– Ну, друзья, сложим руки
– Только шёпотом
– Да, да
– Добро победит,
– Непотопляемая – потопляема
– Сейчас главное – собрать патроны и разузнать, есть ли сопротивленцы в других Секторах Продолжаем делать переработки и копить минуты на сборку собственного оружия
– И с динамитом должно сработать
– Верим в это
– Верим, верим…
– Так Пик, Стив, выходите поодиночке, интервал держите Да с башнями осторожней Рыла эти везде рыскают… Следующий сбор по моей засечке
– Есть
– Есть
– Тони, где тебе на приёмник деталей найти?
– Антенны, усилители… Разве что у тех, кто теле-радиовышки обслуживает Но я думаю, там недолго на Ангелов нарваться или на доносчиков Абы кого на обслугу накачки не поставят, сам понимаешь Попробую своими силами, из чего-нибудь местного, а там думать будем
– Так… Рассел, Тим, Фергюссон, Харт, в ближайшее время вам нужно будет заняться сборкой Сможете?
– Вот норму превысим, тогда совсем хорошо, тогда будет время Деталей бы побольше унести
– Хорошо Тоже выходите по одному Не нарвитесь на свет
– Есть
– Есть
– Есть
– Есть
– Ральф, ты уж будь, пожалуйста, аккуратен Бесы на тебе всю страну готовы возить Сейчас вот, в порт отправят Ты работай себе спокойно, без перегрузок, сколько это можно
– Я в норме, Эдвин Из нашего второго ру́жья отправляют, патроны, гранаты, и порошок ещё… По слухам
– А куда, не знаешь?
– В Пасть, к Пахану – оружие и порошки В Вошь – только порошки Всё что знаю И то, по тем же переплетням Пушки, приборы уже в штабелях, будут паковать в контейнеры Постараюсь схватить пару снарядов, если повезёт – гранат А брикеты с порошком, что грузить буду, – маленько прорву
– Ох, Ральф, рискуешь ты однако
– Всё для дела свободы
– Ладно, свет в помощь Выходи следом за Шервудом
Базз, Рассел, Пит, вы – за Ральфом
– Есть, командир
– Есть
– Есть
– Есть
– Есть, командир
– Тони, ты тоже береги себя А то ведь ты у нас один связист Выходи с Генри по одному
– Буду своими силами ладить… Есть, капитан
– Есть
– Остальные – за Фрэнком, строго поодиночке Я как всегда последним Берегитесь луча!
– Есть
– Есть
– Есть
– Есть
– Есть
– Есть, командир
– Есть
– Есть
– Есть
VI.
Непотопляемую гасил закат. Золото-рыжая акварель замутила и небо, и сердце. Даллан сидел на согнутых ногах в крошечном овраге, что скатывался с холмов крутой песчаной дугой, оставляя гнилые хижинки не только за спиной, вдали, но и вверху, точно в каком-то облачном городе. Несильно сщурив глаза, юноша едва шевелил губами, словно пытался нашептать что-то невидимому собеседнику. Крепкие руки ладонями лежали на коленях. Было около десяти часов вечера – время, когда молодые рабочие единицы завершили сегодняшнюю трудовую повинность и разошлись по своим делам. «Своим», однако, настолько, насколько это было нужно всеблагому государству, ведь как гласила девятая статья Устава: «Свободное время – время, не занятое трудом, – должно истрачиваться на думы о величии Непотопляемой». Ранди с Отто, по строгому совету Даллана, их старшего не по годам друга, попросились на дополнительную смену, чтобы, во-первых, подкопить денег и свободных минут (Отто всё ворчал: «на что нам это?», но в конце концов послушался), и, во-вторых, если не расположить к себе местных Ангелов, то хотя бы сделать их более снисходительными. Что же до Латоны, то Даллан видел, как она зашла домой – по всей видимости отдохнуть, потому как вымоталась со смены.
Ветер дул так, будто стеснялся дуть. Или боялся. Ви́ршки тёплого воздуха подвздымали чёрные волосы Даллана, но чтобы потормошить его старую майку с серыми, въевшимися в плоть когда-то белой ткани пятнами, не хватало сил.
«Завтра планируют праздник. Всего одна смена… и несколько часов в Доме Правды-неправды… Только что же это за праздник такой, когда опять будут третировать забортовые страны и расхваливать нашу, шут знает где существующую?.. Сегодня же расскажу им, пора. Когда Ранди с Отто вернутся со смены, будет уже основательно темно, и мы сможем проникнуть в мастерскую. А завтра – приступим к делу. Иначе всё кончится тем, что кислота обмана разъест и моих друзей, а я дорожу ими. Нам надо объединяться… О, отец, мать, где же вы!», – внутренне воззвал Даллан и набрёл глазами на далёкий двухпузый камень в овраге.
«ГРА… ЯЕМОЙ…», – донеслось со спины крошащимся рафинадом.
«Опять голосят. Клешнями держат, как брусок из цистерны на фабрике… Знали бы все, что мы производим и для кого… Грешим, не ведая… И уж точно не в пику надуманному сливово-иловому божку… Перед природой грешим…»
Низина, в которой сейчас сидел Даллан, простиралась на каких-то пару десятков метров и волной-убийцей резко уходила вверх, в новые песчаные бугры. Они – вечные старики – исходились непрестанными вздохами, кашлем, поднимаясь и поднимаясь, взрастая и возрастая, скрываясь и сокрывая; как объяснить их откровенно искусственную изгибистость? – не столовые же горы! вот настоящая загадка для ума. Ещё дальше, выше, где медовый закат, точно безжалостный сварщик, плавил воздух, сыпучие хребты пятнались, сходились, переплетались с бесконечным мусором, пока цветистая мозаика из тряпок, пакетов, коробок, объедков и прочей пакости не одерживала верх. И уже совсем далеко, где само небо задыхалось от нечистот, большая мусорная гора подпирала своим грязным боком громадную башню из чёрного камня с закруглёнными углами и тяжёлым осьминогом-утопленником на фасаде. Башня уходила в самую высь, тараня остроконечным иглозубым пинаклем лоно беспечного ветра. Под крышей – сторожевая площадка с небольшим, не дольше фута, балконом.
Позади – и опять в выси – заслышались до кровавой мозоли знакомые лозунги, одухотворённые деланым пафосом; и, как это обычно бывало, заныла убаюкивающе пластинка. Так и сидел одиночкой молодой человек – в яме промеж двух возвышенностей – и вываривал в уме план действий. Сейчас его соглядатаями были лишь редкие камни да иссохшие палки, торчавшие по местам, как обезглавленные камыши, из мёртвой заводи.
Оглядевшись и убедившись, что никого нет поблизости, Даллан осторожно приподнял край майки и достал из-за пояса тоненькую бумажную трубочку, перетянутую резинкой. Ещё раз посмотрел через спину. Ржавые зады построек ответили ему молчанием, и он освободил тощий свиток от власти давившей с боков резинки. Зашуршала мятая бумага, распустилась увядающе-жёлтым цветком и, наконец, раздалась в стороны двумя клочками-квадратиками. На обоих была изображена престранная гексаграмма из прямых, косых и параллельных линий, выстроенных в хитрую сцепку с винегретом из «C», «H», «O», «N» и некоторыми цифрами, какие обычные рабочие Непотопляемой могли видеть только на собственных нумерованных нашивках; справа цепочка уходила в шестигранник с тремя дублированными краями внутри. Даллан приблизил к глазам первый листок и прочитал надпись, нанесённую жирным шрифтом в правом верхнем углу:
Кокаин. Опаснейший наркотик, употребление которого вызывает головную боль, рвоту, припадки, тремор, расстройство нервной системы. При длительной зависимости возможны галлюцинации различных центров восприятия, истощение, инсульт, инфаркт, смерть. Употребление этого вещества означает предпочтение сиюминутного наслаждения верной гибели. По достоверной информации Посланников Непотопляемой, активно используется забортовыми государствами американского и западноевропейского континентов. Такие вот наркоманы пишут «человеколюбивые» законы, болтают о правах и свободах и без зазрения совести наживаются на своих подданных.
Отставив листок в сторону, Даллан отёр пот со лба и поднял голову к далёкой башне, приодетой в живописный закат. С красотой неба уходящего дня боролся образ хтонического существа, обвившего своими пухлыми щупальцами стан чёрного великана. Грампластинка ещё играла вдалеке, но Даллан знал, что скоро она смолкнет, и до неё во что бы то ни стало нужно было вернуться в поселение. Он отряхнул от песка другой обрывок бумаги – тот, в отличие от первого, оказался основательно истёрт временем и явно побывал в руках не одного любознателя, – и прочёл; надпись располагалась в том же месте, над загадочным рисунком из цифр-букв, распятых двуножными стрелками.
