— Если ты не выберешь свадебный торт, Мэри сядет на тебя и запихнет все эти куски тебе в рот, пока ты не сделаешь выбор.

— Мэри, а какая армия?

Мэри улыбнулась мне.

— Мне не понадобится армия.

— Может он выберет торт? — Я указала на Кэррана. — В этой свадьбе участвую не только я.

— Он уже сделал выбор, — сказала Мэри. — Это варианты, до которых он сузил.

Я повернулась к Кэррану.

— Ты сузил выбор до шестнадцати вариантов?

— Все они были очень вкусными, — сказал он.

— Был ли какой-нибудь, который тебе не понравился?

— Да, — сказал он. — Я отмел кокосовую стружку и лайм.

— После того, как закончишь выбор торта, мы обсудим выбор цветов, — сказал Роман.

Я его задушу.

— Роман, мне надо танцевать, пока Зои не сможет записать оставшиеся мистические письмена на моей коже, а затем я должна тренироваться, чтобы творить магию. Так что, нет. Я пас.

Роман тяжело вздохнул и посмотрел на Мэри.

— Ты видишь, с чем мне приходится мириться?

— Роман, если я не сделаю этого, Атланта будет разрушена.

— Атланта по-жизни разрушается, — сказала Мэри. — Съешь немного торта. Тебе станет лучше.

— Пока не забыл, — сказал Роман. — Сиенна просила передать тебе, остерегаться… — Он полез в карман и вытащил листок бумаги. — Crocuta crocuta spelaea. Очевидно, эта штука собирается попытаться убить тебя. Разве ты не хочешь съесть немного вкусного торта, прежде чем умрешь ужасной смертью?

Я села на сцену и закрыла лицо руками.

Рука Кэррана легла на мое плечо.

— Ты в порядке, детка?

— Нет. Дай мне минутку.

— Понятное дело, — сказал Роман. — Не торопись.

— Как ты там сказал, что должно было убить меня?

— Crocuta crocuta spelaea.

Crocuta обычно относилось к гиене, но я не могла вспомнить ни одной гиены, к которой было бы прикреплено spelaea.

— Пещерная гиена, — сказал Асканио. — Также известная как пятнистая гиена ледникового периода.

Мы все посмотрели на него.

Он закатил глаза.

— Я член клана буда. Я знаю наше генеалогическое древо.

— Насколько большая? — спросил Кэрран.

— Довольно большая, — сказал Асканио. — В основном она охотилась на диких лошадей. В среднем весит около двухсот двадцати пяти фунтов.

Ну, конечно. Почему в моем будущем не может быть злобной доисторической гиены?

Я выдохнула и посмотрела на Романа.

— Что мне нужно сделать, чтобы ты оставил меня в покое?

— Все свадебные решения должны приниматься тобой, — сказал Роман. — Ты должна выбрать торт, цвета для церемонии, цветы для своего букета, и ты должна встать на вторую примерку платья завтра в восемь часов. Вы также должны утвердить список гостей и схему рассадки.

Я посмотрела на Кэррана.

— Я могу взять на себя схему рассадки, — предложил он.

— Спасибо. — Я посмотрела на Романа. — Я сделаю все это, и ты перестаешь доставать меня?

— Да.

— Договорились.

— Превосходно. — Он потер руки, выглядя с ног до головы злобным языческим жрецом. — Я люблю, когда все складывается.

***

ЗАПИСЬ НАДПИСИ на моем теле была сделана. Торт должен был состоять из чередующихся ярусов: первый — шоколадный с начинкой из белого шоколадного мусса и сливочного крема из белого шоколада, а второй — из белого шоколада с малиновым муссом и глазурью из белого шоколада. Они сказали мне, что я могу заказать все, что захочу, и если это будет последний торт, который я когда-либо съем, я хотела, чтобы он был максимально шоколадным.

Цвета будут зелеными, розовыми и лавандовыми, потому что, когда я закрывала глаза и думала о счастливом месте, я видела Водяные сады с цветущими в воде лотосами. Я сказала Роману, что хочу полевые цветы для своего букета. Он послушно записал.

— Спасибо тебе, — сказала я Сайману, когда он упаковывал вещи Дейва Миллера.

— Мы квиты, — сказал он.

— Похоже на то.

Он кивнул и ушел.

Роман тоже ушел, забрав с собой Мэри Луизу. Я отпустила Асканио до завтра после того, как мы вернули столы на прежние места, а затем подождала, пока он не окажется вне пределов слышимости.

— Он ушел, — сказал мне Кэрран.

Я разложила записи на полу.

Тетя появилась передо мной и посмотрела на страницы.

Она нахмурилась.

— Это высший диалект. Язык королей. Зачем ему… Поменяй ради меня эти два листа.

Я передвинула два листа, на которые она указала.

Тетя вглядывалась в надписи. Мы ждали.

— Придурок. — Эрра откинула голову назад и рассмеялась. — О, этот сентиментальный дурачок! Вот что происходит, когда мужчина думает своим членом.

Мы с Кэрраном посмотрели друг на друга.

— Это поэма. Прекрасное, изысканное любовное стихотворение к твоей матери и тебе, написанное на древнем языке, на высшем диалекте, и подходящее для короля. Ученые Шинара заплакали бы от чистой радости, а поэты убили бы себя из ревности. Оно рассказывает твоей матери, что она — его жизнь, его солнце, его звезды, животворящий свет его вселенной. Я бы перевела для тебя, но твой язык слишком неуклюж. Оно продолжает рассказывать обо всех жертвах, на которые он готов пойти ради нее, и о том, как сильно он обожает свою возлюбленную, и о том, что ты — высшее выражение их любви.

— Он все равно убил ее, — сказала я.

— Да, это так. Страдания от любви или нет, он все равно твой отец. — Она покачала головой. — Он начертал все это на тебе, пока ты была в утробе матери. Нужно умение, что бы не причинить вреда ребенку, а какое совершенство необходимо для достижения такого результата… Твой отец действительно был жемчужиной нашего времени. Он ужасен, но все же драгоценность. Вот важная часть.

Тетя указала на листок бумаги.

— И все принцы страны будут целовать землю под ее ногами… будешь и ты… и если она падет, я паду вместе с ней, потому что мы как одно целое, и отчаяние иссушит источник жизни внутри меня. Ты понимаешь? Вы связаны друг с другом. Он не может убить тебя. Если он это сделает, он умрет вместе с тобой.

Мой мозг с визгом остановился. Выхода не было.

Кэрран рассмеялся.

Мы обе посмотрели на него.

— Это не смешно, — сказала я ему.

— Это умора.

— Ты прекратишь? — Я села на свое кресло, пытаясь все осмыслить. Моему мозгу было действительно трудно это переварить.

Ухмылка Кэррана была злобной.

— Я задавался вопросом, какого черта он потратил столько времени на Хью, а потом отбросил его. Хью чуть не убил тебя. Твой отец сидел в своем Лебедином дворце, чувствуя, что находится на пороге смерти, когда ты умирала от переохлаждения, и он так испугался, что избавился от Хью, чтобы такого больше не повторилось. Это была непроизвольная реакция.

— Это не может быть правдой. Я чуть не умерла больше раз, чем могу вспомнить.

— Нет, тебе причиняли боль больше раз, чем ты можешь вспомнить, — сказал Кэрран. — Мишмар был ближе всего к твоей физической смерти. Насрин не думала, что ты выживешь. Она сказала мне смириться.

— Я чуть не истекла кровью в клетке, когда ракшасы схватили меня.

— Нет. Ты потеряла сознание, но Дулиттл сказал, что с самого начала были серьезные шансы на выздоровление. Мишмар был хуже всех.

— Это то, что ты делаешь? — спросила Эрра. — Ты отслеживаешь, когда она чуть не умерла?

— Да.

— Не проще ли было бы найти себе какую-нибудь телку-оборотня и завести выводок котят, чем иметь дело со всем этим?

Я думала, мы покончили с этим.

— Ну, если я буду трахаться с телкой, технически у детей будут равные шансы стать телятами или котятами, — сказал Кэрран. — Так что это может быть помет или небольшое стадо.

— Если у нас с Кэрраном будет выводок котят, ты будешь нянчиться с ними?

Эрра уставилась на меня так, словно я дала ей пощечину.

— Они будут очень милыми котятами, — сказал Кэрран.

Я улыбнулась Пожирательнице городов.

— Мур-мур.

— У тебя не будет котят, если моему брату позволят свободно разгуливать, — прорычала Эрра. — Ты пришла ко мне, помни это.