Пока парни бегом тащили его к медикам, Тимоха не давал ему отключиться. Он рассказал, как на полдороги перед ними, как чёрт из табакерки возник этот самый снайпер, пробубнил что-то вроде «своего заберите» и быстро направился в лес. Тимоха отправил двоих с докладом, а остальные пошли вслед за снайпером. По дороге они наткнулись на тела врагов с аккуратными дырками во лбу и двоих пленных накрепко связанных, снайпер дал понять, что они его добыча.

Так с разговорами его доставили в полевой госпиталь, потом была эвакуация вертолётом, оправка в лучший военный медицинский центр, но руку сохранить не смогли. Теплилась надежда, что он хотя бы сможет ходить, но и здесь судьба оказалась не на его стороне. Осколок застрял в позвонке так, что делать операцию не решились, опасаясь ещё больше усугубить ситуацию.

Теперь он пребывал в реабилитационном центре. Он сам попросился сюда, пусть это было и не лучшее место, но оно находилось недалеко от «ленточки» и парням удавалось временами его навещать. Их визиты стали единственной связью с его прошлой жизнью, за которую он с упорством обречённого продолжал цепляться, никак не желая признать, что для него всё кончено. И вот уже месяц он обитает здесь, потому как жизнью это назвать сложно. Инвалидное кресло, медперсонал, их искренне-сочувствующие взгляды и готовность ему помочь, всё это раздражало, а порой и бесило. Бессильная злоба – вот как называлось его состояние. И постоянная изматывающая боль не дающая спать ни днём ни ночью, «фантомные боли» – так говорили врачи. Ночами, стоило ему ненадолго забыться подобием сна, он вдруг чувствовал, как его руку начинают перемалывать в мясорубке и с криком просыпался, пытаясь выдернуть её из кошмарного жёрнова, но руки-то и нет. Он просил сделать ему укол и на некоторое время боль уходила, а после всё повторялось сначала, сны о болотах, мясорубка, боль.

Иногда выпадали хорошие дни, когда боль отпускала, когда ноги его слушались и он мог самостоятельно выходить на прогулку, тогда появлялась надежда, что может всё наладится, говорят и такое случается, он начинал строить планы как восстановится, как снова будет служить пусть и не на поле боя, но он офицер, опыта и знаний достаточно, можно преподавать. Но потом ноги становились ватными, боль накатывала с новой силой, и он впадал в состояние полного безразличия, когда единственное чего хотелось это пустить себе пулю в висок, только вот оружия у него не было. И он вспоминал, как полз по болоту, как зажимал в руке гранату. И почему она не взорвалась, когда он отключился? Наверное, всем было бы лучше. А ещё во сне он видит глаза, что смотрят на него с укоризною и он никак не может понять за что.

Певица продолжала сидеть перед ним на видавшем виды стуле, этот пансионат, ставший теперь реабилитационным центром для инвалидов, сохранился ещё с социалистических времён, и мебель похоже была родом оттуда. Ему, наверное, следовало бы извиниться за то, что уснул, но настроение было не то. И ему неважно, что она о нём подумает. Женщина всё также теребила рукава своего свитера словно не решаясь начать разговор, потом тряхнула головой и громко выдохнула.

– Я хотела бы вам помочь, – наконец произнесла она.

– Руку новую отрастить? – язвительно бросил он, надеясь, что она обидится и отстанет. Творческие люди ведь самовлюблённые эгоисты, так по крайней мере ему всегда казалось. И эту уверенность в нём подкрепила Настя, его бывшая жена. Настя была неплохим дизайнером, ему нравилось смотреть как она работает, превращая обычный интерьер в нечто совершенно уникальное, но потом она увлеклась абстрактной живописью и стала считать себя художником. Поначалу её картины, которые она создавала вместе с интерьером очередного кафе или офиса, пользовались успехом, но, когда свои так сказать «шедевры» она решила выставлять в галереях, покупать их не спешили. Она считала, что общество глупо и не понимает мировых тенденций. Он предлагал ей вернуться к дизайну, а картины сделать его элементом, фирменным стилем, если угодно, но она и слушать ничего не хотела. Попав в тусовку художников в большинстве своём таких же «непризнанных гениев», как и она сама, она грезила персональными выставками где-нибудь в тихой Европе или шумной Америке, правда отправилась в Польшу, предварительно подав на развод. Детей у них не было, развели быстро. Он пробовал жить прежней жизнью водителя-телохранителя, но армейский друг, служивший по контракту, предложил пойти на службу в его часть. А потом жизнь в стране и мире так изменилась, что он оказался на войне.

– Новую руку? – женщина смотрела на него глазами удивлённого ребёнка. – Я хотела… – она снова замялась. – У меня есть друг, он отличный хирург, – вдруг быстро заговорила она, – он сможет сделать вам операцию на позвоночнике, нужно только ваше согласие.

– У меня нет денег, – сухо проронил он.

– Оплата пойдёт из фонда, – скороговоркой сообщила она, ожидая положительного решения. Конечно, ему следовало немедленно соглашаться, что ему терять даже если эта надежда призрачна? Другого шанса точно не будет.

– Я подумаю, – всё же ответил он, от сочувствия окружающих его коробило. Она недоумённо пожала плечами и сникла.

– Позвоните мне, когда примите решение, – она устало поднялась со стула, вытащила из кармана брюк смартфон, набрала номер. Его телефон отозвался вибрирующим звуком в кармане пижамной куртки. – Теперь у вас есть мой номер, – она направилась к двери. – И да, вам привет от Тимофея, их перебрасывают дальше на запад, – обернулась она, уже взявшись за ручку.

– Вы знакомы? – удивился он.

– Я выступаю не только здесь, но и там, – она сдержанно улыбнулась. – Друзья беспокоятся о вас.

– Как вас зовут? – он направил инвалидное кресло к двери.

– Лена.

– Спасибо, Лена. И … я согласен.

– Тогда не будем терять время, транспорт прибудет через тридцать минут, -сообщила она радостно улыбаясь.

– Но, надо, наверное, оформить какие-то документы, – растерялся он.

– Все формальности я улажу, давайте лучше займёмся сборами, – она распахнула перед ним дверь.

Сборы много времени не заняли и вскоре он благодаря стараниям дюжего хотя и немолодого санитара Гриши и бригады медиков был благополучно загружен в прибывший медицинский автомобиль. Молодые парни в белых халатах решили сразу приступить к обследованию, цепляя к нему провода кардиографа. Машина шла на удивление плавно, хотя прежде он на собственной спине прочувствовал все кочки и выбоины этой дороги, когда его везли в пансионат. Машину мерно покачивало, и он неожиданно для себя задремал.

– Прибыли! – разбудил его голос и обдало холодом из открытой двери. Ему даже показалось, что повеяло морозцем, впрочем, скорее всего это ото сна. Машина стояла внутри освещённого помещения, возможно, парковки. Его выгрузили на каталке и завезли в лифт, что оказался рядом. Из лифта они попали в коридор отделения весьма приличной на его взгляд клиники. Медсестра на посту с помощью смартфона считала данные с аппарата, что предоставили ей сотрудники «скорой».

– Везите в третью, – скомандовала она. – Врач сейчас будет.

Его завезли в палату да так и оставили на каталке, впрочем, через несколько минут появился довольно молодой мужчина.

– Я Денис, если хочешь Антонович, друг Лены, – представился он. – Ты Егор, как? Готов прямо сейчас? Или денёк-другой полежишь для адаптации?

– Уж лучше сразу, – отозвался он. – Чего тянуть?

– И то правда, – согласился тот. – Лена мне твою медкарту и все обследования ещё пару недель назад переслала. Сейчас тебя подготовят и начнём, – он ободряюще похлопал его по руке.

Появились медсёстры, раздели его и ловко переложили в каталку-капсулу, которая сверху автоматически закрылась прозрачным куполом. Подобного ему прежде видеть не доводилось, похоже это весьма дорогая клиника. У него даже мелькнула мысль, а вдруг это центр трансплантологии и его сейчас разберут на запчасти, ходили слухи, что в стане врага такое частенько случается с тяжелоранеными. Неужели и он попался на заманчивое предложение? А впрочем, ещё недавно ему и вовсе жить не хотелось, так стоит ли переживать? Просто обидно, что он поверил женщине, а если она…