– Конечно, – сказала Анна, наклоняясь над Кристиной, – кладите мне руку на плечо.
Она приподняла Кристину с кровати, пересадила в кресло на колесах и осталась ждать хозяйку в комнате, тем временем заправляя кровать.
Вскоре дверь ванной комнаты распахнулась, стукнувшись о силиконовую накладку в полу, и хозяйка въехала в своем инвалидном кресле. Лицо ее было бледным.
– Я сама справлюсь, Анна, – сказала она, подъезжая к окну. – Иди пока. Я позову тебя, если мне что-нибудь понадобится.
Анна кивнула, забрала со стола поднос с чашкой кофе и направилась к двери.
– Постой, – окликнула ее Кристина, – зачем ты забрала кофе? Оставь, я выпью его.
Анна, казалось, смутилась.
– Это пустая чашка, Кристина Михайловна. Я забрала ее из комнаты Стаса Алексеевича, – сказала она, остановившись в дверях. – Вам принести кофе сюда?
– Во сколько он пришел вчера? – спросила ее Кристина.
– Я не знаю, – ответила Анна. – Я не видела его вчера.
– То есть, его вчера не было дома, когда ты уходила домой?
– Я не уверена, наверное, нет, – смущенно ответила прислуга.
– Ясно, иди, – отпустила ее Кристина. – Я потом спущусь.
Анна вышла из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь.
«Значит, у него снова кто-то появился, – размышляла Кристина.
И значит, ей не показалось, что от него повеяло перегаром, когда он склонился, чтобы чмокнуть ее в щеку. – Интересно, кто на этот раз?»
Кристина сидела у окна, сложив руки на широкий подоконник, и смотрела, как косой дождь разрезает воздух тонкими струнами, навевая ей мелодию симфонического оркестра. Влажный воздух, просачивался в открытое окно и бил ей в лицо холодными волнами. Она закрыла глаза и подставила лицо ближе к окну, вбирая воздух большими глотками, чувствуя, как капли, отскочив от стекла, разлетаются на мелкие брызги и падают ей на кожу, свежие, холодные, бодрящие.
Тревожное ощущение не отпускало ее. И дело было не в Стасе. Они уже давно стали друг для друга чужими. До происшедшего с ней несчастного случая, несмотря на его бесчисленные измены, Стас еще играл роль любящего мужа, но когда она оказалась в инвалидном кресте, ей все стало ясно. Он – молодой, красивый, с амбициями, присущими быстро получившему известность актеру и она – зрелая женщина, Член Совета директоров, финансовый директор госкорпорации, привыкшая подчинять себе людей – пара сомнительно подходящая друг другу. Особенно если она явно не молода, а он младше нее на двенадцать долгих лет. О чем она тогда только думала, когда выходила за него замуж?!
О, тогда, когда Кристина была, как ей казалось, почти на вершине мира, она не задумывалась об этих очевидных любому смертному вещам! Тогда, если в ней и не вспыхнула любовь, то страсти раскачивался бесконечный бурлящий белой пеной океан. Она купалась в нем с жаждой изможденного засухой блуждающего в дикой прерии животного, внезапно наткнувшегося на сказочный оазис, изобилующий бесконечными не иссякающими водами.
Время шло, океан успокоился, волны разгладились, и вода, отхлынув, оголила острые рифы, о которые ей лишь чудом не удалось разбиться несколько лет назад. Теперь же они возвышались над гладью воды, огромные и опасные, а ей не хотелось уплывать из тех вод воспоминаний, и она уже привычно плавала среди рифов, тихонько, не спеша и осторожно оглядываясь, чтобы не наткнуться брюхом на каменное острие. Бесспорно, это был всего лишь мираж, но так он был пленителен для нее и реален!
Кристина открыла глаза и посмотрела вдаль сквозь стекло, обвела взглядом череду серых многоэтажных домов, окружающих элитный комплекс, в который они переехали несколько месяцев назад, и вернулась в глубину комнаты. На кровати лежал ее халат, аккуратно сложенный заботливой Анной. Кристина стянула с себя ночную рубашку и бросила ее рядом, шелковая ткань сбилась в складках. Накинув на себя халат, Кристина поехала по коридору к лестнице с вмонтированным передвижным устройством. Скатившись на нем на первый этаж в своем инвалидном кресле, она поехала в сторону кухни, где Анна готовила завтрак.
Кристина взяла за правило не есть у себя в спальне, а отправляться в гостиную, где раньше они со Стасом часто ужинали при свечах. Но последнее время она все чаще заглядывала на кухню и молча сидела там у окна, пока Анна занималась готовкой. Кристина уже довольно ловко справлялась с инвалидным креслом, и передвигалась по квартире совершенно свободно. Это, конечно, не пентхаус, в который они со Стасом переехали после свадьбы, но все же – это пятикомнатная квартира в двести шестьдесят квадратных метров, достаточно просторная, чтобы не чувствовать себя запертой в клетке.
Анна суетилась у передвижного стола с колесиками, на котором стоял изящный фарфоровый чайник с розовыми цветами, наполненный ароматным черным кофе и такая же чашечка на блюдце. Анна уставляла передвижной стол блюдцами и пиалами, наполненными фруктами, медом, джемом, сыром, пышными круассанами и тостами. Она так ловко и проворно двигалась по кухонному пространству, несмотря на свою тучность, что Кристина невольно задержала на женщине свой взгляд.
Анна работала у них уже год. Секретарша Андрея, нашла ее через кадровое агенство, когда Кристина только вернулась домой после аварии. Оглядев здоровую деревенскую бабу, Кристина поначалу повела носом, но Андрей, Генеральный директор энергетической компании, ее начальник и друг, сказал ей, как и всегда, прямо, без обиняков:
– Дорогая, – потер он пальцами кончик своего носа, – Стаса практически не бывает дома, а ты, извини, теперь, можно сказать без ног. Кто тебя таскать будет? Французский повар? Или ты по квартире ползком передвигаться будешь?
Кристина проглотила обиду, но, поразмыслив здраво, согласилась с ним. И спустя год, глядя, как Анна проворно орудует на кухне, она в очередной раз убедилась в том, что говорил ей некогда отец: «Никогда не переходи на личности, всегда мысли отвлеченно, полагаясь только на одни факты и логические выводы».
–Не нужно накрывать в гостиной, Анна, – сказала Кристина, я выпью кофе здесь.
Анна спросила:
– Посидите у окна?
– Да, – ответила Кристина, направляя свое кресло к окну, за которым шумела дождевая завеса.
Анна подкатила стол и закрепила колесики.
– Кушайте, Кристина Михайловна, – сказала она, – а я пока у Стаса Алексеевича в комнате приберу. – Приятного аппетита.
– Спасибо, – ответила Кристина, вглядываясь в серую даль дождливого дня.
Когда она вернулась в свою комнату, время на настенных часах показывало одиннадцать. Значит, она просидела на кухне у окна почти час. Тост, с клубничным джемом и чашка кофе – это все, что она смогла впихнуть в себя: аппетита давно не было.
На прикроватной тумбе зазвонил мобильный телефон. Кристина удивленно поглядела на мобильный и подъехала к кровати. Сегодня у нее был выходной, а в выходные дни по рабочим вопросам ей не звонили, если только не было экстренной ситуации. Больше ее уже давно никто не тревожил: никто не приглашал ее на званые ужины, на открытие выставок или премьер фильмов. Если у нее возникала необходимость решить какой-либо вопрос, она звонила сама. Значит, что-то случилось на работе.
Она взяла телефон и посмотрела на экран, номер был не определен. Интересно! Кристина нажала на зеленый кружок в экране и сказала в трубку: «Алло».
– Доброе утро, Кристина Михайловна, – услышала она приятный знакомый голос, но не могла вспомнить, кому он принадлежит. – Это Денис Корнеев, помните меня?
Конечно, она его помнила. Денис Корнеев – генеральный директор холдинга «Северный Альянс», большинство акций которого принадлежит его отцу, Максиму Корнееву, другу и компаньону отца Кристины. Перед глазами у нее всплыло лицо Максима Корнеева, вернее, Максима Павловича, как она называла его в детстве, когда он приходил к ним в гости, и они с отцом закрывались в его кабинете, часами обсуждая стратегию очередного стоящего дела. Максим Павлович был прямой противоположностью ее отца, но только внешне: красивый, стройный, подтянутый мужчина, с густыми черными, местами седеющими волосами, обаятельный и жизнерадостный женский угодник; он всегда перебрасывался парой фраз с Кристиной, прежде чем скрыться за тяжелой дверью в таинственной глубине кабинета отца. И, несмотря на ощущение ее собственного несовершенства в купе с неуверенностью, отчуждением и замкнутостью, свойственной подросткам, Максим Павлович без особого труда вызывал на лице Кристины радостную улыбку. Уходя, он галантно слегка касался губами ее руки и подмигивал озорными глазами, холодными и голубыми, как раннее апрельское небо.
