науку – в науку, опирающуюся на достоверные (объективные) факты, а такие факты, с их точки зрения, могут быть обнаружены в первую очередь в поведении. Что же касается сознания, то оно постигается интроспекцией, которая, как они считали, не может не привносить в науку субъективизм. Недаром Д. Уотсон назвал мозг человека «таинственным ящиком», куда психологи-интроспекционисты прячут свои проблемы.

То, что происходит внутри живого организма, по мнению Д. Уотсона, – тайна за семью печатями. Вот почему его психику следует изучать по его поведенческим реакциям. Эти реакции доступны физической проверке. Вот почему бихевиористы боролись с ментализмом (ментальный – мыслительный). Они занимали физикалистские (объективистские) позиции. На более конкретном языке это значит, что бихевиорист должен сосредоточивать своё внимание на изучении цепочки «стимул – реакция».

Бихевиоризм не возник на голом месте. Его появлению способствовало зарождение зоопсихологии – науки о психике животных. Опираться в ней на метод интроспекции не представляется возможным.

У истоков зоопсихологии находится дарвинизм. В книге «Выражение эмоций у животных и человека» (1872) Ч. Дарвин сравнивал жестово-мимические знаки, которыми выражают свои чувства животные и люди. На материале этих знаков великий эволюционист лишний раз подтвердил животное происхождение человека. Он показал в ней, что у животных они имеют явно приспособительный смысл. Оскал зубов, например, – выражение агрессии с целью обороны от врагов. У людей подобный знак – пережиток (рудимент) их животного прошлого.

Зоопсихология в конце XIX – начале XX вв. стала чрезвычайно популярной наукой. В 1882 г. вышла книга друга Ч. Дарвина Джона Романеса (1848–1894) «Интеллект животных», за которую его обвинили в антропоморфизации животной психики, т. е. в привнесении в неё свойств человеческой психики. В ответ на эти обвинения он написал ещё две книги – «Умственная эволюция у животных» (1883) и «Умственная эволюция у человека» (1887). Эти работы – целый этап в развитии эволюционной психологии, который до сих пор не оценен в истории науки по достоинству.

Критики Д. Романеса сосредоточились на недостатках его теории, а не её достоинствах. А между тем, несмотря на присутствие в его книгах некоторой умозрительности, он во многом опережал своё время, поскольку в науке его времени и в дальнейшем упор делался в основном на резкое противопоставление животной психики и человеческой. Даже и до сих пор часто раздаются вопросы такого рода: «Думают ли животные?», «Способны ли они оперировать понятиями?» и т. п. Да, думают; да, способны. Как указывал Ч. Дарвин, всё дело лишь в степени их психического развития в сравнении с человеческим.

35
{"b":"874570","o":1}