Joshua Rubenstein

The Last Days of Stalin

Текст публикуется в авторской редакции

Переводчик: Максим Коробов

Научный редактор: Геннадий Костырченко, д-р ист. наук

Редактор: Роза Пискотина

Издатель: Павел Подкосов

Руководитель проекта: Александра Казакова

Ассистент редакции: Мария Короченская

Художественное оформление и макет: Юрий Буга

Корректоры: Мария Павлушкина, Ольга Ашмарина

Верстка: Белла Руссо

© Joshua Rubenstein, 2016

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина нон-фикшн», 2024

© Электронное издание. ООО «Альпина Диджитал», 2024

Работать над этой книгой мне помогал целый ряд коллег и друзей. Особенно я благодарен Хизер Маккаллум, моему редактору в издательстве Йельского университета в Лондоне, которая предложила мне идею. Продираясь сквозь дебри исторических событий и трудности с рукописью, я нашел в ней опору и надежного друга, уверенного, чуткого и здравомыслящего. Не меньшую поддержку я получал от моих литературных агентов Робина Строса и Эндрю Нёрнберга, особенно в моменты сомнений, когда я раздумывал над тем, что необходимо сказать в книге и как лучше подойти к этому.

Очень важны для меня были советы и содействие некоторых коллег из Центра российских и евразийских исследований имени Кэтрин Вассерман и Шелби Каллома Дэвисов Гарвардского университета, бывшего моим интеллектуальным домом на протяжении более тридцати лет. Я мог смело полагаться на Марка Крамера с его превосходным знанием документов и исторических трудов рассматриваемого периода, к тому же он проявил терпение и проницательность, когда читал мою рукопись. Хью Траслоу, заведующий библиотекой Дэвис-Центра, всегда с готовностью приходил на помощь, когда требовалось отыскать редкий книжный том или сориентироваться в электронных архивных материалах. Он и другие сотрудники Библиотеки Уайденера в Гарварде обеспечили меня столь необходимой мне библиографической помощью.

Кимберли Ст. Джулиан была моим научным ассистентом, когда я только приступил к работе над проектом, а Сидни Содерберг занималась поиском нужных мне материалов в Президентской библиотеке имени Дуайта Д. Эйзенхауэра в Абилине, штат Канзас. Я хочу поблагодарить их обеих за оказанную помощь.

Дэвид Бранденбергер из Ричмонд-колледжа был одним из тех коллег, к которым я обратился в самом начале, когда еще только размышлял над тем, как должна выглядеть книга о событиях, окружавших смерть Сталина. Я всегда с радостью принимал его отзывы, вдохновлявшие меня на продолжение работы. Еще одним источником идей и вдохновения для меня стал Максим Шрайер из Бостонского колледжа. Мой давний друг Борис Кац любезно согласился ознакомиться с фрагментами рукописи и, как всегда, выступил с честными и подробными критическими замечаниями.

Кроме того, я хотел бы поблагодарить Сергея Никитича Хрущева, который пригласил меня к себе в гости в город Кранстон, штат Род-Айленд, когда я только начинал свои исследования. Я извлек огромную пользу из нашей беседы о его отце и о пережитых им самим событиях тех роковых дней марта 1953 года. А Татьяна Янкелевич поделилась со мной яркой историей из жизни своей матери Елены Боннэр, которая едва не стала одной из жертв знаменитого «дела врачей». Джонатан Брент также предоставил в мое распоряжение большое количество материалов из своего обширного собрания документов, посвященных этому делу.

Наконец, моей жене Джилл Яноус и нашему сыну Бену пришлось вместе со мной пережить очередной период глубокого погружения в советскую историю, в течение которого я постоянно пропадал в библиотеках и проводил дни и ночи за закрытыми дверями рабочего кабинета. Их терпение и любовь неизменно являются для меня важнейшим источником эмоциональной поддержки.

Внезапная болезнь и смерть Иосифа Сталина были окружены поистине средневековой атмосферой взаимных упреков и подозрений. Стоял март 1953 года. Обитатели Кремля были охвачены страхом перед новой масштабной чисткой, жертвами которой должны были стать члены сталинского Президиума. Публичная кампания против коварных еврейских врачей-вредителей грозила распространиться на всех советских евреев. Все больше внушала тревогу напряженность в отношениях с Западом: после трех лет боевых действий война в Корее не утихала, а в разделенной Германии продолжалось противостояние американских и советских войск. На этом фоне в январе того же года в Белый дом пришла новая администрация во главе с президентом Дуайтом Дэвидом Эйзенхауэром и госсекретарем Джоном Фостером Даллесом. Они были решительно настроены на «отбрасывание коммунизма назад», но неожиданно для себя оказались лицом к лицу с наследниками Сталина и чередой непредсказуемых реформ.

И в стране, и за рубежом давних «соратников» Сталина ждало множество непростых дилемм. Они понимали, что необходимо освободить узников ГУЛАГа, прекратить дело врачей и обеспечить населению более высокий уровень жизни. Помимо прочего, они пошли на уступки Западу и провозгласили «защиту мира», что означало возобновление серьезных переговоров с целью прекращения боевых действий в Корее и снижения напряженности в Европе, в том числе в восточноевропейских странах-сателлитах, где крайности сталинской политики грозили вызвать массовые протесты против коммунистического режима.

Но прежде всего они были озабочены сохранением собственной власти. Роль Сталина в жизни страны была так велика, что его смерть вызвала у людей чувство потерянности и огромного горя. Как выразился писатель Андрей Синявский, «Сталин сидел у всех, как молоток, в голове, заодно с серпом»[1]. Власти опасались, что его смерть спровоцирует панику и беспорядки, которые, в свою очередь, могут поставить под сомнение законность его преемников и авторитет однопартийной системы. Им нужно было найти способ дистанцироваться от сталинских преступлений, подчеркивая при этом, что коммунистическая партия не несет ответственности за жестокость тирана, что партию следует скорее пожалеть за то, что она пережила, чем осуждать за то, чему она аплодировала. Эта дилемма возникла сразу же после внезапной болезни вождя и сохранялась на протяжении десятилетий, когда на смену редким проблескам искренности и правды возвращалось официальное признание заслуг Сталина и его стиля руководства. Та же проблема непростого выбора отразилась на лечении Сталина, на проведении его похорон, на отношениях с Западом и на повседневной жизни в стране.

Книга начинается со смерти Сталина, затем обращается к более ранним временам — к состоявшемуся в октябре 1952 года XIX съезду партии, когда Сталин выступил со своей последней публичной речью, и далее к зиме 1952–1953 годов, когда было инспирировано «дело врачей» и началась массовая кампания против живущих в СССР евреев. В ней исследуется, как советская и американская пресса освещала смерть Сталина и как новая администрация Эйзенхауэра отреагировала на последовавшие за ней резкие перемены в Москве. В завершение я рассказываю об аресте в июне того же года Лаврентия Берии.

Смерть Сталина открыла перед его наследниками невиданные ранее возможности. Теперь они могли отменить многие принятые им политические решения и дать стране надежду на более спокойный курс. Эта смерть поставила Соединенные Штаты перед необходимостью срочно пересмотреть свои подходы к взаимодействию со страной, в которой господствовала диктатура и которая теперь внезапно лишилась своего лидера и, казалось, была готова договариваться о перезапуске отношений с окружающим миром. По целому ряду причин и советское правительство, и правительства стран Запада оказались неспособны преодолеть накопившееся за десятки лет недоверие, которое их разделяло. Гонка вооружений шла своим чередом. Сохранялся раскол Германии и Европы. Холодная война достигла самых отдаленных уголков планеты, где напряженность между Востоком и Западом привела к прокси-конфликтам, принесшим неисчислимые страдания и разрушения. А в Советском Союзе надежда на перемены, характерная для первых месяцев после смерти Сталина, вылилась в череду обнадеживающих реформ и удручающих репрессий, и так продолжалось до тех пор, пока Михаил Горбачев не раздвинул рамки реформ настолько, что советский режим не смог этого пережить. Смерть Сталина подарила Кремлю и Западу шанс избежать мрачной реальности его кошмарных фантазий, но эта задача оказалась им не по плечу. Эта неудача преследовала мир в течение последующих десятилетий.