— Нет, — твёрдо заявила Хельга. — Я уверена, что нет. И я не хочу, чтоб они меня оставляли.

Кристина закатила глаза. Она решила, что будет ей сидеть на полу, нужно наконец пойти и напиться, и взглянула на собеседницу резко и холодно. Взгляд упал на оберег, и вдруг рядом с ним Кристина увидела небольшую деревянную пластиночку в форме ромба.

— Что это у вас? — негромко спросила Кристина, вглядываясь в пластинку.

— А… да так, неважно.

Хельга быстрым, нервным жестом дёрнула за шнурок, чтобы убрать этот странный кулон, но Кристина всё же успела заметить на нём какую-то малознакомую руну. И вздрогнула — руна отчего-то её испугала, она не была похожа на безобидную, от неё так и веяло скрытой опасностью… Хельга же не владела магией, так откуда… Разве что кто-то подарил, как и оберег?

Не сказав ни слова, Кристина резко вскочила с места и бросилась прочь из комнаты — в ту часть замка, где жил Хельмут.

— Я всё выяснил.

Кристина оторвалась от подушки и удивлённо посмотрела на Хельмута. Она и не услышала, как он вошёл, — кажется, задремала или просто забылась, устав рыдать и постоянно заново переживать в мыслях разговор с Хельгой. Она несколько минут лежала, уткнувшись лицом в подушку, и теперь это место стало влажным от её слёз. Кристине страшно было представить, как она сейчас выглядела, поэтому она решила пока не поворачиваться к зеркалу.

Она чувствовала себя разбитой, будто не спала несколько дней — бесконечные слёзы, истерики и нервные потрясения её вымотали, а ещё сыграла роль так невовремя пришедшая лунная кровь. Болели голова и живот, Кристина чувствовала слабость по всему телу, а эмоциональная опустошённость, казалось, готова была добить её.

— Ну?

Она поднялась, поправила платье, пригладила волосы… Хельмут выглядел взволнованным, а ещё разозлённым, что, впрочем, было неудивительно. Кристина даже осмотрела его лицо на предмет царапин, которые могли оставить ногти Хельги, но вроде бы Хельмут не был ранен.

— Было сложно заставить её говорить, — сказал он, присаживаясь на небольшую табуретку возле кровати. — Иногда бывает такой болтливой, не остановишь, а тут уставилась в окно и молчит…

— Хельмут, что это за руна? — прервала его Кристина. Видимо, болтливостью, о которой он говорил, Хельга пошла в брата.

— Приворота, — выдохнул он.

— Так и знала… — Она проскрежетала зубами. — Руна отворота очень на неё похожа. Ну, зато теперь я понимаю, из-за чего она проявляла ко мне такое внимание.

— В смысле? — поднял бровь Хельмут. — Разве руна должна была подействовать на неё, а не на тебя?

— Сейчас объясню, — улыбнулась Кристина. — Да, руна должна была подействовать на меня, как только я бы увидела Хельгу воочию. Однако мой оберег, который я сделала для защиты от любых заклинаний, помешал ей. Но он, видимо, оказался недостаточно заговорённым, слабоватым, в общем. И это моя ошибка… — Она вздохнула и отвела взгляд — ещё чувства вины ей сейчас не хватало. — Из-за оберега воздействие руны перенеслось с меня на Хельгу. Она хотела приворожить меня к себе, но в итоге приворожила себя ко мне, влюбившись ещё сильнее, чем было. И мимолётная симпатия превратилась в собственничество, навязчивость и желание обладать. То-то я смотрю, она стала на себя непохожей… Да, твоя сестра всегда была довольно… назойливой… Извини. — Кристина виновато усмехнулась и, когда Хельмут кивнул, продолжила: — Но она всё-таки знала какие-то рамки, была достаточно вежливой, сдержанной, а тут… Это не она, Хельмут, — подвела итог женщина. — Это заклинание изменило её, превратив в наглую грубиянку.

— Допустим, я тебя понял, — отозвался Хельмут, сжав пальцы в кулаки от волнения. — Я, правда, не представляю даже, где она эту руну взяла… Никаких магов вблизи нашего замка я не припомню. — Он задумался. — Она и до этого говорила о том, что ты ей нравишься… Точнее, она не уточняла, что это ты. Я догадался об этом только сегодня. Ты уж извини… Я должен был попытаться как-то предотвратить это.

— Неважно, — отмахнулась Кристина, подходя к столу, на котором лежал справочник по рунам, предусмотрительно принесённый из библиотеки. — Главное — избавить её от этого приворота. Слава Богу, мне уже доводилось с этим работать. — Она слабо улыбнулась, вспомнив далёкие годы юности, первый брак… и такую молоденькую Софию, совсем девочку… Да и сама она тогда была девочкой, не познавшей ужасов войны и совершенно ничего не понимающей в настоящей жизни. — Можно просто забрать у неё эту руну и уничтожить, но не берусь утверждать, что это подействует. Чувства никуда не уйдут, потому что вызвать из ниоткуда их невозможно даже самой сильной руной, самым сильным заклинанием. Их можно лишь усилить. Поэтому стоит также подбросить ей руну отворота. Поможешь? — И Кристина с надеждой взглянула на Хельмута.

— Я? — изумлённо воскликнул тот, резко вскочив с табурета. — Как ты себе это представляешь? Забрать руну, уничтожить, подбросить новую…

— Я сделаю руну отворота очень похожей на ту, что есть у Хельги, — успокоила его она. — Даже шнурок подобный поищу. Просто поменяй руны, когда она будет спать. Что тебе стоит быстро открыть и закрыть шкатулку с украшениями?

— А если она не снимет её на ночь? — В голосе Хельмута зазвучала искренняя паника.

— Наверняка не снимет, поэтому я и прошу тебя. Ты — её брат, самый близкий для неё человек… А если приду я, а она проснётся? Она определённо поймёт не так…

— Что я ей скажу, если она проснётся?

— Придумай что-нибудь. Серьёзно, Хельмут… — Кристина устремила на него печальный взгляд — абсолютно искренний, между прочим. — Она не понимает слова «нет», она не воспринимает меня всерьёз, будто я какой-то ребёнок… Это же твоя сестра. Неужели тебе не жаль её? Неужели ты не хочешь спасти её и позволишь её разуму попросту умереть под воздействием этого заклинания? Ты хочешь, чтобы она превратилась в сумасшедшую, ослеплённую своими желаниями, которые исходят вообще не из её души? Чем дольше ты медлишь, тем сильнее она подвергается ему.

— Хочешь сказать, что она…

— Сойдёт с ума, — кивнула Кристина.

— Я понимаю, — отозвался Хельмут неуверенно. — Но… ты же сама сказала, что руна не вызвала в ней этих чувств, а лишь усилила их. То есть в глубине души…

— Нет, Хельмут, это… — Кристина закрыла глаза, осознав, что сболтнула лишнего. Нужно было дать понять, что чувства оказались вызваны искусственно, а не развиты руной до абсурда. Хельмут ведь ничего не смыслит в магии, он бы поверил… А теперь он невзлюбит свою сестру ещё сильнее. Вот чёрт. — Это что-то вроде неприятного дополнения. Это как… — Она решила привести наиболее животрепещущий пример: — Ну, смотри: настойка пустырника или валерианы тебя успокаивает, позволяет чувствам улечься и волнению исчезнуть, но при этом ты весь день ходишь сонный и несобранный. Так же и тут: руна развила её влюблённость настолько, что к ней пристали эти нехорошие чувства. Они исчезнут, как только мы уничтожим руну и избавим её от этой влюблённости. — Она покачала головой и опустила взгляд, чувствуя, как Хельмут положил ладонь на её плечо в знак поддержки. — Какой в этом смысл, в конце концов? К чему это приведёт? А если ты прав и он действительно жив…

В следующее мгновение Кристина оказалась в его объятиях. Хельмут пригладил её волосы, растрепавшиеся из-за того, что она уже долго носила их распущенными, и сжал плечи. Ну хоть кто-то здесь относится к ней по-человечески… Она прижалась к нему в ответ, ощущая, как постепенно успокаивается, прекращает волноваться и злиться, а его короткий поцелуй в лоб заставил её окончательно остыть. Сейчас ей больше некому было довериться: Натали далеко, Берта и София покинули этот мир, что там с Генрихом, вообще непонятно, и лишь Хельмут остался с ней, не бросил её и до последнего пытался воззвать к её разуму. Поэтому и объятия его, и поцелуй она восприняла с такой нежностью, которая раньше почему-то никак не ощущалась, когда он касался её.

— А Хельга… — начала Кристина, когда он выпустил её. — Она сказала, что с ней когда-то произошло что-то подобное… Расскажешь?