Но в самом начале познания Н. О. Лосский находится на одной позиции с А. Бергсоном, выраженной в произведении «Материя и память». Они одинаково смотрят на ту роль, которую играют физиологические процессы в восприятии. Оно «схватывает» мир «в подлиннике» непосредственно, а стало быть, без подключения сознания.
Суть общих взглядов состоит также в том, что стимулирование отдельного органа чувств и физиологический процесс в коре головного мозга служат не причиной, а только стимулом, побуждающим познающее «Я» направлять свое внимание на реальное бытие. То, что выбирает «Я», – подсознательно.
Бергсон отделяет ум от интуиции. Ум, он считает, должен играть только служебную роль, а истинным органом является лишенная рациональности интуиция. Ум постигает только мертвое и материальное, поэтому он хорошо обслуживает естественные науки. Жизненный поток и непрерывность изменяющегося мира ум «схватить» не может и всякий раз терпит неудачу. Уловить изменчивость и беспрерывность может только интуиция. Лосский, в отличие от Бергсона, рационализирует интуицию, считает, что тот впадает в бессмысленность, когда пытается доказывать в рациональных терминах, как фактически пользоваться разумом, отрицая его пригодность в философском доказательстве. Лосский считает, что мир и жизнь мира объясняет интеллектуальная интуиция, и в ней разум существен.
У Бергсона интуиция родственна скорее инстинкту, чем уму. Интуиция в его философии – это сознательный инстинкт, луч света, мгновенно проникающий и озаряющий. Такую интуицию Бергсон считает методом философии, ее «органом». Его заслуга в том, что он восстановил в правах «сердце» истинной философии – метод, о котором говорили и Платон, и Фихте, и Шеллинг, и Гегель. Во второй половине XIX века о нем забыли, поскольку восторжествовали рационалистические тенденции в философии.
Бергсон сблизил инстинкт и метод философии и подвел к выводу, что именно в таком виде он проявляется в творчестве. Художественное восприятие есть мост, соединяющий ум с инстинктом. Бергсон обосновал это соединение в эстетике. Он сделал почти то же самое, что Кант в «Критике способности суждений», когда примирил в ней знание и веру в эстетическом восприятии.
Н. О. Лосский уходит от такого примирения, рассматривая рациональный метод не только как интеллектуальную интуицию, но и как мистическую. Она дается в интеллектуальном религиозном опыте, требующем спекулятивного мышления. Поэтому, критикуя Канта за утверждение ограниченности человеческого разума, он соглашается с Гегелем. Считает, что его философия не расходится с интуитивизмом. Взгляды на интуитивное понимание философии Гегеля Лосский изложил в статье «Гегель как интуитивист»[33]. В ней он во всем соглашается с немецким мыслителем, показывая глубокое понимание его философии и излагая ее сущность в терминах своего интуитивизма.
В понимании мистической интуиции Н. О. Лосский далеко уходит от индивидуального освоения и творения мира. Оно происходит по космическому принципу: «Космический принцип несоизмерим с миром, следовательно он становится основой мира не через посредство диалектического развития, или эманации, или какого-либо другого вида отношения, допускаемого пантеизмом, но через посредство абсолютного творчества, иначе говоря, творчества или творения и ничто. Это библейское учение, грамматически недостаточно выраженное, не следует понимать более просто: для сотворения мира бог не нуждается в том, чтобы брать какой-нибудь материал как из себя, так извне; он сотворил мир как совершенно новое бытие, иное, чем он сам»[34].
Н. О. Лосский также отмежевывается от «чистой» мистики, пытается уйти от ее односторонности, но основные идеи мистической традиции он включает в свою философию. Более того, он развивает и научно обосновывает идеи Платона и неоплатоников. Это неслучайное явление в философии Лосского. Объективный идеализм дает ему философское оправдание и обоснование догматов религии. Именно поэтому учение Платона и неоплатоников органически вошло в русское православие и мистику. Учение о боге, как творце всего мира, о высшем духовном мире, вечном, неизменном философски выводится из мира «идей» Платона.
Они имеют в интуитивизме своеобразную интерпретацию. В нем роль объективных идей играют субстанциональные деятели. Одни отличаются от других долей активности и содержанием. Абстрактные идеи пассивны, они не обладают способностью самооблачаться, перевоплощаться в различные формы. Субстанциональный деятель предназначен придать форму реальному процессу в соответствии с абстрактными идеями. Субстанциональный деятель – это творец отдельного. Он соединяет внутреннюю сущность с внешней формой или наполняет форму внутренним содержанием, делает ее сущностной. Абстрактные идеи, безликие формы имеют ограниченное содержание. Субстанциональный деятель, будучи творческим, потенциально бесконечно богат по содержанию и не может быть исчерпан никакой комбинацией абстрактных идей, и сам может быть назван конкретно-идеальной сущностью. Он порождает реальный процесс и осуществляет его в соответствии с абстрактными идеями.
Таким образом, в интуитивизме Лосского конкретно-идеальные деятели являются носителями абстрактно-идеальных форм. Это значит, они являются реальным единством единичного и абстрактно-всеобщего в самих себе, и только за счет осуществления этого соединения одного в другом они существуют как конкретные. Но сами сущности не отделены друг от друга – они сущности одной и той же конкретной всеобщности. Поэтому за счет наличия субстанциальных деятелей во всяком отдельном весь мир соединен в целое.
Н. О. Лосский нередко акцентирует внимание на том, что его философия отличается и от монадологии Лейбница. И это неслучайно, так как его субстанциональные деятели очень похожи на монады. Главное свое отличие, как в отношении идей Платона, так и в отношении монад Лейбница, Лосский видит в понятии консубстанциональности субстанциональных деятелей, но полностью соглашается с ним в теории перевоплощения душ.
Как известно, Лейбниц является сторонником персонализма. Его монады, являясь самостоятельными идеальными сущностями, «не имеют ни окон, ни дверей», они закрыты.
Лосский отрицает эту непроницаемость. Субстанциональные деятели, как носители творческих сил, у него сепаратны, множественны, индивидуальны и независимы, но, как носители абстрактно-идеальных форм, они тождественны и образуют единое целое бытие. Они и независимы, и свободны, и в то же время образуют всеобщую связь идеального бытия. Лейбницу свойственна субъективистская интерпретация материального процесса. Лосский признает определенную зависимость материальных процессов от психических. В этом пункте его философия отличается от субъективизма Штерна, который является сторонником психофизического параллелизма. На Лосского наибольшее влияние оказали взгляды известного немецкого представителя антипсихологизма Рудольфа Германа Лотце. Он выступал за «чистую логику», свободную от психологии. Лосский воспринял у него положение о необходимости различать «психологический акт мышления» и его логическое содержание, независимое от психики человека. Акт знания (процесс мышления) и содержание знания – не одно и тоже. Под содержанием знания Н. О. Лосский понимал наличие в сознании субъекта объекта знания в подлиннике. Он тем самым стремился размежевать сферу психического и сферу действительного. Последняя выступала в качестве содержания значений понятий, суждений и умозаключений. Через все работы Лосского проходит критика субъективизма и агностицизма. Он не согласен с субъективизмом Дж. Беркли прежде всего в том, что тот превращает весь мир в психические состояния познающего индивидуума и пытается доказать невозможность другого бытия. Не разделяет взглядов Шуппе, так как тот, хотя и признает присутствие предметов внешнего мира в сознании и не сводит их полностью к психическим состояниям индивидуального «Я», но оставляет за ними значительный приоритет.
