Через месяц Я’амунг’а стала женой Гадира. Но по обычаям атлантов. Для Я’амунг’а этот обряд ничего не значил, а по обычаям лемурийцев она отказалась категорически связывать с ним свою жизнь. Гадиру было все равно. Его устроил и обряд атлантов. Я’амунг’а полностью закрылась от внешнего мира. Ей было безразлично все, что вокруг нее происходит. Никого из атлантов она не хотела ни видеть, ни знать. Большинство из них имели очень неприятные для нее вибрации, она просто не могла с ними общаться. А учитывая ее историю попадания в Атлантиду, Я’амунг’а даже не хотела предпринимать никаких усилий, чтобы встраивать себя в их общество. Изредка ее навещал Астарамурти. Он смог выторговать у Гадира возможность посещать ее. Что он пообещал сделать для Гадира, Астарамурти никогда не говорил. Но его визиты были отдушиной для нее. С Нереем она предпочитала не сталкиваться — это было больно.

Но однажды Я’амунг’а все же не удалось избежать встречи с Нереем. Она в сильной задумчивости шла в сад, ей хотелось насладиться журчанием воды в фонтанах сада, созерцать как струи воды красиво переливаются на солнце. Я’амунг’а вышла из-за поворота и почти врезалась в Нерея. Она резко развернулась и хотела сбежать. Но он быстро догнал ее и обнял со спины, положив ей голову на плечо.

— Как ты? Я так о тебе беспокоюсь, — сказал шепотом Нерей. — Я очень рад тебя видеть. Мне тебя так не хватает.

— Я? Я в порядке. Прошу тебя тебя, перестань беспокоиться обо мне, — едва сдерживая слезы, ответила Я’амунг’а.

— Я искал тебя, — сказал Нерей и резко развернул Я’амунг’а к себе лицом.

— Не ищи меня. Мы теперь чужие. Отпусти меня, — сказала Я’амунг’а, отталкивая Нерея.

Она вырвалась из его рук и побежала от него по коридору, добежав до угла, она вспомнила, что про то, что может стать невидимой. Что и сделала тут же. Вжавшись в нишу, она смотрела как Нерей пробежал мимо нее, не видя. Она слышала как он отчаянно зовет ее, пытаясь найти в пустых коридорах. Я’амунг’а закрывала себе рот руками, чтобы ни одного звука рыдания не вырвалось. Он не должен ее найти. Когда Я’амунг’а поняла, что он достаточно далеко, то села на пол и заревела. Она изо всех сил желала, чтобы ее народ как можно скорее закончил портал в параллельный мир. Тогда она сможет изменить свою жизнь. И, может быть, у них с Нереем будет шанс, будет общее будущее, они смогут скрыться от Гадира. Она понимала, что обманывает себя, и оставаясь на Земле они не смогут быть вместе. Но ей всей душой хотелось в это верить.

Подошло к концу создание портала лемурийцами. Некоторые лемурийцы решили остаться. Но большинство не хотело находиться на Земле ни одной лишней минуты. Все знали, какую жертву принесла одна из их народа, чтобы этот портал был закончен и работал. В память о поступке Я’амунг’а Астарамурти из скалы над пещерой, где находился портал, вырезал статую Я’амунг’а и покрыл ее голубой эмалью. Эмаль была крепкой как алмаз и блестела как драгоценный камень. Этот был не только памятник жертве Я’амунг’а, но и ориентир для всех лемурийцев, которые захотят уйти позже. Сам Астарамурти принял решение остаться. Он не знал насколько он задержится на Земле, но уходить без Я’амунг’а он не хотел. Он надеялся, что Я’амунг’а когда-нибудь примет решение уйти к своему народу и тогда он уйдет вместе с ней. Жизнь у лемурийцев длинная, все могло случиться. А атланты живут гораздо более короткую жизнь, поэтому после смерти Гадира и Нерея Я’амунг’а вполне может принять решение об уходе. А он, Астарамурти, будет рядом с ней. И может быть, в новом мире у него появится шанс.

О том, что лемурийцы ушли Я’амунг’а почувствовала сама: внезапно в эфире образовалась тишина, исчезло гудение множества голосов. Только далекие редкие голоса звучали иногда в тишине. Значит моя жертва была не зря, подумала Я’амунг’а, я надеюсь они будут счастливее меня в своем новом мире. До гибели Атлантиды, Фаэтона и Марса оставалось еще два года.

После исхода лемурийцев Я’амунг’а решила, что сидеть в тишине и слезах она больше не хочет. У нее появился план: она решила, забеременеть от Нерея и уйти в параллельный мир через портал. Я’амунг’а справедливо рассудила, что если она исчезнет, то и вражды между Нереем и Гадиром больше не будет. Все лемурийки имели возможность остановить свою беременность в начале и не дать ей случиться, но поскольку раса была не так уж многочисленна, то лемурийки почти никогда так не поступали. Каждый ребенок — это великая ценность. Но от Гадира она детей не хотела. Ни при каких условиях. Даже если бы у нее не было больше шансов забеременеть, то она бы и тогда выбрала отказ от беременности ребенком от него. Гадир был ей противен до омерзения, но он с какой-то маниакальной страстью задался целью получить от нее наследников. Он с ума по ней сходил, если можно так назвать это нездоровое чувство страсти, которое он питал к Я’амунг’а. Но не мог не видеть ее отношение к нему, поэтому из постели Я’амунг’а отправлялся в свой гарем. А утром служители гарема выносили из комнат очередной обезображенный женский труп — так вымещал зло за не любовь Я’амунг’а Гадир. Когда Я’амунг’а узнала об этом, то Гадир стал ей еще противнее, но выказать хоть немного радости от встречи с ним она все равно не пыталась. Она считала что не в силах ничем помочь несчастным обитательницам гарема и они сами выбрали свою судьбу. Как и она. И раз она страдает и никто не стремится ее страдания облегчить, то она не видит смысла что-то делать других, ведь они даже не ее расы, да и каждый сам выбирает свой путь.

— Что тебе стоит хоть раз встретить меня с радостью? — спрашивал Я’амунг’а Гадир.

— Я не обещала тебе радость от встреч, я просто обещала уйти с тобой, — отстраненно отвечала Я’амунг’а.

— Почему ты не можешь меня полюбить? — продолжал спрашивать Гадир.- Я бросаю весь мир к твоим ногам.

— Мне не нужен весь мир. И у меня нет причин любить тебя. Ты шантажом заставил меня остаться с тобой. С каждым днем я все меньше и меньше хочу тебя видеть, — так же отстранено отвечала Я’амунг’а.- И что ты сделал ради любви? Не эгоизма, а любви?

— Ты разве не видишь, что люблю тебя? Что я просто болен тобой? — кричал Гадир.

— Болен… Это правильное слово, — ответила Я’амунг’а. — Ты болен. Раз ты сам понимаешь это, то отпусти меня. Я не люблю тебя и не смогу полюбить тебя никогда.

— А ты сбежишь от меня к Нерею⁈ Не бывать этому, — кричал Гадир, круша обстановку комнаты.

— Я уйду к своему народу и ты меня не увидишь больше. Со временем ты забудешь меня и помиришься с братом, ведь больше делить будет нечего, — так же спокойно говорила Я’амунг’а.

— Ты статуя, а не женщина. Все женщины Атлантиды мечтают быть на твоем месте! — продолжал на повышенных тонах Гадир.

— Вот и пусть занимают это место. Кто же им мешает? Уж точно не я. С легкостью уступлю его любой, — ответила ему Я’амунг’а.

— Что мне сделать, чтобы ты меня полюбила? Или, хотя бы, не была отстраненной? — спросил Гадир.

— Ничего. Ты не можешь сделать ничего, — ответила Я’амунг’а.

— Ты даже не хочешь соврать? — спросил Гадир.

— А зачем? Я говорю тебе правду, моя раса избегает лжи, — сказала Я’амунг’а.

— Это не правда, а равнодушие, — сказал Гадир.

— И равнодушие тоже. Но в первую очередь, это правда. Если она тебе не нравится, то не следовало забирать меня от моего народа, — холодно ответила Я’амунг’а.- А главное, не задавай вопросов, если не хочешь знать ответ.

— Мы еще посмотрим. Я уверен, что ты оттаешь и полюбишь меня,- убеждая больше себя, сказал Гадир.

Вместо ответа Я’амунг’а отвернулась в сторону от него и вздохнула. Гадир почувствовал себя надоедливой мухой. Злость просто вскипела в нем. Да как она смеет⁈ Я все делаю для нее, а она отворачивается от меня⁈ Он вылетел из покоев Я’амунг’а и быстро направился в гарем искать очередную жертву.

Я’амунг’а после ухода Гадира задумалась как ей пробраться к Нерею. Стать невидимой на некоторое время ее раса умела. Но вот Гадир будет ее искать. Не найдя ее в покоях, он перевернет дворец вверх дном. И если найдет ее у Нерея, то будет очень и очень плохо. Значит она должна отключить его сознание. Но для этого ей нужно вывести его из равновесия и выбрать момент быть близкой к нему, чтобы заглянуть в глаза и послать импульс от своего сознания в его мозг. В общем-то это реально. Но надо пробовать. А как быть с Нереем? Он ведь тоже может долго тратить время на объяснения. А его у Я’амунг’а нет. Ничего лучше гипноза она не придумала. Нужно внушить Нерею, что он спит и ему все снится. Ей так же нужно будет быстро поймать его взгляд и пока он в волнении от того, что она пришла к нему, наложить на него гипноз, чтобы он считал все сном. Гипноз она могла накладывать на тех, кто к испытывает к ней доверие. На остальных он не сработал бы. А потом Я’амунг’а будет действовать по обстоятельствам. Ведь даже во сне Нерей может сопротивляться влечению к ней. Но тут она не придумала ничего, но очень надеялась, что этого не произойдет.