Последний раз мигнув, красные лампы гаснут, погружая салон в темноту. Оллеб продолжает материться, по салону ползет луч фонарика. От дыма нечем дышать.

— Надо уходить, — кричит Эд. — Сейчас рванет.

— Дверь заклинило, — отзывается Оллеб. — А на люке экстренного выхода мы лежим.

Не рассчитывал я поджариться в консервной банке. Вылезаю из кресла, бегу по вогнутому боку машины, который стал полом, отдираю кирку и лом, прикрепленные возле люка экстренного выхода, и спешу в хвостовой отсек, где есть еще один грузовой люк.

— Тоже заклинило, — доносится голос Оллеба.

Плевать! Программа бросается меня спасать, выделяет люк зеленым квадратом, красным показывает, где деформированный корпус мешает механизму: внизу часть обшивки смяло, и ею заблокировало люк.

— Эд, нужна твоя помощь! — ору я, размахиваюсь и бью киркой пол, стараясь распрямить кусок обшивки.

Парень светит на люк, и я на миг слепну.

— Выключи или свети вбок. Иди сюда.

Пока он добирается, бью киркой между створками, чтоб образовался зазор, сую туда ломик, передаю его Эду.

— Надо освободить механизм. Я пытаюсь это сделать, ты мне помогаешь: одновременно с моими ударами работаешь ломом.

— Понял!

— На счет «три».

Работаем мы слаженно: трикстер и культист Ваала, подгоняемые перспективой поджариться заживо. Снаружи что-то горит, обшивка нагревается, мы задыхаемся, дым выедает глаза. Надеваю шлем на случай, если полыхнет, велю остальным сделать так же. Створки удается распахнуть с шестого удара, нас облизывает языками пламени, Эд инстинктивно отступает назад, но хватаю его за руку и увлекаю в бушующее пламя.

Мгновение — и мы бежим прочь от объятого пламенем флаера. Несколько мгновений — и огонь доберется до топливного бака… Оборачиваюсь и вижу фигуры Оллеба и Кира, бегущих к нам.

Падаю, накрывая руками голову, и кричу:

— На землю, сейчас рванет!

Мысленно считаю до десяти. Флаер взрывается на счет «пять». Над головой со свистом проносится горящий кусок обшивки, рассыпая искры. Или кажется, или на самом деле слышу радостные возгласы наших. Вдалеке лает автомат.

Тактика «жаворонок»[1]: сильные отвлекают врагов, пока слабые рассеиваются. Надеюсь, у трикстеров есть запасной аэродром.

Из-за черного дыма ничего не видно. Похоже, наши специально используют задымление, плюс флаер добавил копоти. Пытаюсь подняться, чтоб осмотреться, куда нас занесло, и тут же падаю: в асфальт со свистом впиваются пули. «Если ты слышишь пулю, значит, она не твоя», — вспоминаются слова кого-то из давно погибших стариков.

Задымление спасло меня.

— Работает снайпер, — говорю Эду. — Не вставай. Надо искать укрытие.

В нескольких метрах от нас — здание, которое мы выбрали мишенью. Похоже, флаер рухнул прямо на него. Порыв ветра то скрывает его от глаз дымовой завесой, то снова открывает.

С другой стороны от нас — широкий тротуар, проезжая часть, небольшой парк и дома местной элиты, с той стороны должны ехать военные. Они не рассчитывали, что их атакуют, и застряли. В другой ситуации я порадовался бы, теперь же нам надо прорываться к ним, иначе свои же прикончат.

Можно, конечно, пристрелить Эда, обнаружить себя и уйти вместе с нашими, но парень мне еще нужен. Да и буду честен с собой, не хочется его убивать.

Там, где руины, вижу рухнувшее перекрытие, под которым можно спрятаться, как под мостом. У меня появляется шанс отделиться от команды и проконтролировать, чтобы Элиссу точно эвакуировали. А еще лучше забрать ее и пока спрятать в логове Рэя. Толкаю Эда в бок, указываю на перекрытие, он с пониманием кивает.

— Когда дым рассеется, мы станем легкими мишенями. Я побегу туда, а ты, петляя, — в другую сторону и приведешь подкрепление.

— Огнестрел с собой взял? — спрашиваю Эда. — У меня только пистолет.

— Автомат с укороченным стволом, он подо мной.

— Давай сюда, только плавно, работают снайперы.

— Да понял уже, — он медленно передает автомат.

— Я буду прикрывать, ты беги в убежище. На «три» разбегаемся, — даю ему пистолет. — Раз, два, три!

Вскакиваю, отпрыгиваю в сторону, вслепую поливая свинцом здание. Ухожу в сторону кувырком. Зигзагом рву в укрытие, рыбкой ныряю туда. Грохочут выстрелы, и непонятно, где и чьи. Плотная ткань костюма спасает от царапин, но делает меня приметной мишенью. Нужно будет от него избавляться.

Перевожу дыхание. Ветер усиливается, рассеивая дым, и вижу вдалеке очертания бронемашин военных. Издали доносится многоголосый крик, ругань, по тротуару проносится толпа незнакомых подростков, вопящих:

— Спасайтесь! Зачистка, убивают всех!

На локтях ползу в узкий лаз, за которым надеюсь обнаружить ход в здание. Так и оказывается, я вываливаюсь из дыры в стене, и, пригибаясь, бегу вглубь. Не знаю, зачем это делаю. Я уверен, что Элисса в беде, я буквально слышу ее зов о помощи.

Перебегая от стены к стене, двигаюсь по длинному коридору, характерному для ульев нижнего уровня. Здесь жили не только трикстеры, но и черноротые, и все сейчас в панике рванули на улицу, даже двери своих лачуг не закрыв.

Врываюсь в одну из квартир, где мародерствует плешивый мужичок, разбросавший одежду по полу, пресекаю ограбление, получая +1 предотвращенное преступление. Взгляд останавливается на валяющейся необъятной бежевой рубахе со стоячим воротом. Натягиваю ее поверх костюма, надеваю джинсы, подпоясываюсь, чтоб не спадали. Костюм спрятан, я более-менее похож на местного, спасибо тебе, неизвестный толстяк!

Со шлемом приходится расстаться. Распахиваю разум, чтобы уловить сигналы, которые мне подает Элисса, и понимаю, что надо во второй подъезд и на второй этаж.

Вояки еще не нагрянули, наши, наверное, уже ушли. На улице какой-то гвалт. Выглядываю из окна: с востока несется толпа, доносятся крики: «Спасайтесь, убивают всех!»

Причем один из женских голосов кажется знакомым. Или чудится, или на самом деле среди голов мелькает кудрявая макушка Гитель. Вроде начинаю понимать, что происходит. Трикстеры поднимают панику и выгоняют на улицы черноротых, причем из другого района гонят их туда, где зачистка, рассчитывая, что зверобогие не положат столько народа.

Ну а сами они уходят под шумок в другую сторону, и найди их в такой толпе.

Добираюсь до лестницы, взбегаю наверх, верчу головой, прислушиваясь к ощущениям, чтоб понять, куда бежать, и тут метрах в двадцати от меня распахивается дверь, вываливается пятнадцатилетний Макс, первый открытый мной техно, пятится, выпуская Дэна, волокущего вырывающуюся Элиссу.

— Да придуши ты ее, делов-то, — советует Макс.

Дэн берет ее шею в захват.

— А ну стоять! — Навожу ствол на Дэна. — Отпусти ее, оружие на землю, к стене!

Макс бросает пистолет, поднимает руки. Оба силуэта подсвечены красным, а значит, настроены крайне агрессивно и готовы убивать.

— Леон? Что ты тут делаешь? — восклицает Макс

— Отпусти девушку, — велю я Дэну, который оправдывается, не выпуская ее из захвата, девушка пытается вырваться, брыкается, но силы ее быстро иссякают.

— Она не хотела с нами уходить.

Лжет ведь, и не отпускает ее, чтоб не сболтнула лишнего. Перевожу автомат в режим стрельбы одиночными, выпускаю несколько пуль в пол. Макс вскидывает руки и подпрыгивает, как курица на сковородке. Дэн шарахается к стене, роняя Элиссу на пол. Она кашляет, хватаясь за горло, пытается подняться — пока безуспешно.

— Неловкое движение, и вышибу вам мозги, — говорю я, водя стволом из стороны в сторону.

Элисса, покачиваясь, идет ко мне, стискивает мой локоть. Не смотрю на нее, чтоб не отвлекаться.

— Они хотели по-тихому меня продать Боэтарху.

— Ой, Леон, да брось ты! — вскидывает руки Дэн. — Неужто своих постреляешь ради этой сучки? Небось сам почву готовишь, как ее сдать, чтоб тебя с деньгами не опрокинули…

— Заткнись. Руки за голову. На пол.

Дэн медленно становится на колени, говоря:

— Ты пойдешь против своих, Лео? Ради бабы? Да за миллион мы каждому жизнь до старости обеспечим, и никаких гонок со смертью.