И я хотела выглядеть сильной и трудоспособной. Мне такая позиция показалась правильным решением. Я всегда делала гораздо больше того, что входило в мои обязанности. Потом я поняла, что для более значимого успеха мне нужно еще лучше следить за своим внешним видом. И мне нравилось, когда мою работу постфактум положительно оценивали. Кажется, поэтому я и привыкла прятать подальше свои проблемы… свои комплексы… свои внутренние конфликты. Я делала вид, что их нет и никогда не было.

Я владела тремя иностранными языками и, в принципе, легко сходилась с незнакомыми людьми. Многие клиенты, пришедшие в фирму за последнее время, были только моей заслугой. Руководство это оценило, и мне было прямо сказано, что если я заполучу трехлетний контракт с этой зарубежной фирмой, то буду назначена заместителем директора, а еще мне будет предоставлена возможность выкупить долю в фирме по сниженной цене.

И потому, когда настал день Х, я непринужденно улыбалась. Хотя сама едва сдерживала зевоту. Я уже была твердо уверена, что заполучу свое. В принципе, остались детали. И уже скоро я стану вторым человеком на работе. Наконец — то появится шанс поговорить с бывшим мужем на равных. А там… Возможно, мне удастся забрать Полиночку. Только надежда на это держала меня на расстоянии от того, чтобы рухнуть и не вставать с постели на протяжении одной или двух недель. Порой казалось, что сил уже не осталось ни на что. И тогда я вспоминала, ради чего все это время шла к своим целям. Меня, на самом деле, спасали только мысли о Полиночке и Максиме. Полинка, моя любимая и единственная доченька, это понятно и объяснимо. А вот Макс…

Все было совершенно неоднозначно в наших взаимоотношениях. Но мне порой было так нужно прижаться к крепкому плечу и почувствовать, что я не одна против всего мира. Жалко, конечно, что он отказался от совместного похода в парк развлечений. Видимо, не понял, что для меня это предложение было очередной ступенькой доверия к нему. Все же знакомить дочь с любым я бы не стала.

Я периодически думала о своем, но продолжала вести деловую беседу. Благо, разговор уже шел не о работе. Скользнув взглядом по соседним столикам, я на миг замерла, увидев знакомые лица. Там сидели сослуживцы Макса. На моем лице поначалу стала расплываться улыбка, но потом я осознала, что и “мой мужчина” там был. И сейчас он не видел меня лишь потому, что припал губами к шее какой — то девицы, которая едва не мурлыкала от этого. Его рука вальяжно покоилась на плече этой незнакомки.

Внутри меня все вмиг заледенело. Я заставила себя дышать ровно. Быстро поморгала, чтобы прогнать слезы. Я не могу сейчас быть слабой. Я вообще не могу быть слабой. Тем более сегодня. Слишком многое сейчас решается. Слишком многое зависит от меня и моей адекватности в поведении. От того, что я устрою “разбор полетов” Максиму, ничего не изменится. А вот клиентов можно и потерять. Второго такого шанса у меня может никогда и не быть.

Я ведь открыла в себе новый мир, в котором не было места прежним преградам… Я стала свободной. Обрела новую женскую сущность. Перестала сливаться с толпой. Теперь мне удавалось получать признание и уважение. Более того, я наконец обзавелась полезными знакомствами. Мне очень сильно хотелось достичь триумфального успеха, который помог бы свернуть в русло нужной реки. Я так долго ждала этого дня. И что мне теперь делать? Как поступать?

Определенно, дочка важнее. Поэтому надо собрать все свои нервы в кулак и продолжать улыбаться. Потому что, как оказалось, пусть рядом и было сильное плечо, но оно было отнюдь не надежным. Да и было ли оно вообще рядом? Может, попросту находилось где — то по соседству? Уже не важно. Главное, что полагаться, как и прежде, я могу только на себя. В этот момент Максим посмотрел в мою сторону. Я едва смогла сохранить нейтральное выражение лица.

И теперь уже я поворачивалась к соседу с улыбкой на лице, загнав все эмоции внутрь. Сейчас полностью сконцентрируюсь на работе. А все прочее я оставлю на потом.

Мое лицо аж скривилось от такой постановки вопроса.

— Камил, это была моя ошибка

Я подождал хоть какого — то замечания или, может быть, последующего вопроса, но Мила молчала.

— Просто, когда ты предложила познакомить меня со своей дочерью… с Полинкой… Короче, меня это напугало. Ты должна была понять, что у любого мужика бы на моем месте возникли бы дерьмовые ощущения… Что ты покушаешься на мою неприкосновенную свободу… Игнорируешь и нарушаешь личные границы… Что, ясен перец, ты меня хочешь захомутать, — Мила хмыкнула и отвернулась к окну. — Пойми, та девчонка была просто попыткой что — то доказать себе. Например, что у меня все по — прежнему. Ну, или что я сам по себе хозяин. Ни перед кем не отчитываюсь, понимаешь? — мне хотелось подойти к Камилле и обнять ее, но она была сейчас такой чужой, что я продолжал сидеть на кровати, и только наблюдал за ней, не отрываясь.

— И как? Доказал? — в голосе Камиллы была насмешка с едва уловимыми нотками горечи.

— Нет. Даже увидев тебя тогда, я еще не понимал, какой дурак. Как все происходящее глупо и нелепо. Расстроился, конечно, что такая накладка произошла, но если честно, то и доволен в чем — то был. Дурак. Хотел показать тебе, что все наши отношения — это так, несерьезно. Хотел доказать, что я, как и раньше, такой же свободный и привлекательный мачо, который популярен у противоположного пола. Пытался тебе таким образом продемонстрировать, что рассчитывать на большее, чем уже есть, ты не можешь. Ну, а потом уже я ждал…

Я вздохнул. Вспомнил те две недели после ресторана. Как я сначала морщился, когда был в ожидании скандала и разборок. Потом начал напрягаться, ведь время — то шло.

А Камилла? Она не то, что не скандалила, а даже просто не объявлялась. Вспомнил я и о том, как однажды между делом всплыла у меня мысль… О том, что реакция Камиллы… Она была никакой… Если быть точнее, ее вообще не было.

И вот тогда я начал думать в другом направлении.

…А могло ли случиться так, что Милке было безразлично то, что она увидела?..

…Может, увидев меня с другой, она просто решила расстаться со мной, не тратя лишнего времени на выяснение отношений?..

Эти размышления я крутил и вертел и так и этак, пытаясь вырваться из гребаной безысходности своего положения. Мои заключения мне сильно не нравились. И чем дальше шло время, тем больше я склонялся к тому варианту, что так все и есть. Как я сам себе надумал. В плохом смысле.

Я начинал злиться, едва поразмыслив об этом. Уговаривал себя, что Камилла просто встала в позу и гордо ждет того дня, когда я сам приползу к ней просить прощения. И в какой — то момент внезапно осознал. Понял, что мне не хватает Камиллы. Почувствовал, что я скучаю по ней. Это было само по себе потрясением.

Пока она была в моей жизни, и я сам выбирал время наших встреч, то даже не задумывался, что ее может и не быть. Что Камилла может и не ждать. А теперь мне было не по себе.

Я уже почти с надеждой ожидал, что она наберет мой номер. Что Милка будет злиться и ругаться. Ну, а я, так и быть, покаюсь, если она не перегнет палку. Может быть, даже соглашусь, что я свинья и гад последний. Ну, или что-то типа того. И скажу, что понял и осознал. Что больше подобное и не повторится никогда!

А Мила опять удивила. Она просто пропала с радаров. Пропала так, как будто ее никогда и не было в моей жизни. Я не мог понять, что же мне делать? И я решил отправиться к ней. Приехать, чтобы поговорить уже на месте. Застать ее врасплох, если что не так.

— За это время, — продолжил я. — Я действительно понял, насколько ты нужна мне. Я уже давно выбыл из сообщества тех, кто направо и налево разбивает сердца. Но, Камилла, вспомни, когда я приехал, ты же повела себя… как… так…, — пытался подобрать слово помягче. — Короче, ты повела себя тогда так, что я окончательно осознал вообще все. Ты равнодушна ко мне. И меня это взбесило. Неимоверно. Потому что… — мой голос замер.