Особой симпатией к разрушителям выделяется Ницше с его идеей сверхчеловека. Само определение сверхчеловека, данное Ницше, «белокурая бестия», в явном виде указывает на отрицательный уровень его деятельности. Бестия, как и бес, разрушительная сущность. «Сильная личность» у Ницше призвана «порвать горизонт». Невольно приходит на ум «порвать на куски» и «закатать в асфальт». Чересчур криминально. Понятно, почему нацисты питали такие симпатии к Ницше. «Тип преступника – это тип сильного человека, при неблагоприятных условиях этот сильный человек сделался больным…» Ну, конечно, созидание – это прибежище для слабаков, преступники – все сплошь сильные. Чушь. Среди откровенных разрушителей довольно большой процент женщин: это и карманщицы, и клофелинщицы, и наводчицы, и охотницы за богатыми женихами, и аферистки всех мастей, и «разведённые стервы» и ещё не разведённые, но близкие к этому. Упомянутые типажи далеко не «тип сильного человека».
Сверхчеловек – это мечта Ницше, которую он противопоставляет слабости в себе, но не в состоянии превратить в реальность. Этот «сверхчеловек» не может быть никем иным, как разрушителем. Поэтому он так пришёлся по душе нацистам. Сам Ницше очень ценил в людях умение «приказать великое», но не понял, что это должно быть «великое созидательное». И то, что Ницше к концу жизни сошёл с ума, является свидетельством в пользу закона абсолютности разрушения: разрушительность, не реализованная вовне, разрушает самого разрушителя.
Одной из заслуг Ницше является то, что он акцентировал внимание на больших различиях между людьми. Он видел их в том, что одни сильны, другие слабы от природы. Соответственно различается их мораль. Сильные проявляют несгибаемую волю и неистощимую энергию в достижении поставленной цели, слабые рассудительны и нерешительны, порой мягкосердечны, сострадательны. Как следует из изложенного выше, наиболее существенные различия между людьми не в силе, а в векторе их деятельности: созидательном или разрушительном. В созидательной области «сила» изменяется в диапазоне от переполненности жизненными силами до силы духа в высших проявлениях человеческого, «слабость» выражается во взвешенности, умеренности, стремлении предвидеть и спланировать. В области разрушения «сила» толкает деятеля на максимально возможные разрушения, «слабость» разрушает с оглядкой, обеспечивая себе максимальную безопасность и позитивный образ.
Подлинные созидатели выделяются среди других своей силой духа, разрушительность зачастую является следствием разбалансированности, ярко выраженные проявления которой Ницше принимает за силу. Физическое или психическое буйство сил, это ещё не сила. «Человек, стремящийся к великому, смотрит на каждого, встречающегося ему на пути, либо как на средство, либо как на задержку и препятствие…» Если к великому разрушению, то да. Созидатель ищет во всём новые возможности для подъёма, и нет для него большей удачи, чем встретить единомышленника.
Здесь уместно сделать одно важное замечание относительно некоторых появляющихся в тексте терминов, которые, безусловно, не являются научными. Читателю, привыкшему к гуманистической риторике, они «режут» слух. Причина появления непривычных для данного жанра терминов в том, что целью данной работы является понять человека, а не сообщить миру о переполняющей автора любви к нему. Более того, это научный труд, в котором исследование разрушения сталкивается с проблемой дефицита терминологии для описания и анализа этого явления. Причина дефицита в том, что обсуждение этой формы деятельности является табу, за исключением некоторых работ, посвящённых обсуждению узкоспециальных вопросов. Нет обсуждения, нет терминологии. Но есть сленг – естественный элемент реальной жизни, обязательной частью которой является разрушение. Народ его видит, осознаёт и именует. Многомиллионное народное око нередко удивляет нас зоркостью, язык остротой и своим пренебрежением к запретам. А по своей меткости и выразительности эти «словечки» неизменно превосходят сухую как бумага легальную терминологию. Пожалуй, единственный минус их в тех проблемах, которые они могут создать при переводе, если, конечно, появится иностранный читатель. Ну да Бог с ним, свои бы прочли!
Чтобы найти объяснение феномена разрушительности, надо начать с понимания того, что есть два вида деструкции. Деструкция первого вида является обязательным звеном жизнедеятельности. Без него жизнь была бы невозможной. Организм должен постоянно обновляться, чтобы жизнь продолжалась. В нём идёт постоянная смена клеток. Чтобы освободить место новому, старое должно умереть и затем исчезнуть. То есть разрушиться. Два процесса идут параллельно. На дереве появляются новые побеги, и, чтобы освободить им место, старые ветви высыхают и отмирают. Здесь более уместным был бы термин «естественное устранение». Это может быть самоустранение, в процессе, которого человек старится и умирает, а может быть устранение другими деятелями системы, которая таким образом поддерживает свою жизнеспособность.
Подобное происходит в любой экосистеме. Хищники убивают, чтобы добыть себе пропитание. Но в дикой природе их возможности убивать естественным образом ограничены. Их пища достаточно сильна физически, хорошо организована, умело использует самые различные способы защиты. Хищники выбирают в качестве своих жертв наиболее слабых и тем осуществляет функцию регулирования численности в своей экосистеме. При этом они, как правило, не убивают больше, чем им необходимо для поддержания себя в соответствующей форме. В противном случае они лишатся корма и их ждёт смерть. Таким образом в экосистеме поддерживается баланс между числом хищников и их жертв.
Но в процессе эволюции человек усложнялся, у него появился словесный язык, знаковая запись мыслей, открывающаяся с этим возможность трансляции мысли в пространстве и времени и, наконец, абстрактное мышление. Всё это вместе дало человеку господство над вневидовым окружением. В значительной мере человек избавился от таких внешних угроз, как холод, голод. И это спустило с цепи внутривидовой отбор. Внутривидовая агрессия приняла гипертрофированные формы. Если у предков человека агрессия служила их организации, сохраняя их систему функционирования и саму их жизнь, то у тех, кто стал соперничать в извлечении своей выгоды, соревнуясь друг с другом в хитрости, обмане, подлости, она приняла разрушительные формы. В результате этого люди стали жить в состоянии непрекращающихся конфликтов, худшими из которых являются преступность и войны. Для разрушителя «война – мать родна». Мы видим, какие гипертрофированные формы приняла внутривидовая конкуренция внутри западной цивилизации, а теперь уже и на Земле в целом. Конфликты различной степени разрушительности неизбежно имеют место в любых системах и по самым различным поводам. При этом человека не останавливает массовый характер убийства. Он может убить любое число людей. Есть и такие, которые готовы уничтожить всех и вся, и испытать при этом ни с чем не сравнимое удовольствие.
Открыв способ передачи информации посредством знаковой записи, человек выпустил джина из бутылки. Оказалась, что таким образом можно бесконечно наращивать результаты деятельности, как созидательной, так и разрушительной. Таким образом был создан механизм, который в принципе не поддаётся контролю. И неизбежно наступил момент, когда деятельность вышла за рамки возможностей человека управлять ею. Символы пересилили человека. Они наплодили и красавиц, и чудовищ. Этот процесс постоянно увеличивает возможности одних, а среди них немало разрушителей, и сужает возможности тех, кто стремится поставить его под контроль. Разрушительность растёт как снежный ком, и выходит из-под власти человека.
Разрушительность – это одно из следствий сложности человека. В человеке огромное количество блоков и сколько-нибудь приличное существование возможно лишь тогда, когда все они достаточно хорошо выполняют свои функции. Но это в принципе невозможно, природа не в состоянии всех снабдить всем. И чтобы явно недостающее поделить на всех, она не нашла ничего лучшего, чем метод игры в кости. И тут уж кому что достанется. Поэтому человек – это не просто часы, «которые идут не зная зачем», как тонко подмечено Шопенгауэром. Дело обстоит даже хуже. Значительная часть людей представляет собой испорченные часы. Причина в нехватке ряда блоков. А если не хватает самых существенных блоков, например блока совести, это превращает деятеля в откровенного разрушителя. Блок может полностью отсутствовать, или работать неэффективно. Например, в результате сбоев в программах этого блока. Результатом может быть, как неспособность справиться с пагубными наклонностями в самом себе, так и возникновение программ злонамеренного разрушения. Человек оказался слишком сложен для своей системы регулирования. Вследствие её несовершенства во многих обстоятельствах разрушение начинает приносить удовлетворение, или решать, как кажется деятелю, его проблемы. К тому же его легче творить: оно не требует таких усилий, что созидание. Есть такая русская поговорка: «Ломать – не строить». Таким образом разрушительность побуждается не «влечением к смерти», нафантазированным Фрейдом. Чаще всего это извращённый способ получить облегчение или испытать удовлетворение. Хорошенькое дело – нагадить, чтобы испытать удовлетворение, подумает в недоумении читатель. Но что поделать! Таков человек. Но не любой, а тот, в ком действуют искажённые программы.
