Внезапно ты осознаешь, что уже старше него. Он погиб в тридцать шесть. Тебе же чуть больше сорока, и ты один из самых старших мастеров. И среди вас нет никого старше пятидесяти лет.

А мгновением позже ты понимаешь – юный Шэквет выразился не так, как обычно. Он должен был сказать «указание свыше». Но не сказал.

Рано утром Рейт и Геррет ушли вместе с селянами: оказалось, имелись и другие безопасные выходы на поверхность, откуда можно было оценить обстановку. Мильхэ уже второй час сидела в тоннеле у колодезной шахты. Чем она там занималась, никто не знал, но когда Рейт заикнулся о стирке грязных вещей, молча затянула проход льдом. Через полчаса эльфийка пришла к Фаргрену и Лорину.

– Пойдемте, покажу кое-что.

– Я останусь, вдруг они вернутся, – сказал Лорин, и Фаргрен пошел один.

«Уже не боится?» – подумал он, идя следом за Мильхэ.

Но она боялась: в тоннеле и по всей колодезной шахте ледяная ведьма развесила огоньки – холодные, белые, в отличие от весело-желтых у Геррета. Было светло чуть ли не до рези в глазах. Фар даже видел, где начинается вода. Но чего именно боится эльфийка: подземелья или темноты в подземелье? Или и того и другого?

Мильхэ села на перевернутое ведро, которым доставали воду.

– Я уберу огоньки. Смотри вниз.

Свет погас, и наступила ослепляющая тьма.

– Я ничего не вижу.

– Смотри, – проледенила ведьма.

Дыхание ее участилось.

«До чего же ей не нравится быть тут, – подумал Фаргрен, всматриваясь в черноту. – И как надо в такой тьме уви…»

Ему почудилось слабое красноватое мерцание в непроглядной глубине.

– Мне мерещится, или там что-то светится?

Огоньки снова разлетелись в разные стороны.

– Кажется, это под водой, но я не уверена.

– И что это?

– Откуда мне знать, но вряд ли такое свойственно деревенским колодцам в заднице мира.

– Это еще не самая задница. – Фаргрен слегка улыбнулся: надо же, и от нее можно услышать грубые словечки. – Надо проверить.

Когда все собрались вместе, Фар рассказал о странном мерцании. Некоторое время они обсуждали, кто же пойдет вниз и как это сделать. Возникла проблема: Мильхэ не хотела лезть в каменный колодец, Геррет отказывался спускаться под воду.

– Одному из вас точно придется это сделать, – произнес Фаргрен, глядя на насупившихся генасов.

– И сдается мне, это должна быть ты. Кто у нас иллиген? – Рейт ходил по краю жизни и смерти, наседая на ледяную ведьму. – Как дети, честное слово. «Не хочу, не буду». Вы на задании, Твари вас задери, или где? – ворчал он, почти как Геррет.

– Это может оказаться… – процедила Мильхэ, – довольно медленно.

– Да мы и не торопимся никуда.

– Я сначала спущусь один, – вызвался Фаргрен, опасаясь, что если Рейт скажет еще хоть слово, их станет на одного меньше.

Не стоить взвинчивать и без того взвинченную женщину, к тому же эльфийку, ледяную ведьму и чащобную маньячку в одном лице.

– Но, если это правда ниже уровня воды, – все же добавил Фар, – тебе тоже придется спуститься.

Шахта оказалась глубокой. Фар не припоминал, чтобы в его родной деревне были такие. Об этом он знал многое: отец был колодезником. И, кстати, рыл этот вместе с вешкинским мастером. Тогда Фаргрен щенком слюнявым по дому ползал. А вот когда в Вешках рыли другой колодец, Фар уже подрос и его взяли в помощники. Та шахта тоже получилась очень длинной.

«А вдруг и там есть это… нечто?» – думал он, спускаясь по ледяной лестнице, от которой неприятно холодило руки.

Шахта расширялась книзу, именно потому они и не могли толком рассмотреть ее. Вскоре выяснилось, что Мильхэ все же придется спуститься – стены колодца вплоть до самой воды оставались сплошными и гладкими. Не считая дыры, из которой сейчас выглядывал Рейт, наблюдая за Фаром.

– Мильхэ, давай сюда, – позвал оборотень.

Эльфийка вырастила из воды еще одну ледяную лестницу и стала спускаться. Делала она это медленнее, чем могла бы, но уже быстрее, чем накануне.

«Почему она не спустится просто на воде?» – удивился Фаргрен.

Ладно, не ему указывать генасу как генасничать.

Поравнявшись с оборотнем, Мильхэ замерла. Уровень воды начал понижаться.

– Что ты делаешь?

– Утекаю воду в землю под нами.

В круглой стене шахты на приличном расстоянии от прокопанного селянами тоннеля обнаружилась дыра. В нее можно было просунуть руку или даже голову. Дыру закрывал генасский щит. За мерцающей преградой была чернота, и Фаргрен видел только кусочек земли, выхваченный из тьмы огоньком.

– Не трогай ничего! – предупредила Мильхэ.

– Я на идиота похож?

Привычки совать куда попало разные части тела у Фаргрена не имелось. Чтобы неведомое что-то или кто-то оттяпал пальцы или вообще все до локтя, а то и по плечо? Даже безбашенный Рейт вряд ли так сделает. По крайней мере, пока существует возможность решить вопрос по-другому.

Эльфийка, казалось, ничего не делала, потом протянула руку и ткнула пальцем в щит. Палец прошел сквозь него. Ничего не случилось.

– Водонепроницаемый. Я чувствую силу, но не могу понять, что она делает, – сказала ледяная ведьма. – И огонек туда не пролетит.

По просьбе Фаргрена она убрала свет. В кромешной темноте стало ясно – источник сияния, чем бы он ни был, находится внутри.

– Геррет, спускайся, – проледенила эльфийка, вновь развешивая огни.

– Там тесно для троих, – недовольно буркнул тот.

Фаргрен полез наверх, и вскоре мааген оказался на его месте. Пару минут они с Мильхэ обсуждали вопросы, понятные только генасам. Обсуждали бурно. Точнее, бурно говорил Геррет, а эльфийка оставалась ледяной статуей. Основным поводом для раздора послужил вопрос, можно ли обшарить дыру и насколько это безопасно.

– Это обычный водонепроницаемый щит! – горячился коротышка. – Но мощный! Даже если там и есть что, мы никак не узнаем!

Разговор уже грозил перерасти в спор и чью-то ледяную тушку, как Геррет сунул руку в дыру и вытащил обратно, показывая оторопевшей Мильхэ невредимую конечность и добычу – крупную пирамидку темно-серого цвета. На ее гладкой матовой поверхности не было никаких узоров или знаков.

– Дай посмотреть! – Рейт выхватил у вскарабкавшегося обратно в тоннель Геррета странную штуку.

Фаргрен увидел, как Мильхэ, поднимавшаяся следом, закатила глаза. Да, беспечность в обращении с незнакомым предметом, конечно, не была разумной, но Геррет-то, судя по всему, не какой-нибудь затленыш. Ведьма все же промолчала. А коротышка поспешил убраться от нее подальше так, чтобы между ними стояли все три товарища. Хитрюга.

– Думаю, – сказал он, косясь на эльфийку, – это и есть причина, по которой Твари пришли сюда.

Наблюдатели сообщили, что роя на севере нет. Почему эти самые наблюдатели пронаблюдали прибытие их отряда, осталось тайной. Показались бы сразу – и тогда, возможно, лошади могли бы уцелеть…

Большая часть деревни относительно безопасно просматривалась из четырех мест. Благодаря этому вынужденным подземельцам удалось наладить подобие нормальной жизни. Таская оставшееся с зимы сено, они кормили уцелевших буренок и коз, мародерствуя в домах не столь везучих земляков, пополняли свои запасы. Даже умудрились посадить кое-какие овощи в огородах, не рискуя при этом попасть в загребущие лапы Тварей. То есть рискуя, но не слишком.

Но сколько они так протянут? Фаргрен, знавший деревенскую жизнь не понаслышке, понимал: не очень долго. Сколько-то проживут, но что будет, когда прошлогодний хлеб кончится, а новый не посадят?

Фар и Мильхэ пошли ко второму колодцу проверить, нет ли и там странных предметов. Времени на это ушло больше, чем хотелось: мешала неожиданная особенность эльфийки. И повышенное внимание селян.