— Как я и думал, ваше Императорское Величество, следы ведут к англичанке. Вряд ли они еще раз попробуют что-то такое устроить, и так явно перегнули палку со стрельбой из пулеметов в центре Петербурга. Тем более, один стрелок попал к нам и они рассчитывают, что он точно заговорит.

— Почему вы так уверены в этом? Англичане обычно добиваются своего! — не согласен Николай Второй.

— Вот сейчас был как раз такой случай, когда они должны были добиться моей смерти со стопроцентной вероятностью. Теперь отпустят вожжи, и так слишком запачкались в организации нападений на высшего сановника империи. Они же собираются после победы на немцами, пусть и очень жеманно выделываясь, все же возобновить нормальные отношения.

— Пока победы особо не видно. Англичане, французы и американцы несут больше потерь, чем германцы с союзниками, — снова провоцирует меня император на откровенное предсказание.

Хочет еще раз услышать, что мы поставили на правильную лошадь, не участвуя в войне. Что точно не ошиблись в выборе нейтральной стороны.

— Государь, вот уже наступает семнадцатый год. Через три месяца вы должны были подписать отречение, после особо настойчивой просьбы генерала Рузского. Даже, скорее, его истерики! А теперь кто он такой? Как и генерал Алексеев?

— Кто же они по вашему? — недоумевает император.

— Ваши верные слуги! Не знаю еще точно, обращался ли Терещенко к ним с речами лукавыми? В любом случае назревший вопрос с богатейшим предпринимателем, который хочет управлять империей, да еще явный агент Ротшильдов, придется решить так, чтобы все поняли. Что это расплата за те мысли и разговоры, которые он, наверняка, уже кому-то озвучил, — настаиваю я.

Император пока с этой идеей не согласен, но, мы никуда и не спешим, дождемся конкретных доказательств. Его пособники и союзники находятся у меня в списках и я пока продумываю, согласно получаемой информации, где у них самое слабое место.

Чтобы взять тайком, да прижать к теплой стенке рядом с пышущим жаром камином. Чтобы запели с первого раза и никто не понял, что теперь стал надежный вроде товарищ двойным агентом.

Новый, тысяча девятьсот семнадцатый год встретил вместе с графиней в каком-то дворце, наряженный в тот самый мундир с золотыми эполетами, который носить особо не люблю.

Марии нравится хвастать мной, таким необыкновенным везунчиком и на редкость бравым генералом, выходящим целым и невредимым из любых перестрелок. Еще она знает про мою тайну больше других и просто наслаждается этим знанием. Кажется, чувствует себя подругой бога, прикидывая про себя, кого спасти, а кого оставить безжалостно умирать.

Ее это восторженно-повелительное настроение передается ее знакомым, но, они думают, что она просто перебирает с кокаином. Так я смог услышать несколько реплик и многозначительное потирание под носом разглядеть.

Не могут ее знакомые понять повышенное настроение девушки. Вот если бы она с одним из великих князей закрутила! А то — обычный генерал без родословной и даже огромного дома-дворца у меня нет! Живу просто в съемной квартире, пусть вхож во дворец. И вообще — темная история со всех сторон с моим появлением! А без родовитых предков сильно популярной личностью не станешь в глазах высшего света.

Если ты, конечно, не английский или французский посланник.

Ну, и хрен с ними! Мне уже не так много дней осталось жить в этом времени!

Дождусь поражения Германии с союзниками и можно уходить, есть и другие дела в запасе.

В феврале месяце согласилась на капитуляцию оставшаяся в стране элита Финляндии. Надоело терпеть сплошные убытки, готовы признать официально отделение здоровенной части Финляндского княжества в пользу Российской империи по границе 1740-х годов с Карелией вместе.

Ну, Савонлинна нам не особо нужна, контролируем границу Сайменского канала, значит, деньги и налоги империя получать будет.

Однако, пока шла эта почти двухлетняя война, настроение у императора благодаря моей просветительской деятельности сильно поменялось.

Раз уж финский народ откровенно выставил себя настоящим врагом Российской империи, показал свое истинное лицо, так почему бы не забрать у нее побольше денег по примеру тех же бравых германцев? Как Бонапарт учил?

Обложить репарациями за траты и потери во время войны, за предоставляемую свободу, за все построенное русскими и так же шведскими властями, раз мы у них все это отвоевали, в общем — выдоить досуха. Не они же строили крепости и бастионы?

— И у них меньше денег останется, а значит — возможностей вредить соседу. И мы на эти деньги каналы отроем и вторую ветку Транссибирской магистрали построим.

Вот такое мое предложение император сначала отклонял постоянно, потом посмотрел, как это дело у немцев в Привислинском крае сработало и согласился в конце концов.

— Пусть выкупают свою страну, свою землю, дороги, города и крепости. И дорого выкупают, а не за символическую плату, раз так настойчиво хотят у империи землю забрать в свое личное пользование. Чтобы ценили потом, а не лезли с разными глупостями насчет поделить еще раз по справедливости. Дешево купят — ценить не станут! Тогда — снова оккупация и опять приведение к порядку, как эти почти два года. Выдвигайте суммы побольше, государь! Все, что можно берите и еще чтобы должны остались лет на десять.

— Ну, а сколько примерно просить, Сергей? — такой вопрос у императора.

— Давайте посчитаем, государь. Германцы с двенадцати миллионов поляков насобирали пятьсот миллионов золотых рублей деньгами и продуктами! Это просто так собрали в качестве первого взноса, без отдачи земли и всего, что есть на ней. Значит, умножим в три-четыре раза и разделим на четыре с половиной. Это по соотношения числа поляков и финнов примерно, не считая пока тех, кто остается на новой русской земле. Примерно четыреста миллионов золотых рублей получается, государь!

От нарисованной мной суммы Николай Второй даже замолчал на долгое время.

В шестнадцатом году наконец достроили Транссибирскую магистраль и железную дорогу до Мурманска, так что с логистикой в стране понемногу дела налаживаются. Понемногу, без революций, и не так быстро, как хотелось бы. Но, плывем, как можем, я в управление промышленностью не лезу, с внешней и внутренней политикой бы разобраться немного.

Да вообще со всем налаживается, когда жизнь мирная стоит на дворе, а экономика усиленно работает на воюющие страны. Зерно ударно вывозится на запад, но, Османская империя начинает закручивать гайки, требует кучу документов и ведет себя довольно вызывающе. На самом деле таким образом хочет сделать цену на продовольствие для себя ниже себестоимости.

Насколько я понял, Россия во многом не выдержала войны и развалилась именно из-за блокирования османами проливов, когда не смогла вывозить свое зерно и получать все необходимое для промышленности.

В этот раз уже три с половиной года поток кораблей с российскими продуктами все растет, а воюющей Османской империи еды уже явно не хватает.

Дела у нее на Месопотамском фронте, там, где союзники помочь не могут, складываются совсем плохо. Англичане освободили Багдад, арабское население встречает их именно как освободителей. К концу года семнадцатого года взяты Иерусалим и Иерихон, все как в истории того времени.

Небольшие силы англичан при поддержке местного населения просто разрывают порядки гораздо более многочисленных османов.

Германия еще не просила страны Антанты о перемирии, а продолжает оказывать невероятное давление на фронт около Парижа, объективно рассчитывая его захватить и лишить французскую армию большинства заводов.

Однако, французы просто героически отбиваются, тоже понимая отчетливо, чем им угрожает захват столицы. Гибнут сотнями тысяч, но, предместья держат мертвой хваткой, не смотря на снаряды тяжелых орудий и отравляющие газы, которые германцы присылают им при каждом попутном ветре.

Тем более, они все уже знают про четыре американских дивизии, которые помогают англичанам отвоевывать побережье. Вскоре каждый божий день в гаванях французского побережья будет высаживаться по семь тысяч свежих американских солдат. Это начало конца Второго рейха, пусть генералы империи еще грезят победами на поле брани.