Мне совсем не хотелось, чтобы наши отношения испортились, поэтому я робко посмотрела на него и задала прямой вопрос:

– И что теперь?

– А что теперь? – Антонов резко подскочил со стола и подмигнул, тряхнув головой. – Теперь мне надо срочно пробить твоего Феликса, прежде чем отдавать такое сокровище в его лапы. Мало ли, еще маньяком каким-нибудь окажется.

– Дурак ты, Пашка, – совершенно беззлобно отозвалась я и, изо всех сил сдерживая улыбку, наконец принялась допечатывать злосчастную статью. Дедлайны горели!

– Можно мне «Космополитен»?

Милка была пьяна. Пока еще не от коктейля, нет – от атмосферы. От романтики, как ни странно, этого места. От любви. Мне это не нравилось, но я пока молчала.

– А мне… – я тоже повернулась к Пашке, но он меня перебил.

– Ни слова больше! – и его мощная фигура скрылась в толпе двигающихся тел.

Клуб был небольшим, но место мне на удивление нравилось. Оно мало напоминало кишащее алкогольными парами и бьющей по барабанным перепонкам музыкой заведение. И бородатых мужиков тут было совсем не так много. Не поймите меня превратно, ничего против бородачей не имею – вон, с Пашкой дружу, а его подбородок наверняка уже забыл, как выглядит бритва. Но типичных грозных любителей металла и хардкора, которые обвешаны цепями и любят размахивать стаканами с пивом и перекрикивать исполнителей на сцене, тут вроде бы не наблюдалось.

Это было хоть и подвальное помещение, но теплые мерцающие огоньки, ненавязчивая пока еще фоновая музыка, приветливые официанты и просторное пространство перед сценой, которое сулило свободу действий для всех желающих потанцевать или просто поближе наблюдать за исполнителями, делали место уютным и приятным.

Я заметила возвращающегося к нам Пашку, который виртуозно гарцевал среди людей, неся в руках целых три стакана.

– Дамы, извольте, – он отдал Милке ее «Космополитен», а затем протянул мне бокал с чем-то бледно-розовым, больше похожим на милкшейк или смузи, чем на жидкость.

– Что это?

– Коктейль. Специально для тебя. Называется «Спасение печени».

Я чуть не захлебнулась глотком, который уже сделала.

– Как-как?

– «Спасение печени». По названию, думаю, понятно, что безалкогольный. Там только яблоки, клубника, банан, лед и измельченная мята.

Спасибо, конечно, Антонову за заботу. Но «Спасение печени» больше звучит как средство первой необходимости утром, после затяжного запоя. Наравне с рассолом.

– Вкусно, – пришлось признать мне, когда я осушила стакан наполовину буквально сразу.

– Ну еще бы, я черт-те что не принесу, – с самодовольным видом отозвался Пашка, а Милка шепнула мне в ухо мечтательное:

– Он у тебя просто душка!

Я до сих пор не призналась подруге, что между мной и Антоновым ничего нет. Это, наверное, эгоистично с моей стороны, но я будто не хотела делиться особыми отношениями с Пашкой. У меня было ощущение, что, если я поделюсь с Васильковой, вся магия дружбы с Антоновым рухнет. Поэтому я только сдержанно кивнула и снова припала губами к соломинке.

Пашке скоро пришлось бежать за очередной порцией «Спасения». Милка же, воспользовавшись моментом, попросила в этот раз «Дайкири». И это притом что сам Пашка свое пиво еще даже наполовину не прикончил.

Вскоре на сцене появились Кемаль и Феликс. Я опустила глаза, пытаясь скрыть волнение, и стиснула трубочку зубами так сильно, что она чуть не сломалась. Парни настраивали свои инструменты. У Феликса в руках была электрогитара. Я все же закатила глаза – ну конечно, на чем еще будет играть этот мачо?

Выглядел он на все сто: просто и в то же время очень эффектно. Черные джинсы, белая футболка, которая идеально оттеняла его загорелую кожу, и белые «вансы». На левом запястье, как напоминание из прошлого, – черный платок с белыми геометрическими узорами. Интересно, это у него что-то типа талисмана, как у хоккеистов? Я настолько отвлеклась на мысли о значении его необычного аксессуара, что, когда подняла глаза и встретилась взглядом с Феликсом, вздрогнула от неожиданности. Он улыбнулся и подмигнул мне. Мне! Я наверняка снова покраснела, но, к счастью, свет в зале стал более приглушенным.

Фоновая музыка остановилась. На сцену из-за кулис вышла высокая девушка, что-то произнесла, повернувшись к Феликсу, и наконец обернулась к зрителям. Я тотчас же узнала ее. Это была та самая блондинка, которая в тот раз, на корабле, прервала нашу беседу с Феликсом. В груди кольнуло, и я заставила себя не обращать внимание на то, какой «свойский» взгляд она бросила на парня.

– Дамы и господа! – она обратилась к толпе на русском – еще одно открытие для меня. Я думала, она тоже не местная. – Прошу приветствовать на сцене группу «New Sound»!

«New Sound»? Серьезно? «Новое звучание»? Так себе название.

В зале послышались пока что жидкие аплодисменты. Публика была еще настороже, ребята тут выступали впервые.

По коже пробежали мелкие мурашки, когда образовавшуюся тишину прорезал до боли знакомый мотив со звуками клавишных. «Dancing in the Moonlight». Это был кавер на красивейший хит группы King Harvest. Я просто обожаю эту песню! Сердце замерло в предвкушении услышать, как будет петь Феликс. Судя по занятому им месту посередине сцены у микрофонной стойки и впереди всех остальных участников коллектива, фронтменом был именно он. И, боги, мои ожидания были вознаграждены сполна. Природа наградила Феликса не только эффектной внешностью, но и восхитительным голосом. Глубоким, бархатным, чутким. Ни одной фальшивой нотки, ни одного лишнего мелизма. На сцене он смотрелся так же гармонично, как и на палубе, выныривая из морских глубин.

– Пока что хорош по всем фронтам, – послышался справа голос Пашки.

Он легонько пританцовывал в такт музыке, разбалтывая остатки пива на дне бокала.

– Да, талант очевиден, – пришлось признать мне.

Даже Милка не могла сдержать восторга и воспевала оды голосу Феликса. И это при живом-то парне. Сам Кемаль играл на ударных. Вполне сносно, стоит признать.

Следующей песней в исполнении ребят была «I Went to Hell Last Night»[7]. Тогда я стала догадываться, почему они выбрали такое название для своей группы. В каждый кавер они вкладывали часть души, что позволяло ему звучать по-новому, по-особенному. Хотя, мне кажется, всегда есть смысл пробовать создавать что-то свое.

Я снова залюбовалась Феликсом: прикрытые глаза, взъерошенные волосы, влажные от пота, на виске – выступившая от напряжения жилка. Он держался двумя руками за микрофон и едва заметно улыбался. Мне пока что нравился их репертуар. Эта песня была про добро и надежду.

«There’s a little bit of God in everything»[8].

Простите мне эту минуту банальных и пошлых высказываний, но его голос сводил с ума. Сколько же в нем было силы и голых эмоций. Я почувствовала, как по спине ползут мурашки, и в тот же момент встретилась взглядом с Феликсом. Мне стоило отвести глаза, но что-то удерживало меня, и я не могла пошевелиться. Будто между нами тонкой нитью пролегла связь, и разорвать ее было равно убить бушевавшее внутри чувство эйфории. А мне этого совсем не хотелось.

Феликс не отрывал от меня взгляда до конца песни. А я так и стояла замерев. Люди рядом возбужденно аплодировали, свистели и кричали «Браво!» и «Еще!», а я словно находилась в вакууме. Странное ощущение.

– Тебе принести что-нибудь? – голос Пашки вырвал меня из оцепенения.

Я растерянно посмотрела на него, но быстро пришла в себя. Ужасно хотелось пить, будто это не Феликс, а я надрывалась сейчас на сцене и у меня пересохло в горле.

– Да, принесешь мне мохито, пожалуйста?

Антонов поклонился в шутливом реверансе и ретировался выполнять «приказ». Здорово, что мне не нужно было делать никаких уточнений для него. Милка бы из вредности принесла мне алкогольный коктейль, а Пашке можно было доверять на все сто.

«New Sound» сделали перерыв, и в клубе вновь заиграла фоновая музыка.