Сын Сергея Николаевича, капитан-поручик лейб-гвардии Семёновского полка Николай Сергеевич Титов 2-й, или младший (1798–1833), кузен Николая Алексеевича, также был композитором, отчасти – возможно, из-за очень ранней смерти от чахотки – оказавшийся в тени своего двоюродного брата. Между тем, авторство самого известного «титовского» романса на стихи Пушкина «Талисман» принадлежит, как установлено недавно, именно ему. Помимо «Талисмана», Николай Сергеевич-младший положил на музыку и «Певца», и «Фонтану Бахчисарайского дворца», и «Не пой, красавица», и «Я помню чудное мгновенье».

Николай же Алексеевич, крестник самого Александра I, в те поры ещё цесаревича, был двумя годами моложе своего кузена. Наверное, так приятно было бы написать, что родившийся в столь музыкальной семье мальчик с младых ногтей обнаружил явные музыкальные способности… но – нет. Чего не было, того не было. Конечно, музыке его учили. Но как?

Николай Алексеевич Титов

В связи с эти мне вспоминается известный анекдот о том, как однажды в Париже Джоаккино Россини познакомили с неким человеком, обладателем лучшей во Франции коллекции пыточных инструментов. «А фортепиано у вас есть?» – очень серьёзно спросил его «пезарский лебедь». «Нет», – слегка опешил тот. «Значит, в детстве вас не учили музыке», – вздохнув, заключил Россини. В этом всё и дело!

Нечто подобное, похоже, произошло и с юным Титовым, и и с его младшим братом Михаилом (тоже впоследствии композитором). Методика обучения музыке в те годы гибкостью и индивидуальным подходом к ученику явно не отличалась, что отлично почувствовал другой герой нашей книги, Матвей Иванович Бернард (см. соответствующую главу).

Более того – будущий композитор откровенно признавался впоследствии, что в юные годы музыку просто-таки ненавидел. Несмотря на частые домашние концерты и участие в них – у ребёнка был очень приятный голос.

По служебному формуляру «чин следовал ему» – кадетский корпус. Преображенский полк. Финляндский полк. Потом отставка «по домашним обстоятельствам». Возвращение по просьбе Николая I на службу. Но вследствие неудачного падения с лошади и долгой болезни Титов был вынужден оставить строевую службу и большую часть карьеры провести в так называемом Комиссариатском депо, ведавшим снабжением армии.

Дом на Университетской набережной, 25 в Петербурге, где в 1800 году родился Николай Алексеевич Титов

В частности, много лет Титов провёл в нынешнем подмосковном городе Лосино-Петровском, где до 1859 года директорствовал на фабрике, выпускавшей лосины. В отставку вышел в генеральском чине и георгиевским кавалером «за 25 лет беспорочной службы».

Но не мною подмечено, что в если в генетическом коде у человека есть «музыкальная» хромосома, то рано или поздно она непременно даст о себе знать. У Николая Алексеевича Титова музыкальное ретивое взыграло в девятнадцать лет. Заговорило сердце? Можно сказать и так. Был написан невероятно популярный в будущем романс «Сосна» на стихи Михаила Офросимова, к слову – будущего генерал-губернатора Москвы!

Иногда служба сочеталась с настоящим призванием – в 1824 г. Титов, будучи батальонным адъютантом, ведал полковой музыкой Финляндского полка (широко известна его полковая песня «Финляндцы, вы стяжали славу!»), сочинил несколько маршей, и в итоге, по словам Александра I, стал главным создателем военных маршей гвардии.

С маршами понятно – служба есть служба. Но кроме них он писал великое множество фантазий для фортепиано, романсов, полек, вальсов, мазурок, лёгких фортепианных пьес, которые вызывали невероятный восторг публики. Титов был поистине нарасхват: его всё время просили участвовать в каких-то салонах, где-то петь, музицировать.

Я не знаю, когда он понял, что не служба, а именно музыка суть его настоящее призвание. Но что понял – точно. Иначе не стал бы уже в довольно зрелом возрасте нанимать себе очень хороших музыкальных педагогов. Не стал бы время от времени сетовать на то, что его музыкальное образование, в сущности, так и осталось дилетантским.

Конечно, романсы писали и до него. Писали, в частности, и те, кто служил вместе с ним в гвардии. Но только романсы Титова, во многих из которых («Птичка божия не знает», «В минуту трудную») ясно чувствуется танцевальная основа, впервые в истории русской музыки обрели такую популярность. «Разыгранный Фрейшиц Перстами робких учениц» – писал Пушкин в «Онегине». Точно так же любая русская барышня в николаевские времена «разыгрывала» перстами настоящий шлягер того времени – романс Титова «Коварный друг, но сердцу милый».

Уже упоминавшийся нами Бернард, который как издатель отлично разумел что почём, охотно издавал не только романсы, но и танцы Титова, которые танцевали и в великокняжеских дворцах, и в провинциальных сельских усадьбах.

Популярности Титова, писавшего музыку главным образом на стихи русских поэтов – Пушкина, Лермонтова, Жуковского, Баратынского, Кукольника – способствовал и начавшийся после победы в войне 1812 года общественный подъём, на фоне которого модные когда-то французские песенки постепенно стали заменяться на чисто отечественные салонные произведения. Сам Титов как-то очень проницательно подметил: «Всё, что наше, русское, родное, мы того ценить не умеем и к стыду нашему кадим и преклоняемся всему чужеземному… Но придёт время, когда достойному воздадут достойное».

Главное, что что отличает романсы Титова – а их насчитывается около шестидесяти – это искренность и теплота чувства, какая-то совсем уж неведомая нашему веку наивная сентиментальность, меланхолия, отлитые в певучие, главным образом куплетного склада, запоминающиеся и понятные каждому мелодии.

Во всём этом тогда безусловно нуждалось русское общество. И вместе с тем в титовских романсах – неподкупная простота, чистота и искренность, какой-то невероятный внутренний свет, которые очень хорошо ощущала не только широкая публика, но и лучшие музыканты того времени. Некоторые из романсов Титова были отредактированы Глинкой. Александр Варламов, сам великий волшебник романса, посвятил Титову один из своих шедевров – «Соловьём залётным юность пролетела – на стихи Кольцова.

И не только музыканты. Явно не случайно один из романсов Титова вспоминает в своих «Записках охотника» Тургенев. И кому было дело до того, что высоколобые учёные мужи от музыки не без снисходительности называли то, что делали Титовы, просвещённым дилетантизмом? Как говорят в русском народе, хоть горшком назови, только в печку не ставь!

Могила Н. А. Титова на Смоленском православном кладбище в Петербурге

Кто первым назвал Титова «дедушкой русского романса» – именно эти слова выбиты на могиле Титова на петербургском Смоленском православном кладбище?

Есть разные версии. По одной из них, это был Александр Сергеевич Даргомыжский, переложивший на два голоса романсы Титова «Прости на долгую разлуку» и «Цветок». А известный музыковед рубежа XIX и ХХ веков Сергей Булич почти официально закрепил это прозвище. Известный же музыковед советского времени Борис Асафьев чуть подправил его, назвав «пионерами» русского романса не одного, а трёх Титовых – не только Николая Алексеевича, но и его брата Михаила Алексеевича и их двоюродного брата Николая Сергеевича.

Кроме того, судя по воспоминаниям современников – не только музыкантов! – он был просто очень по-русски добрый и широкий душою человек. Он был мастер жить, угощать, был красноречивым, обходительным и хлебосольным хозяином – средства позволяли! В его доме всегда были люди, в частности, дамы, неизменно обожавшие его – несмотря на то, что женат был Титов на Софье Смирновой, одной из первых московских красавиц.