— А вот дальше, господа, начинается самое интересное. Острова Сахалин, Курильские и большой остров Эдзо, — Хоккайдо он станет позже, а сейчас это Эдзо. — Сахалин действительно ничей, там пытались высаживаться наши казаки и японцы, но закрепиться не смогли. Живут там гиляки на северо-западе напротив Амура и айны. Айны живут также на Курилах и Эдзо. Их достаточно много — не меньше пятидесяти тысяч, — крестный внимательно посмотрел на меня и я подумал, что он наверняка сейчас проводит аналогию с Техасом и Калифорнией и не удивиться моим экспансионистским планам на Дальнем Востоке.

Вообще рассказывая все это, я поймал себя на интересном чувстве, что уже не понимаю иногда источник своего знания. Некоторые вещи мне никак не могли быть известны в моей жизни в 21-ом веке.

И в тоже время этого знания ну ни как еще не может быть сейчас, в моей новой жизни в 1832-ом году.

Сразу же после своего попадания, когда я аккуратно вживался в нового себя, мне пришлось немного поинтересоваться тонкостями своего происхождения. И в одном из присутственных мест мне на глаза попался страннейший мелкий чиновник — Михаил Дмитриевич Бальзаминов.

Он меня потряс своим сходством с героем любимого советского фильма не только своими паспортными данными, но и внешними. Я с ним заговорил и он оказался просто находкой для меня.

Этого сорокалетнего чиновника совершенно не ценило его начальство и за нищенское жалование он выполнял немыслимый объем работы. Наверное он был в курсе деятельности всего бюрократического аппарата государства с момента избрания Романовых на царство.

Естественно он не мог сходу ответить например на вопрос, сколько писем и кому написала царевна Софья за три последних месяца своего правления, но он знал где искать ответ на этот вопрос и кто его найдет.

И вот такого ценного кадра начальство его канцелярии не то, что не ценило, а готово было со света извести, хотя он был и знатного, но совершенно обедневшего рода.

Михаил Дмитриевич был вдовцом и один воспитывал малолетнего сына, десятилетнего Диму, тихого мальчика, бывшего точной копией своего отца практически во всем. Правда у него был еще один талант, он в свои двенадцать мастерски снимал копии с различных документов, а нарисованные им карты были выше всех похвал.

Такого ценнейшего человека я упустить не мог и через несколько дней он перешел ко мне на службу. Я отвалил десять тысяч отступных начальнику его канцелярии.

Отца и сына я поселил в нашем питерском доме и с тех пор горя не знал с поиском какой-либо информации. Обходилось мне это в достаточно небольшую сумму, их потребности были достаточно скромными, а отдача просто фантастическая.

Иногда в моем распоряжении оказывались такие источники информации, что я отказывался верить в наличие этой знания сейчас в первой трети 19-ого века.

.

Вот сейчас и был такой момент, когда я знал о вопросе почти всё.

— Оказывается Иоганн Фридрих Гакман, немецкий историк и географ из Ганновера, почётный член Петербургской академии наук, в 1787 году составил «Краткое землеописание Российского Государства, изданное для Народных Училищ Российской Империи», которое стали использоваться в качестве пособия по географии России для народных училищ. Через год он расширил этот труд и издал его под названием «Пространственное землеописание Российского государства». Издания были осуществлены в Петербурге, — естественно оба этих издания у меня были и я их хорошо проштудировал.

Я окинул взглядом своих слушателей и не без удовольствия заметил, что они явно заинтригованы.

— Так вот, господа, по результатам экспедиций Ивана Антипина и Дмитрия Шабалина в конце семидесятых годов восемнадцатого века, жители всех Курильских островов и северо-восточного побережья острова Эдзо были обращены в российское подданство, что и было зафиксировано господином Гакманом, — я сделал многозначительную паузу, чтобы мои слушатели оценили значимость моей информации и после этого продолжил.

— Японцы достаточно давно появились на Эдзо, но только на небольшом полуострове на его крайнем юге. В 1604-ом году японская община на острове стала княжеством Мацумаэ, в России его называют Матмай. К концу прошлого века японцев на юге Эдзо было не больше тридцати тысяч и только последние лет тридцать они начали продвигаться в другие районы острова. Когда японцы оказались на северо-востоке острова, то были удивлены, встретив там православных айнов. Так что наши претензии на северо-восток Эдзо не так уж и беспочвенны. Хотя нам и не удалось там закрепиться.

Вообще-то классно, когда ты более-менее глубоко владеешь каким-нибудь предметом и говоришь о нем со знанием дела. Но будем продолжать.

— Теперь то, что касается Курил. Острова были разведаны казаками и обложены ясаком еще в середине 17-ого века. В 1803-ем году император Александр Павлович в переписке с императором Японии, назвал жителей Курил своими подданными, и японец ему не возразил. Интересный момент, айны охотно шли под наше крыло, а с японцами воевали и воюют.

Но с Курилами все оказалось не так гладко. В Указе императрицы от 22-ого декабря 1786-ого года Коллегии иностранных дел Российской Империи, которым официально объявлялось о принадлежности открытых на Тихом океане земель российской короне значилась и гряда Курильских островов и потом это было зафиксировано в наших атласах и на картах. Последний раз относительно недавно в 1812-ом году.

Но японцы оказались шустрее нас и фактически закрепились на двух южных островах Курильской гряды. Немало этому способствовали и неудачные, глупые действия таких господ как Хвостов и Давыдов, что привело к захвату на Кунашире экспедиции Василия Головнина и почти двухлетнему её плену. Сейчас фактическая граница России и Японии — пролив Фриза между островами Уруп и Итуруп. В 1828-ом году наконец-то на Урупе появилось русское поселение под эгидой Российско-американской компании и это очень важно. Пролив Фриза незамерзающий в отличии от всех других, которые мы контролируем на Курилах. Сейчас на Эдзо и Южных Курилах японцев тысяч пятьдесят, так что, господа, ситуация для нас не очень хорошая.

На этом мой ликбез по ситуации на российском Дальнем Востоке можно было считать законченным и пора переходить к следующей части, а что мы будем делать?

Я нажал кнопку звонка и лакей принес коньяк, шокалад, тонко нарезанные сыр с лимонами, кубинские сигары и табак для трубок Он налил по пятьдесят капель и удалился.

— Кто желает, господа, прошу, — я показал на бокалы с коньяком.

Кто бы что не говорил, но любой коньяк, вернее даже виноградное бренди, лично для меня напиток номер один. Только малиновые бренди и вино нашего производства могут конкурировать с ним за пальму первенства.

А вот курить мне совершенно не захотелось. Лимон после коньяка тут оказался вне конкуренции.

Сергей Федорович неторопливо расскурил трубку и выпустив три ароматнейших табачных кольца, спросил:

— Я полагаю, Алексей Андреевич, нашей задачей на ближайшие годы будет изменение ситуации в нашу пользу?

— Совершенно верно, в деятельность каторг я амешиваться не в праве, но восточнее Иркутска Государь предоставил мне свободу действий. Я имею право привлекать к работе на себя любого осужденного преступника, даже по делу 14-ого декабря и польских мятежников. Правда для этого требуется Высочайшее Дозволение.

— Полагаю, что ледокол должен внести в это свою весомую лепту? — вступил в разговор Флегонт Мокиевич.

— Да, господин капитан, вы правы. И очень рассчитываю на ледокол и вас лично, — подтвердил я предположение капитана «Челюскина».

— Сергей Петрович будет обеспечивать нашу деятельность здесь в России. И не только организацией морских караванов на Дальний Восток, но и нашего продвижения по суше. Мой план таков, господа, — я достал и расстелил на столе новую карту.

— Государь разрешил мне привлечь несколько тысяч казаков, реально я думаю можно будет привлечь тысяч пятьдесят с семьями. Каждое казачье войско получит от меня компенсацию за каждую семью. Уральцы уже получили по три тысячи рублей за каждого казака ушедшего со мной. Староверов можно привлекать любое количество, также как и выкупать крестьян. Все, кого я буду выкупать, будут получать в тех краях вольную. А если будут бегать, то опять в крепостные. И конечно охотники из всех сословий. Так что я думаю людей у нас быстро станет более чем достаточно, — я посмотрел на каждого своего собеседника, согласен ли он со мною. На мистере Мюррее мой взгляд задержался. Его знание русского уже позволяло ему понимать все что говорится и он с большим интересом слушал нас, явно ожидая когда дойдет дело до его участия. В том, что ему тоже придется участвовать в моих проектах он конечно не сомневался.