– Кто вы? – взял я быка за рога вместо «рад знакомству» и прочих словесных кружев.
– Кор-э́. Это мастер ич Курт, – представил старичка мой адвокат. – Мастер, у вас есть претензии к моему клиенту?
– Клиенту? – хмыкнул худой старикашка, не скрывая своего раздражения и пренебрежения к Освиру, да и, наверное, ко мне. – Уложение шестьсот двенадцать от Ирвина Мудрого вам ни о чём не говорит?
– Так это уложение отменили… – стал оправдываться мой адвокат.
– Ты не только дурак, но и неуч. Отменили касательно кого?! Крестьян, мещан, низкого воинского сословия. Твой… км-м… клиент из этого сословия, но претендует на баронство, а это уже дело Вариза против Урчуза. Покиньте территорию банка. Встретимся в суде!
Мы под показными равнодушными взглядами вышли из комнаты клерка, спустились на первый этаж, да и вообще вышли во двор банка. Могр, Гумус и мои ничего у меня не спрашивали. Наверное, понимали по нашим скисшим рожам, что нам «обломилось».
– Что это было? – уже за пределами банка спросил я у адвоката.
– Мой учитель…
– Меня не интересует, что там этот дрищ забыл! И что ты так перед ним сдал! О чём он говорил?
– Претензии на наследство дворянами при отсутствии прямого наследования решает сюзерен. Властитель должен заверить бастарда своим… В этом случае чинить препятствия в получении наследства не законно… В вашем случае ваш сюзерен – это король… Остальное вы и сами, наверно, понимаете…
– А что же так меня… – я проматерился по-русски. Долго матерился, пока дыхания хватило на все перлы языка. – Почему меня вообще пустили показывать бумаги отца, если у меня нет на это прав?!
– Время, наверное, тянули до приезда ич Курта. А может, струхнули и пустили… А после тянули время…
– Ты-то сам на что рассчитывал?!
– Я не думал, что он в городе. Не должно его быть в городе. Надеялся, что там меньше денег, и они не будут беспокоить владельца банка и адвоката. Быстро бы сняли деньги и всё… – невольно разоткровенничался адвокат.
Вот ушлепок! Это же надо до такого додуматься?! Устроил что-то вроде рейдеровского захвата, используя меня и моих силовиков. Пока мелкие клерки разберутся, что наезд незаконен, то сумма уже обналичена, его часть ему выплачена и где потом его искать? Я же впрягусь в воз юридических баталий. А деньги пришлось бы возвращать.
Адвокат в одном просчитался. Он рассчитывал на меньшие деньги на счету. По мне и моим не скажешь, что барон крутил большие деньги. Одеты слишком непрезентабельно, а с учётом местной моды, то вообще деревенские дурачки. На этом ич Освир и просчитался. Большие деньги на счету и совсем другие расклады. Кто нам позволит такие суммы снять с оборота без всей юридической возни?!
На осознание действительности у меня ушло десять-пятнадцать секунд. Хотелось дать в челюсть адвокату но я сдержался. Плут он, конечно, большой, но где мне ещё искать другого адвоката. Город не так велик по современным меркам. Адвокатов ограниченное число. Поссорюсь с этим, не факт, что найду другого крючкотвора. Слишком редкие они птицы.
– Ты понимаешь, что мне уже должен?! – звучит как-то по-бандитски из девяностых, но что делать. Этот человек заведомо толкнул меня в подставу.
– Я…
– Молчи! – невольно вспылил я, перебивая адвоката. – Шансы на то, что я выиграю суд?! Честно! От этого зависит… – Я замолчал. Дал самому додумать, чем это может обернуться для афериста от закона. Судя по подавленному взгляду прохвоста, он ничего хорошего от меня не ждал.
– При признании сюзерена… в любом случае суд будут переносить. Иногда это может растянуться на год и больше… Нахрапом было проще и быстрее решить…
– Так! Потом мне это объяснишь подробно, когда остыну… Ускорить суд можно?
– Попросите своего наставника. Кор Равур не последний человек в секретариате. Был. Может, он сможет помочь… Но всё это не имеет значения, если король не заверит… Без воли сюзерена шансов выиграть дело почти нет…
– С этого дня ты живёшь у меня! Это не обсуждается! Тьфу ты! Живёшь у кор Равура. По делам ходишь только в сопровождении моих людей. Сбежишь, сам тебя найду! – мне показалось, что прозвучало достаточно зловеще, но ответ адвоката меня удивил.
– Я сам хотел об этом просить. Пожить у вас.
– Не понял?!
– Не хочу проснуться в реке без головы. Возьмёте?!
Мы с Могром переглянулись. Десятник сразу утроил бдительность, притормозил лошадь, выровнялся с копьём сопровождения, следующим чуть позади нас. Кому-то из моих что-то шепнул.
– Всё настолько серьёзно?
– Думаю, да. Пятьдесят… сто монет, может, и простили бы…
– Будут попытки?!
– Вас… Нет, наверное. А мне не жить. Это не мелочовка за убийство крестьянки Небесными…
– Хорошо. Будешь жить рядом с моими. От меня ни на шаг. Если что нужно, скажешь мне, там по ситуации решу…
По приезде из банка я поднялся к Равуру. Меня к нему поначалу не хотели пускать слуги понаехавшей родни, но усиление моих бойцов за спиной и мой бешеный взгляд, видимо, что-то поменяли в их установках. Я за последнее время тут успел порядком покуражиться. Покуражился только один раз, но за мной закрепилась репутация конченого отморозка, к которому почему-то расположен нынешний владелец поместья.
У старика был целый консилиум шарлатанов под присмотром многочисленной родни. Походу, отходит старик, а эти шарлатаны тут только для того, чтобы зафиксировать смерть.
У дряхлого я спросил разрешения глазами. Нас было «целых двое» среди десятка «неполноценных». Он ничего не сказал, силы его уже оставляли. Кругом были стервятники. Троюродные племянницы, двоюродные сестры по мужской линии, внучатые племянницы и так далее…
Растолкав лекарей и прочих стервятников, я пробился к старику. Мать вашу, как его оккупировали всякие левые.
– Равур… Ты слышишь меня? – шептал я над его ухом, после того как дал в ухо его якобы лекарю. На губах пузырятся кровавые пузыри. Пи…ц человеку.
– Дед! Ты слышишь меня… – сдуру стал я трясти его. Сам понимаю, что дурак. Не в его состоянии какие-то тряски. – Дед, не подыхай!
Но реакция этого тела поразила всех присутствующих. Это полумёртвое тело приподнялось над ложем. Притянуло меня сухой веткой правой руки.
– У-е-зжай… – прошипел он на грани слуха. – Он рядом. Он смеётся. Он ждёт… Обмани его… – сказал дед и обмяк. На губах играла улыбка. Губы, смоченные кровавой ниткой. Легкие конвульсии рук. Постепенно застывающие зеркала глаз.
Дед умер. Я это понял. Понял без всяких… Жаль… Всем своё время… Как только продержался до моего прихода?..
Невольно вспомнился недавний сон. Равур на холодном льду. Пытается рыбачить.
– Не останавливайся! Иди! Иначе провалишься! – сказал он.
Я тогда во сне не понял. Да и сейчас не особо понимаю. Я понял другое. Он рядом. Я рядом. Пояснять тонкости не буду. Не поймёте, что между «он» и «я» нет никакой разницы. Всё субъективно, зависит только от точки зрения. Каждый живой организм с момента рождения уже несёт в себе свою смерть…
Из левого глаза невольно скатилась слеза. Позор. Северянину нельзя никому показывать секунды слабости. Нельзя показывать даже друзьям. Нельзя показывать родне. Нельзя показывать никому. Мы, северяне, кратки на эмоции. Жестоки по принципам. Лицо перекосило маской улыбки, скрывающей скупую слезу.
На! Ещё раз. На! Я вышел из комнаты. Костяшки саднят сорванной кожей. Кому-то, видимо, прилетело. Смутно помню, что кто-то стоял на пути. Смутно помню, что кто-то орал. Смутно помню, что мелькало что-то белое. Сначала белое, потом красное…
Удар. Ещё удар. На. Лови. Тварь! На! Не стой на пути!
– Ваден! Не надо! Стой! – орёт что-то красное на пути. Хочу ударить, но табу. Что-то мешает ударить… Прихожу в себя.
Гумус сжался в комок. Сжатый. Ожидает удара. Кто эта сволочь, что посмела угрожать моему оруженосцу?! Где эта тварь?! Урою на фиг! Что же ты, мелкий! Ты только намекни! Только подскажи! Кто эта тварь, что тебя обидела! Да я его урою!
