— И что мне делать? — упавшим голосом спросил Костя.

— Либо набраться терпения и ждать, пока она созреет для создания семьи, либо вычеркнуть её из жизни, строить свою судьбу по собственному сценарию. А не по тому, который она пытается тебе навязать. Но учти, если решишь ждать Нику, то должен понимать, что терпения понадобится очень много. Не на год и не на два. Потому я бы советовал тебе второй вариант. Искренне, по-отцовски.

— И всё-таки я подожду, — выпрямился Костя.

— Другого ответа я и не ожидал, — улыбнулся Юрий Иванович. — Ты ещё очень и очень молод. Тебе сейчас кажется, что времени у тебя выше крыши. Это я в свои пятьдесят два знаю о том, как это время быстро пролетит. И как будешь ждать?

— Мне нужна твоя помощь, папа. Я не хочу пока учиться. Мне бы уехать, поработать где-нибудь. А потом в армию. Отслужу, тогда и подумаю, что дальше.

— Хорошо. Решение, достойное уважения. Я помогу тебе устроиться на буровую, естественно, на относительно лёгкий труд пока, в силу твоего возраста. Поработаешь до призыва, а там решишь.

Костя уехал под Нижневартовск, где более полутора лет работал подсобником на буровой, затем ненадолго вернулся в родной город, откуда был призван в армию. Два года отслужил на границе. После демобилизации вернулся в родительский дом. Поступил в технический университет на заочное отделение, работал в военизированном отряде, выезжал на устранение аварийных ситуаций на газопроводе.

Костя знал, что Ника по-прежнему живёт в Питере, работает в известном танцевальном ансамбле и уже объездила с гастролями едва ли не полмира. Естественно, о возвращении в пусть большой и развитый, но всё же провинциальный город, даже речи не было.

Постепенно Косте удалось убедить себя в том, что его ожидание бесполезно. Боль давно притупилась, мечты перешли в разряд несбыточных и почти забытых. Почти. Он неоднократно пытался начать отношения, но ни одна девушка не вызывала в нём и тысячной доли того, что он чувствовал к Нике. Того, что испытал с ней.

Так прошли ещё четыре года. Настал 2010 год. Косте исполнилось двадцать четыре, а Нике — двадцать пять.

Как человек выздоравливает? Болезнь достигает кризиса, и кажется, что легче уже не станет никогда, но вот, в один прекрасный момент, кто-то просыпается с нормальной температурой. Или нос начинает дышать, а головная боль исчезает. И потихоньку, шаг за шагом, болезнь отступает, человеку становится легче. А иногда становится резко и ощутимо легче.

Костя не считал свою любовь болезненной. Даже наваждением не считал. Он не лил слёз над портретом любимой, не отправлял запросы и претензии Вселенной. Не сочинял стихов, не голодал и не просыпался с именем любимой на устах.

Ника просто постоянно жила в его душе и сердце, и постепенно Костя с этим состоянием свыкся. Ему становилось легче день ото дня, и однажды утром он проснулся с мыслью о том, что готов к новой жизни. И даже (чем чёрт не шутит?) к новому чувству.

Возможно, виной всему был на редкость тёплый и ласковый апрель, бурное пробуждение природы после долгой и мрачной зимы. А может, Косте и вправду полегчало. Ведь молодость всё равно берёт своё. Костя ещё не знал, что капризная судьба была готова к такому повороту событий и уже припасла для Кости сюрприз.

Вечером того же дня (а это была пятница), за ужином, Валентина Васильевна сказала сыну:

— Костя, надеюсь, у тебя на завтра нет никаких планов?

— А что, мам, в этом году у нас битва за урожай начинается досрочно? В честь тёплой погоды? — улыбнулся Костя.

— Нет, что ты! Такое раннее тепло бывает обманчиво, да и земля ещё не прогрелась. Завтра мы приглашены на день рождения.

— Мы все? — удивился Костя. — Вроде, я уже давно не в том возрасте, когда ходят на праздники с мамой и папой.

Костя сказал это и вдруг подумал о том, что жить-то с родителями ему возраст не мешает. Конечно, он давно уже не сидит на шее, да и места в новом доме много. Из того дома, где до сих пор жили родители Ники, Трофимовы переехали несколько лет назад. И всё же ему пора обособляться. А то вот уже и на праздники с собой приглашают, как маленького.

— Сашке Азарову завтра шестьдесят, — сообщил Юрий Иванович. — Праздник будет у них на даче.

— Давайте без меня. Что мне там делать, сами посудите?

Косте даже улыбку удалось изобразить, и голос у него был спокойный, но при напоминании о даче Азаровых настроение резко испортилось. Не поедет он туда. Ему только-только стало легко и свободно. Зачем сейчас все эти флешбэки? А он начнёт вспоминать, стоит лишь очутиться там.

— Саша очень просил, чтобы ты тоже приехал.

— Зачем? Я же не присутствовал на его пятидесятипятилетии?

— Ты был в армии тогда, сынок. Иначе и тогда бы пригласили, — мягко сказала Валентина Васильевна.

— Нет. Не обижайтесь, но я считаю, мне там не место. Ваньку ведь из Сургута приехать не требуют? Я давно не ребёночек. Видимо, пора подыскивать квартиру.

— Ерунду не городи, — отрезал отец. — Ванька с нами жил, пока не женился. Никто тебя не гонит. Я для кого такой дом купил? Для нас с матерью? Да и жену можно привести сюда жить, не стыдно. И вообще, ты у меня всегда первым помощником был и остаёшься. Я-то ведь не молодею.

— Спасибо, пап, рад, что ты не считаешь меня нахлебником. Тем более, значит, я могу не присутствовать завтра.

Юрий Иванович взял со стола свой телефон, полистал контакты.

— Вот, номер телефона Сашки.

— У меня есть, пап.

— Вот, бери и сам ему звони, отказывайся. Он мне сказал, если ты начнёшь упираться, чтобы я ему позвонил. Чтобы ты попытался отказать ему лично.

Что ж, на характере Кости сыграли виртуозно. Все прекрасно знали, что отказать Азарову лично (тем самым обидев его) он не сможет.

— Ладно, не звони, — махнул рукой Костя. — Но я ненадолго, поздравлю, чуть-чуть посижу и уеду. Пить не буду. Приеду на своей машине. Надеюсь, праздник не в доме? Погода такая хорошая.

— Праздник на улице. Спасибо, сын! Сашка будет рад, — Юрий Иванович убрал телефон.

Праздник начинался в три часа дня, но Костя немного задержался, потому прибыл последним. Беспокойная мама ему уже позвонила, и её голос ему показался каким-то странным. Но нужно было следить за дорогой, а не вдаваться в подробности, потому мысль о голосе мамы моментально покинула голову Кости.

Оставив машину у забора и нажав на брелок, Костя подошёл к знакомым с детства воротам. Он не был здесь почти восемь лет. И дорого бы дал, чтобы ещё три раза по столько же не бывать. Ту связку ключей, "подарок" Ники, он отдал отцу во время памятного разговора с ним. Юрий Иванович потом незаметно оставил ключи в прихожей у Азаровых.

Ладно, хватит киснуть, как кисейная барышня, которая прячется от солнца под кружевным зонтом. Кажется, кто-то вчера утром решил начать новую жизнь? Свободную и независимую? Костя решительно позвонил в ворота.

Ему открыла хозяйка дома, Наталья. Расцеловав Костю в обе щеки, повела сразу к гостям, расположившимся на большой веранде.

— А вот и наш опоздавший! Штрафную! — воскликнул дядя Саша, выходя навстречу гостю. — Давай, Константин!

— Нет, дядя Саша, я за рулём. Но поздравительную речь и тост готов произнести.

— Давай! — Александр обнял Костю за плечи и развернул к гостям. — Прошу любить и жаловать! Это Константин. Сын моего лучшего друга Юрки. И просто очень хороший, достойный человек.

Костя легко кивнул всем сразу и обвёл взглядом сидящих. Неожиданно дыхание его сбилось, слова застряли в горле, а улыбка застыла на губах. Прямо на него смотрели глаза — такие любимые и до боли знакомые. Очень тёмные и будто чуть вытянутые вверх, к вискам, вслед за бровями. Казалось, что эти глаза всегда едва заметно улыбаются.

Костя замешкался лишь на миг, а потом перевёл взгляд на следующего гостя, того, который сидел рядом с Никой. Правда, Костя сначала даже не понял, кто там вообще был, на этом празднике. Сказал лаконичную, но искреннюю поздравительную речь дяде Саше, вручил подарок и устроился рядом с родителями.