— Если это поможет, я колебался, прежде чем отдать приказ.

Он колебался. Тьфу ты!

— Пожалуйста, скажи мне, что в тебе было что-то, что восставало против отнятия жизни у ребенка.

— Нет. Я колебался, потому что знал, что тебе это не понравится. Это вызвало бы твое неудовольствие, и ты подумала бы, что я жесток, поэтому я колебался.

— Ты жесток.

— Да, но это не значит, что я хочу, чтобы ты так думала.

Я покачала головой.

— Однажды ты сказал мне, что мы монстры. Так и есть.

Роланд улыбнулся мне.

— Для тебя все так сложно, потому что ты отрицаешь свою природу.

— Нет, пожалуйста, только не очередная родительская лекция о достоинствах зла.

— Зло и добро находятся в глазах смотрящего, — сказал он. — То, что в долгосрочной перспективе приносит пользу большинству, не является злом.

— Люди страдают, Цветочек. Это определение нашего существования.

Разговор с ним был похож на хождение по кругу. Он опровергал каждый аргумент.

— Ты стоил мне десятилетней дружбы.

— Десять лет. Мгновение.

— Треть моей жизни.

— Ах. — Он откинулся назад. — Я все время забываю. Ты так молода, Цветочек. Я спрашиваю себя, почему ты родилась в этот сломанный век. Почему ты не могла родиться тысячи лет назад? Ты могла бы достичь таких высот.

— Нет. Не могла бы.

— Почему это нет?

— Ты бы убил меня.

Он тихо рассмеялся.

— Возможно.

— Папочка, давай будем честны. Ты убил всех остальных. Ты убил бы и меня, если бы что-то не помешало тебе сделать это. Без обиняков.

— Если бы ты умерла, я бы оплакивал тебя, как оплакивал своего первенца, — сказал он. — Та смерть почти сломала меня.

— С тобой так трудно разговаривать, потому что ты — ось, вокруг которой вращается твоя вселенная.

— Разве не все мы такие?

Он изогнул бровь, глядя на меня. Мне показалось, что я смотрю в зеркало. Черт. Я делала так с тех пор, как себя помню, и вот оно. Спасибо, ДНК.

— Ты больше, чем другие.

Мы допили пиво и тихо сидели бок о бок, наблюдая за городом.

— Ты намерена довести до конца этот дурацкий брак?

— Да. Ты почувствуешь облегчение, узнав, что будет настоящий пир?

— Цветочек, вернись со мной.

Я повернулась и посмотрела на него. Страдание исказило его лицо.

— Пойдем со мной, — сказал он. — Оставь все позади. Вернись ко мне домой. Какова бы ни была твоя цена, я заплачу ее. У нас заканчивается время, но так не должно быть. Возвращайся домой. Нам о стольком нужно поговорить.

Все, что мне нужно было сделать, это встать и уйти с ним. Он не смог бы тогда убить моего сына, если бы сына не было. Это было бы намного проще. Все это давление исчезло бы. Я могла бы выторговать жизнь Кэррана и город и занять место моей тети. Стать полностью реализованным монстром.

Я проглотила внезапный комок в горле.

— Я не могу.

Печаль наполнила его глаза.

— Ты не можешь спасти всех, Цветочек.

— Речь идет не о том, чтобы спасти всех. Речь идет о том, чтобы спасти меня. Если я пойду с тобой, мне придется отказаться от всего, за что я выступаю. Я не хочу быть монстром. Я не хочу убивать людей или разрушать города. Я не хочу, чтобы кто-то съеживался, когда слышал мое имя. Я хочу жить своей жизнью.

Он поморщился.

Я взяла его за руку.

— Отец, то, что ты делаешь, неправильно. То, что ты делал в течение этих последних лет, то, что ты будешь делать после того, как восстановишь Шинар, неправильно. Ты приносишь боль и страдание. Ты хочешь возродить старое королевство, но мир движется дальше. Шинару здесь не место. Он потерян. Его больше никогда не будет. И если бы ты каким-то образом заставил этот мир подчиниться твоей воле, он пал бы так же, как пал старый мир магии. Останься в городе, отец. Поживи немного нормальной жизнью. Приходи на мою свадьбу, узнай, каково это — быть дедушкой. Наслаждайся мелочами в жизни. Живи, отец. Поживи немного, никем не правя.

— Ты простила бы мне все мои прошлые прегрешения, если бы я остался? — спросил он.

— Да. Ты мой отец.

Если бы это означало, что город выживет, я бы так и сделала. Я бы вспомнила о выражении лица Андреа, когда она держала на руках малышку Би, о слезах Джули, о невыразительном взгляде Джима, о ноже в груди Дали и обо всем, через что мне пришлось пройти, и затолкала бы это подальше, чтобы все они могли продолжать жить.

Он нежно похлопал меня по руке.

— Я не могу. Это против моей природы. Возможно, десятилетия назад, когда я проснулся. Но теперь слишком поздно. Я иду по этому пути.

— Я права. Глубоко внутри ты знаешь, что я права. Это одноразовое предложение. Я не позволю тебе убить человека, которого люблю. Я чертовски уверена, что не позволю тебе убить моего сына. Ты понятия не имеешь, на какие жертвы я пойду, чтобы остановить тебя. Я не позволю тебе навязывать свою волю тем людям, которых ты видишь на улице.

— Людьми нужно руководить.

— Люди должны быть свободны.

Он покачал головой и вздохнул.

— Что мне с тобой делать, Цветочек?

— Подумай об этом, отец.

— Мы отправляемся на войну, дочь моя. Я очень люблю тебя, Цветочек мой.

— Я тоже люблю тебя, отец.

Мы сидели вместе и смотрели на город, пока, наконец, он не встал, не натянул капюшон на голову и не ушел, растворившись в потоке машин.

Эрра появилась рядом со мной, ее фигура была такой хрупкой, что казалась просто тенью.

— Прощай, брат, — прошептала она.

КОГДА САДИЛОСЬ СОЛНЦЕ, я стояла на нашем заднем дворе и погружалась в невидимый океан магии вокруг себя.

— Возьми и держи, — сказала тетя.

Магия изгибалась, повинуясь моей воле. По всей земле, которую я притязала, магия перекатывалась, затвердевая, будто податливая мягкая вода превращалась в непробиваемый лед. Это было похоже на работу мускулов. Ее магия пробила мою «ледяную» стену и отступила.

Мы занимались этим четыре часа.

— Отпусти. Возьми и держи. Отпусти. У тебя получается лучше, но тебе нужно меньше думать. Магия земли — это щит. Ты поднимаешь его. Это должно быть инстинктивно, иначе ты не успеешь среагировать вовремя.

Возьми и держи. Отпусти.

Возьми и держи. Отпусти.

— Фиксируй! — прорычала тетя. Магия ударила меня по голове. У меня поплыло в глазах.

— Ой-ё.

— Чего ты боишься?

— Что возьму на себя слишком много.

— Чего слишком много?

— Слишком много магии. Однажды я сражалась с джинном и использовала против него слово силы…

Эрра закатила глаза к небу.

— Мама, дай мне сил. Зачем тебе совершать подобные идиотские поступки?

— Потому что я не знала, что в нас течет кровь джиннов. Именно тогда я узнала, что давным-давно одна из моих предков была ифритом, и присутствие ее крови в нашей родословной сделало джинна невосприимчивым к нашим словам силы. Что подняло вопрос о том, что произойдет, если я когда-нибудь использую слово силы против отца. Вероятно, оно не сработало бы. У Хью и Адоры, казалось, не было проблем с использованием слов силы против меня, и их мозги не взорвались, но их кровь была не такой сильной, как у моего отца.

Ноздри Эрры затрепетали. Казалось, что она дышала. Было видно, как поднимается и опускается ее грудь. У нее не было причин дышать, она была мертва. Возможно, это была сила привычки.

У меня зазвенело в голове.

— Ой.

— Сосредоточься! Что случилось с джинном?

— Мой мозг пытался взорваться. Я умирала, не физически, а ментально. Магия ослабла, и медики мало что могли для меня сделать. Итак, я лежала в постели, чувствуя, что умираю, и протянула руку и взяла немного магии, чтобы сохранить себе жизнь. Это причинило боль земле.

Внезапно лицо моей тети оказалось в полудюйме от моего.

— Слушай меня очень внимательно. Больше так не делай. Если ты будешь продолжать так делать, это сделает из тебя акиллу, пожирательницу, мерзостью. Ты королева. Твоя обязанность защищать землю, а не питаться ею.