© Нико Кнави, 2024

© EKinveyl, иллюстрация на обложке, 2024

© ООО «Издательство АСТ», 2024

По узкой тропинке гнедой конь тащил тележку с тюками. На них сидела черноволосая девочка с желтым свертком в руках, а рядом с телегой шли еще несколько человек. Все были похожи: черноволосые, черноглазые, рослые как на подбор. Семья.

Девочка развлекалась, сдувая летавшие в воздухе паутинки на голову мужчины, ведшего коня. Потом вдруг сморщилась и протянула сверток высокой женщине, которая шла позади.

– Фу, мама, он напрудил в пеленки.

Глядя на гримасничающую дочь, мать рассмеялась.

– Найди чистые, Фархáния, – сказала она, откидывая тяжелые косы и забирая младенца.

Внезапно их маленький отряд накрыла волна и тут же ощерилась ледяными лезвиями. Коню снесло голову, телегу опрокинуло. Девочка оказалась на земле, чудом не сломав себе шею.

Миг – и все смешалось: огонь и лед, пыль и кровь, вопли и проклятия.

Фархания сидела, уставившись на труп перед собой: мужчину, который вел коня, неожиданным ударом рассекло пополам.

– Папа, папа… – беззвучно повторяла она.

– Фархания, беги! Забирай брата и уходи!

– Мама… – прошептала в ответ девочка.

Кровь… Столько крови…

– Беги!

Мать сунула ей в руки орущий сверток. От него несло мочой.

Перед девочкой взметнулись черные косы, и через мгновение на месте женщины оказалась огромная волчица. Она рыкнула и встряхнула дочь, схватив ее зубами за плечо.

Та, наконец, очнулась. И сама превратилась в зверя. Не такого, как ее мать, а гораздо меньше, с несуразно длинными ногами подросшего волчонка. Схватив зубами сверток с братом, она помчалась в лес.

– Лови девчонку! – раздался крик, и за Фарханией кинулся один из нападавших.

Черная волчица бросилась ему наперерез. Прыжок – и клыки разорвали плохо защищенное горло. В тот же миг мохнатый бок матери пронзила сталь. Она уже не увидела, как дочь споткнулась – в нее попала стрела. Но малышка тут же вскочила и помчалась дальше.

Фархания бежала без оглядки. Ей слышались звуки погони и крики матери: «Беги, Фархания!» И она бежала. Ей было больно, но она бежала. До тех пор, пока силы не иссякли, а сверток, что болтался в зубах, не стал мучительно тяжелым. И только тогда маленькая волчица упала на землю.

Высокий мужчина осматривал место схватки. В лучах закатного солнца заклепки на его доспехах, покрытых черной кожей, казались золотыми. На острие меча, опущенного к земле, застыла темная капля.

– Мастер!

Он бросил взгляд на небо и прищурился: еще полчаса – и солнце сядет. Девчонку уже не взять. Ей спрятаться в лесу легко, а найти ее по запаху люди не смогут. Хотя, может, получится по следам крови или крику младенца? Но кому идти за ними?

– Мастер!

Он посмотрел на землю. Рядом лежал еще живой солдат. Волчьи зубы разодрали ему руку до самой шеи, из распоротого живота едва не вываливались внутренности. Нет, этого не спасти… Меч, минуту назад кромсавший волков, пронзил умиравшего.

– Мастер!

– Да, Шэ́квет, – наконец отозвался он.

– Что дальше?

Мастер не ответил. Сначала подошел к Шэквету – юному пареньку, совсем мальчишке – и осмотрел его. Почти не ранен. Волчьи когти пропороли грубую куртку и оставили царапину от локтя до запястья. Глубокую, но все же царапину. Пустяк. Мастер даже порадовался – мальчишка способный, было бы обидно потерять и его. Хороший парень.

Вокруг лежали останки черных волков вперемешку с трупами солдат. Мастер снова огляделся. Столько смертей… С кого теперь за это спросят? Нет сомнений – с него. Но он не будет молчать: надо лучше снаряжать отряды, которые отправляются за оборотнями. Ведь всем прекрасно известно, что те дерутся, как дикие звери. Да они и есть звери.

Мастер посмотрел еще раз на небо, отмахнулся от летящей паутинки.

– Давай сюда бинты, Шэквет. А потом осмотрим всех.

Эйсгéйр Снежная Длань, рыцарь воды первого ранга, великий лорд Северных земель, читал доклад, сидя в своем кабинете. На большом столе из черного дерева лежала куча бумаг, но сейчас рыцарю было не до них.

Он читал доклад разведчиков и хмурился.

Командир группы, посланной под видом торговцев в орочьи земли, сообщал, что там неспокойно – три мелких тана с запада пришли в Драакзáн, орочью столицу. И не воинскими дружинами, а притащили с собой жен, детей, ценности, скарб… Словом, все. Один из разведчиков слышал, как орки говорили о Тварях на западе. Но ведь Твари и должны быть на западе…

Эйсгейр отложил бумаги и в задумчивости постучал пальцами по столу.

Что-то явно не так.

Если Твари не совсем на правильном западе, то с чего вдруг выползли из Темных Чащ? Если это действительно они. Надо бы проверить, но осторожно и не подвергая людей лишнему риску. Дело было не только в Тварях – орки тоже могли добавить проблем. Идти самому? Рыцарю первого ранга, даже если он будет совсем один, Твари вне Чащ не страшны. Орки тоже. Однако имелось маленькое «но»: согласно Драакзанскому пакту, заключенному около четырехсот лет назад, Эйсгейр не имел права находиться в землях орков и оборотней.

Рыцарь вздохнул, пригладил светлую бороду, заплетенную в две косички, и снова беспокойно забарабанил по столу, глядя в огромное, во всю стену, окно справа от него.

День выдался погожий, солнечный, какие редко бывают на севере в конце первого месяца весны. По ярко-голубому небу носились птицы – совсем недавно они вернулись с теплого юга и теперь вовсю обустраивались в родных местах.

Эйсгейр смотрел в окно, но ничего не замечал, погруженный в раздумья.

Стоит ли вообще беспокоиться? Разве это его проблемы? Пусть орки сами разбираются. Но опыт восьмисот с лишним лет жизни говорил ему, что это странно. И оставлять это без внимания – опасно.

«Óдрин, Ви́ркнуда ко мне», – послал Эйсгейр мысль одной из самых сильных рыцарей-стихийников, которые служили ему.

Да что уж говорить, самой сильной. Второй после Снежной Длани.

«Я сегодня отдыхаю, отец», – прилетело ему в ответ.

Будто куском льда по голове ударило. Эйсгейр одновременно улыбнулся и поморщился. Ох уж эта штормовая девочка!

«Совсем расплескались, медузьи дети! – полушутя обругал он всех своих рыцарей. – Мне совершенно не важно, кто сегодня отдыхает, а кто нет. Чтобы Виркнуд сидел передо мной через пять минут!»

«Мне вот интересно, – захихикал один из рыцарей третьего ранга, – если Одрин и У́тред зовут милорда отцом, то это сам милорд – медуза, или же он с ней согрешил?»

«Рóтьоф, – пророкотал Эйсгейр посмеиваясь, – сейчас сам поплывешь с медузами грешить! Виркнуда ко мне, иначе всех от воды отлучу на неделю!»

Через пару минут в кабинете возник холодный вихрь. По плавному движению воды и снега рыцарь понял, что приказ выполнил его приемный сын Утред. В вихре Одрин, например, был и снег, и лед. А у Ротьофа – лишь снег, и выглядело все так, будто вертится лохматый ком ваты.

Сам Утред появляться не стал. Просто оставил вместо вихря невысокого мужчину, которого требовал к себе владыка. Виркнуд откашлялся, приглаживая рыжие пряди.

– Милорд?

Он таким переносам никогда не удивлялся. Эйсгейр даже не знал, могло ли хоть что-то удивить главного разведчика Северных земель. Хотя нет, знал. Когда жена Виркнуда родила мужу за один раз трех дочерей, он неделю ходил ошеломленный.