— Мне кажется, я так никогда в жизни не замерзала, — раздраженно высказалась Кэт, когда мы зашли в уютный ресторан.

— В твой прошлый приезд в декабре? — с улыбкой проговорила я.

— Не напоминай, — простонала в ответ она.

Да, в тот раз Кэт прокляла Питер и обещала больше никогда не приезжать в этот холодный город. “Мы же не на Севере, почему так холодно!” — все дни возмущалась она, повторяя эту фразу минимум несколько раз в день.

Несмотря на то, что на улице я не чувствовала холода, когда мы зашли в помещении, я ощутила, как тело благодарно расслабляется от тепла. Руки и лицо начали покалывать.

Нас проводили за укромный столик. Расположение было очень удачным — с одной стороны стена, с другой нас закрывало от окружающего мира высокими, выше моего роста, растениями.

— Я даже не хочу мороженое. После такого холода, — надув губы, возмутилась Кэт. — А это наша традиция, — с упреком посмотрела на меня.

— А я что? — я подняла руки, показывая всем видом, что не виновата. — Это ведь не я управляю погодой.

Кэт в ответ лишь раздраженно вздохнула и погрузилась в изучение меню. В итоге она заказала стейк, я шашлык из курицы, а дополнял наш выбор горячий, ароматный глинтвейн. После нескольких первых глотков Кэт сразу подобрела, а на лицо ее вернулась слабая, мягкая, привычная улыбка.

Мы обменивались последними новостями, увлекшись разговором настолько, что не заметили, как прошло несколько часов. Два глинтвейна, вкусный ужин и тепло ресторана позволили нам расслабиться, особенно после долгой прогулки под холодным, неугомонным ветром.

Кэт радостно делилась новостями о новой должности — ее недавно приняли на работу администратором в один из крупнейших ресторанов Москвы.

— Я так долго к этому шла, — захлебываясь эмоциями, вещала подруга.

До этого Кэт работала на такой же должности в небольшом, семейном кафе, но попасть на работу в фешенебельный, премиальный ресторан по ее словам было очень сложно.

— Мне пришлось приврать, — немного смутилась Кэт. — Им обязательно нужен был опыт в ресторане премиум-класса, но где я такой возьму, если все его просят?

— Ты соврала, что работала в таком ресторане? — удивилась я, подумав, что мне бы не хватило смелости.

— Ага… придумывала легенду несколько дней, ездила пару раз в сам ресторан, чтобы изучить все нюансы. Даже… — Кэт понизила голос до шепота, — флиртовала с официантом, чтобы разузнать подробности.

Я рассмеялась, поразившись смелости и упрямству подруги. Хотя… Кэт всегда была такой — пробивной и отважной. Именно Кэт обычно придумывала сто и один выход из ситуации, никогда не унывала и постоянно находила приключения на свою симпатичную задницу.

— И это сработало? — с интересом уточнила я.

— Ооо… я так волновалась, просто ужас. Пришлось даже пить успокоительное перед собеседованием. Но легенда сработала на ура, а еще мое обаяние. Директора покорило мое декольте и рыжие волосы, — игриво усмехнулась подруга, взмахнув гривой своих кудряшек.

Не заметить ее было невозможно. Кэт везде и всегда привлекала внимание своей внешностью, а потом еще и задорным, вечно неунывающим характером.

— Я горжусь тобой, — смотря в глаза подруги, мягко сказала ей. Кэт благодарно улыбнулась в ответ.

Я, правда, гордилась и восхищалась. Моя карьера хоть и состоялась, но была во многом заслугой моего мужа. Я это осознавала и не переживала по этому поводу. У меня никогда не было стимула построить карьеру, кому-то что-то доказать, чего-то добиться в жизни. Мне нравилось текущее положение дел. Я не была бойцом. Мне было комфортно стоять не рядом, а за спиной мужа.

Кэт же была полной моей противоположностью. Она никогда бы не приняла собственную слабость и зависимость от мужчины. Ей надо было именно доказать себе, миру, всем вокруг, что она чего-то стоит. Она была настоящей карьеристкой и стопроцентно заслужила то, что сейчас имела.

Чтобы прийти к своей должности она работала и официанткой, и хостес. Сколько помню Кэт, она всегда мечтала быть директором ресторана. Своего ресторана. Но она была из обычной семьи. Мама — учительница русского и литературы, папа — простой инженер. Родители всегда воспитывали ее так, чтобы она не хватала звезд с неба, даже не мечтала об этом. Но строптивая натура Кэт в противовес родительским наставлением хотела многого для себя. Ей важно было доказать, прийти к целям.

Иногда я даже завидовала Кэт, ведь у нее всегда была мечта, цель. Казалось, что Кэт незнакомо чувство растерянности, она четко понимает, куда хочет двигаться. А я… никогда не знала. У меня не было какой-то большой мечты, плана на жизнь. Я не представляла, что именно я хочу от себя, от жизни — карьеру, семью, все сразу? Ничто из того, чем я занималась, не интересовало меня как-то сильно. Я не мечтала о детях или о самореализации. Ни о чем особо не мечтала. Я всегда просто плыла по течению жизни, стараясь собирать по дороге как можно меньше порогов и поворотов.

Когда пришла работать в галерею, я даже не думала о том, что хочу чего-то большего. Когда писала картины, не представляла, что когда-то действительно буду считать себя художницей и продавать их. Я просто плыла. Не строила маршрут, не выбирала, лишь шла по течению. Не против, а именно по.

И в какой-то момент Денис, оказавшись у меня в гостях, когда мы еще не жили вместе, увидел мои картины. А когда мы съехались, он выделил целую мастерскую для того, чтобы я писала. И в какой-то момент он предложил начать выставлять картины в его галереи. Я о таком даже не осмеливалась думать, считая это просто своим хобби. А потом именно муж решил, что мне всерьез надо заняться развитием себя как художницы и даже настоял на том, чтобы я наняла пиарщика. И все закрутилось. С подачи Дениса. Он постоянно толкал меня дальше, подкидывая новые идеи.

С должностью арт-директора все ровно также. Я была довольна своей работой, у меня получилось, мне было интересно. И как-то он вызвал в свой кабинет и просто поставил перед фактом, что пора двигаться дальше. Сначала я даже отказалась. Слишком много ответственности.

Для чего мне это? Мне не нужны были деньги. У меня был доход, достаточный для моих нужд. Тем более большую часть расходов брал на себя муж — дом, продукты, отпуск, даже какие-то мелочи для меня вроде шопинга или салонов красоты. Да и не была я никогда охотницей до денег, мне всегда было немного нужно. Ради карьеры? Так я не стремилась быть руководителем, тем более директором. Мне нравилось писать картины и быть администратором. Мне казалось в тот момент, что это предел моих мечтаний, и я, наконец, нашла то, что мне интересно. Мне всего достаточно.

Но Денис мягко и одновременно упрямо толкнул меня в эту новую роль арт-директора. Говоря о том, как это важно для него, для галереи. Что именно я лучше всего подхожу, только мне он может доверять. Ведь только я отношусь к галерее с тем участием, которое никто посторонний не даст. Я сдалась, согласилась. Потому что Денис умел быть убедительным. И если быть до конца честной, ни разу я не пожалела ни об одной возможности, которую дал мне мой муж.

Я никогда и не стремилась быть кем-то большим, чем была. Мне всего было достаточно. Работа, картины и Денис заполнили ту пустоту, что была после смерти родителей. Залатали дыры, притупили боль, дали новые смыслы для жизни, которые я так отчаянно искала в Москве. И мне этого было более чем достаточно.

— А как на личном? — спросила я, выныривая из своих мыслей.

Официант как раз принес бутылку вина, мы решили сменить глинтвейн на красное, сухое.

— Не спрашивай, — скривилась подруга.

Я знала, что все эти два с половиной года они с Давидом то сходились, то расходились. Ничего удивительного, у Кэт был взрывной характер. Она редко рассказывала подробности. Кэт могла легко говорить, о чем угодно, кроме Давида. Притом я даже не помню, чтобы какие-то другие отношения подруги носили похожий гриф секретности. Но я не настаивала. Таким уж я была человеком — не лезла туда, куда не просили.