Маша откликнулась на помощь, приподнялась и только сейчас осознала, что сидит с широко разведёнными ногами. Юбка еле прикрывает то, что должно быть скрыто. Куски материи болтаются на плечах.

Ей на плечи тут же накинули покрывало. Закутавшись с головы до ног, словно жительница восточных земель, она, пошатываясь, дошла до полицейской машины.

Она долго не могла успокоиться. Куталась, боясь стать опозоренной.

Аккуратно выходя из машины, она вздрогнула, когда некто задел её за локоть. Скосила глаза. Это оказался Макс.

— А ты чего здесь делаешь? – глаза забегали в поисках Алекса.

— Алекс попросил тебя забрать.

— Забрать? А откуда ему известно? И где он? – уже не смешно.

— Как откуда? Ему как владельцу отеля… — Макс явно врал.

— Отеля? Макс, я никому не говорила, в каком отеле остановилась. Меня вообще никто ни о чём не спрашивал. Макс?

— Офицер, я могу забрать девушку? Она в шоке, – полицейские не возражали. Её не допрашивали, не опрашивали, не снимали побои. – Пойдем, – верх белого кабриолета был поднят.

Маша сидела на заднем сидении, закутанная, словно гусеница в кокон в момент превращения в бабочку. Дорога не интересовала её. С Максом можно было расслабиться, но не получалось. А вдруг привезёт к Алексу в таком виде? 

Она не успела принять ванну, как в номер вошёл врач. Это была высокая худая как жердь… Или высокий, худой как жердь. В общем, Маша так и не поняла, кто это: мужчина или женщина. Пепельного цвета с чёрными отметинами, торчащие в разные стороны жёсткие волосы и под стать им длинные брови. Нос пятачком. Несмотря на неказистую внешность, врач чем-то завораживал. Его голос рокотал низкими нотами.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не бойся, я только посмотрю и замажу ушибы зелёнкой, – но он скорее не осматривал, а обнюхивал. – Ах, бедняжка, как он поцарапал тебя. Но это пройдёт. Скоро пройдёт. Я так и передам Алексу.

— Почему Алексу? — спросила она вяло. Присутствие врача действовало на неё апатично. Маша позволяла себя трогать, крутить, мазать.

— Как директору отеля. Страховка выплачивается, только если он подпишет документ.

Глаза закрывались. Голова коснулась подушки. Она слышала чьи-то голоса, но кому они принадлежали, разобрать не могла.

Она пребывала в состоянии какого-то транса. Словно всё происходило не с ней, а с каким-то котёнком, которого мама-кошка старательно вылизывала языком. Тёплое дыхание со странным запахом. Шершавый язык прошёлся по щеке, той самой, по которой ударил Радик. Стало пощипывать. Но не долго. Высыхала слюна, а вместе с ней и уходила боль. Теперь язык прошёлся по второй щеке. Приятно.

Маша улыбнулась. Захотелось свернуться калачиком, сложить ладошки и положить на них щёку. Но кошка зарычала. Незлобно, предупреждающе. Девушка сквозь дрёму вздохнула. Ладно. Пусть вылизывает дальше. Шершавый язык усиленно заработал на запястьях. Стало больно. Щипало, словно разбитые коленки кто-то замазывал йодом. Маша захныкала. На опалённые места кто-то подул. Жжение стало затихать.

Так, сантиметр за сантиметром, шершавый язык проходился по её телу: декольте, грудь, живот. Перевернули: прошёлся по позвоночнику. Больше всего ныли плечи. Пара касаний, и плечи прошли. Широкая влажная дорожка пролегла по позвоночнику, ягодицам. Когда вылизывали поясницу, то жжение переплелось со щекоткой, и девушка постанывала и похихикивала одновременно. Она хотела защититься руками, но ей не дали. 

Снова повернули на спину. Широко развели ноги. Она вздрогнула и как бы выпрыгнула, но её удержали. Послышалось рычание. Не дали прикрыться руками. Теперь язык работал на внутренней стороне бедра, крепко удерживая ноги за колени.

Где-то на подкорке Маша ожидала возбуждения. Она уже поняла, что именно так называется реакция её тела на Алекса. Но оно не последовало, несмотря на то, что некто касался интимных мест. Саднящую кожу жгло, словно она нагишом объезжала дикого скакуна. Она выгнулась от боли в пояснице, закусила губу, сдерживая стон. Так стонут раненные на перевязке, когда с ран снимают пропитанные кровью бинты. Но тут же на раны подули. Лизали и дули, лизали и дули.

Последнее, что девушка помнила, как кто-то подул ей на глаза.

Маша открыла глаза. Белый потолок с лепниной вокруг крепления абажура. Приподнялась, облокотясь обеими руками. Покрутила головой. Она в отеле. В каком-то шикарном номере, но в отеле «Морская звезда». Те же шторы с морским мотивом. От дуновения ветра невесомая ткань колышется, словно морская волна качает звёзды. Часы на стене в виде морского существа с пятью ногами.

Покрывало медленно скользило по телу девушки, открывая полную грудь. Маша села. Покрывало упало, обнажив тело.

Лоб нахмурился: она четко помнила всё до прихода врача, а потом то ли сон, то ли видение. Девушка поднялась с ложа. Покрывало сползло одним краем на пол. Маша подхватила его, закуталась. Сделала несколько шажков. Боль тупым орудием ударила по мышцам. В глазах поскакали чёрные мушки. Тело покрылось потом. Воздух плотным коконом обволок девушку, не желая попадать в лёгкие. Постояла. Пришла в себя. Сделала ещё несколько шажков.

Взгляд упал на стрелки циферблата. Не сразу поняла, что они показывают половину второго ночи. В ванной встала под прохладный душ. Духота отступила. Боль осталась, но притупилась. Маша выдавила немного геля на руку. Горьковатый запах вербены подействовал успокаивающе. Тёплая вода скатывалась по волосам, полировала кожу, унося за собой вместе с пеной тревогу. Постепенно до девушки доходило, что она уже в безопасности. Теперь предстояло придумать версию для будущего жениха, почему её не стоит трогать.

Погружённая в собственные мысли, она вышла из душа, взяла большое пушистое полотенце и перед зеркалом собралась вытираться, как вдруг замерла в недоумении.

Вначале девушка посмотрела на запястья. Она хорошо помнила, что кожа была содрана. Сейчас же они были в полном порядке. Подняла глаза и… Там, где накануне красовался огромный синяк, теперь его не было. Потрогала пальцами. Кожа слегка побаливала. Значит, это был не сон, синяк был. Но куда он делался? Глядя в зеркало, она ладошкой провела по внутренней стороне бедра. И здесь была ровная гладкая кожа. Теперь она уже крутилась то влево, то вправо, нагибалась, заглядывала между ног, выпрямлялась, пытаясь увидеть спину. Нигде не было ни царапины. О том, что её пытались изнасиловать, говорило лишь небольшое недомогание усталых мышц.

Маша оглянулась в поисках халата. Он должен быть здесь, если только Алекс не решил запереть её в номере. Но в ванной халата не было. Нос мгновенно покраснел: то ли от обиды, что она стала игрушкой в чужих руках, то ли сказалась усталость. Слёзы выстроились в очередь и ждали команду: «Старт». Вышла в зал и собралась уже заплакать, как увидела, что на краю кровати лежит в упаковке халат, а на стуле висит её сумочка.

Сонный администратор не сразу понял, что хотела постоялица.

— Какой ключ? — пробормотал он, оглядывая девушку, закутанную в халат.

— От моего номера.

— От вашего номера? А вы откуда сейчас?

— Из номера люкса.

— У нас нет люкса, – он зевнул.

— Я не знаю, есть или нет, но я проснулась в каком-то огромном номере. Но это не важно, я хочу к себе. Дай ключ. Номер триста пятнадцать.

— Номер триста пятнадцать, – он открыл ящик. Какое-то время тупо смотрел на гвоздики и ключи, а потом, повернувшись к девушке, поинтересовался: — Вы уверены? Этого ключа нет.

— А триста тринадцать?

— Его тоже нет. А вы из какого?

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Я из триста пятнадцатого.

— Вы ключ потеряли?

— Нет.

— Тогда зачем он вам, если вы из номера? – администратор зевнул.