– Ты действительно задаешь этот вопрос человеку, который сегодня утром завтракал Роллтоном?

– Да уж, советчик из тебя, прямо скажем, не самый удачный, – я разочарованно откинулась на спинку стула.

– А если серьезно, – Пашка утешительно сжал мою лежавшую на бедре ладонь, – ты – последняя женщина, которая должна переживать, что ее бросят из-за неумения или нежелания готовить, – он весело подмигнул.

– И тем не менее, – я наградила его саркастическим взглядом, – даже такой женщине, как я, изменили.

– Тебе просто не повезло встречаться с придурком. И еда тут абсолютно ни при чем.

– Милка восхитительно, кстати, готовит, – не к месту ляпнула я. Наверное, потому что, несмотря на клятвенные заверения о скором прибытии, подруга так до сих пор и не появилась.

– Милка твоя – бессовестная и безответственная девушка, – Пашка покачал головой, и я хотела было возразить, но передумала – а и правда, вот где их черти носят?

Подошел официант и спросил, все ли в порядке и не хотим ли мы чего-нибудь еще. Но ответить мы не успели.

– Тысяча извинений! – запыхавшийся голос подруги прозвучал прямо над ухом, и я обернулась, уже приготовившись обрушить на нее шквал обвинений, но так и замерла с открытым ртом.

Щеки Васильковой горели румянцем, который, кстати, ей очень шел и придавал еще больше очарования. Она на ходу разматывала шелковый шарфик, продолжая лепетать еще какие-то извинительные речи, но они мгновенно слились с общим фоном, потому что рядом с ней стоял человек, который ну никак не мог сейчас находиться здесь. Разве что это был плод моего больного воображения, ну или вся эта ситуация мне снилась. Да, наверное, именно так. Сейчас прозвенит будильник, и я пойду готовить себе на завтрак творожные вафли.

– Что с тобой? – обеспокоенный голос Пашки проник в мое сознание. – Ты словно привидение увидела?

Я растерянно посмотрела на него. Для сна прикосновение его теплых пальцев к моим щекам было чересчур явственным.

– … таксист еще этот, – между тем рассказывала что-то Милка, – я ему говорю: «По этой дороге мы еще дольше ехать будем!», но он меня вообще не слушал! В итоге мы опоздали почти на час. Сексист хренов! Думает, если я женщина, то дельного совета от меня не жди.

Кемаль, сидевший рядом с ней, едва заметно поморщился. Видимо, Милкина болтовня уже успела его достать. Быстро он, однако, недовольство показывать начал. Но это я заметила мельком, на каком-то периферийном уровне. Все мое внимание было сосредоточено на мужчине, который был занят поиском свободного стула, и, когда услужливый официант наконец поставил этот предмет мебели сбоку от нашего стола, я, не скрывая удивления, уставилась в знакомые темные, практически черные глаза.

Василькова, уловив мой взгляд, тихонько лягнула меня носком туфли по голени.

– Знакомьтесь, это мой молодой человек: Кемаль, – она ласково тронула сидевшего рядом белобрысого парня за предплечье; тот лишь криво улыбнулся. – А это, – она кивнула на моего давнего «знакомого незнакомца» и чуть смутилась, бросив взгляд на меня и как бы извиняясь, – Феликс, его друг. Кемаль еще не очень хорошо говорит по-русски и совсем не знает английского. Поэтому он позвал Феликса, чтобы тот, если что, помог перевести.

Ситуация, мягко говоря, сюрреалистичная. Я смотрела то на Милку, то на Феликса, забыв все существующие слова. Брюнет тоже молчал и без стеснения разглядывал обстановку, словно его присутствие тут – нечто само собой разумеющееся. Непонятно, сколько бы длилось эта неловкая тишина, если бы не Пашка.

– Очень приятно, Павел, – он улыбнулся и по очереди пожал руку пришедшим мужчинам и кивнул Миле.

– Наслышана о вас, Павел, – Василькова хитро сощурилась, и настал мой черед пинать ее под столом. – А что такого? – она бросила на меня невозмутимый взгляд. – От Ланы только и слышно последнее время: «Мы с Пашкой то, мы с Пашкой се».

– Да, мы с Ланой умеем развлекаться, – то ли шутя, то ли серьезно заметил Антонов и почему-то посмотрел на Феликса.

А вот Милка разве что в ладоши не захлопала. Она, конечно, знала, что мы с Пашей действительно часто стали зависать вместе, но в ее картине мира – мы влюбленная парочка. А на деле… Ну, а на деле мы просто развлекаемся, Антонов прав.

Когда все сделали заказ и официант принес блюда, атмосфера наконец немного разрядилась. В основном говорили Милка и Паша. Кемаль молчал, потому что физически не мог ничего толкового связать, и даже наличие приглашенного якобы помочь друга не спасало ситуацию. Феликс медленно потягивал черный кофе и наблюдал за всеми, и меня время от времени обжигал его внимательный взгляд, но я изо всех сил старалась делать вид, что меня нисколько не смущает его присутствие. Пашка, который, похоже, заметил смену моего настроения, пару раз поинтересовался шепотом, все ли в порядке, но я лишь отмахнулась, пообещав позже все рассказать, когда мы окажемся наедине. Сказав это, тут же поймала пристальный взгляд Феликса. Брюнет как-то странно на меня посмотрел, но, как и до этого, ничего не сказал. Это меня почему-то разозлило, и я, сама от себя не ожидая, громко обратилась к нему на английском:

– А вы, Феликс, чем занимаетесь и как оказались здесь?

Он пару секунд сверлил меня насмешливым взглядом и наконец ответил. На чистейшем русском, без акцента:

– Мы с Кемалем играем в одной группе. Скоро – в следующую пятницу – у нас концерт в одном из местных клубов. Могу достать вам пару лишних билетов.

Мила тут же оживилась.

– Обязательно! Я-то, естественно, пойду, – она снова бросила кокетливый взгляд на равнодушно потягивающего пиво Кемаля. – Но и вы с Павлом тоже обязательно должны ко мне присоединиться!

– Мы постараемся, – голос Антонова сочился непонятным сарказмом, и я вопросительно посмотрела на него, но парень лишь аккуратно сжал мою руку. Что он задумал? – Нам нужно проверить наши рабочие графики, – выдал он откровенную чушь, но Милка деловито закивала, не уловив насмешливый тон Пашки.

Я отодвинула в сторону чашку с чаем и, извинившись, пошла в дамскую комнату. Мила, как я и ожидала, тут же последовала за мной. Впрочем, на это я и рассчитывала.

– Василькова, может, ты мне наконец объяснишь, что все это значит? – обрушилась я на нее, как только мы вошли в уборную.

– Ты про что? – подруга непонятливо округлила глаза. – Аа, про Феликса, что ли? Так я сама только сегодня его впервые увидела. Это же тот, чернявый, с корабля, да?

Я подозрительно посмотрела на нее. Она серьезно или шутит?

– Ну что ты на меня смотришь, как на врага народа? Я даже не была уверена, что твой курортный красавчик и Феликс – один и тот же человек. Думала, показалось. Но он так смотрел на тебя… – Василькова обожгла меня многозначительным взглядом, – я сразу поняла – это он!

– Он, оказывается, русский знает, – я, наконец, повернулась к зеркалу, чтобы поправить макияж, и ужаснулась. Да уж, еще бы Феликс не будет на меня смотреть! Я выгляжу так, будто действительно увидела призрак: еще более бледные, чем обычно, щеки, растрепанные волосы, глаза лихорадочно блестят. Я пригладила локоны и нанесла на скулы немного румян, чтобы окончательно не превратиться в мумию.

– Я тоже удивилась, когда впервые услышала. Не знаю подробностей, но вроде бы у него кто-то из родителей родом отсюда. Поэтому он уверенно говорит как на турецком, так и на русском.

– Кемаль зато какой-то чересчур тихий, – не преминула я все же отметить. – Я, конечно, понимаю – сложно поддерживать разговор, когда не знаешь языка собеседников, но все же. Как будто ему все равно. И как вы вообще общаетесь, раз у вас уже отношения?

– А у нас другой способ, хм, общения, – Милка хихикнула и хитро мне подмигнула, – вы с Пашей, думаю, тоже хорошо его освоили.

Я закатила глаза.

– Ненормальная. Мы с Пашкой… – я хотела было объяснить подруге, что между мной и Антоновым ничего не было, кроме дружеских встреч, но в этот момент телефон в моей руке завибрировал. Я посмотрела на экран – вспомни черта, как говорится.