Юля переоделась и стала выкладывать оставшиеся продукты из сумки. Какая-то мысль не давала ей покоя, что-то было не так, не ясная тревога свербела душу. Что-то Игоря долго нет. Вроде бы колодец совсем рядом – сам же говорил, что нужно побыстрее уехать.

Юлька выглянула в окно. Игорь стоял возле колодца с полным ведром, и слушал, какого-то мужика. Мужик в телогрейке и в штанах, заправленных в кирзовые сапоги, эмоционально что-то рассказывал Игорю, а тот слушал его с изумлённым и расстроенным видом. Наконец мужик махнул рукой, и Игорь быстрым шагом пошёл к дому.

– Так, Юлька. У нас с тобой большие проблемы, – сказал он, входя в дом. – Вот тебе вода, а я поехал.

– Куда поехал? Что за проблемы? Ты хоть объясни по-человечески! И что за мужик, с которым ты сейчас разговаривал?

– В общем так. Этот мужик из Ивантеево. Он здесь, что-то типа местной автолавки. Старушкам хлеб, макароны и прочие продукты привозит. В общем, что они закажут… Ну и всякую другую ерунду – почту например, когда кому-нибудь приходит. Так вот, он сегодня ехал на тракторе мимо нашей машины. Уж не знаю как, но он говорит, что одно переднее колесо у машины в клочья порвано, а второе просто прокусано.

– Господи! Как же так? Кто это мог сделать?

– Ну а я откуда знаю? Мужик говорит, что медведь побаловался. Но я этому мало верю. Ерунда, какая то! Зачем медведю наши шины? В общем, так – я сейчас проеду с мужиком к машине и на месте оценю масштабы бедствия. А потом уже буду принимать решение. Всё, жди меня здесь. Я скоро.

Игорь выскочил из дома и быстрым шагом пошёл к мужику, который стоял возле колодца и курил папиросу, ожидая его.

Юля так и присела за стол, безвольно опустив руки. Почему то на ум пришло воспоминание об одном фильме, который она видела много лет назад – ещё девчонкой. Там герой фильма приехал в командировку в какой-то город, а уехать никак не мог – ему всё, что-то не давало. Она уже не помнила, чем закончился тот фильм, но отчётливо помнила всё отчаяние героя, который не мог вырваться из щупальцев этого таинственного города. А что если и с нами так? Вот приехали в эту деревню и теперь останемся здесь на всю оставшуюся жизнь! Фу, что за глупости! Опять ты себя накручиваешь. Раз уж так получилось, надо сделать то, что вчера хотела – пойти поговорить с Марией Антоновной, да и на могилку к тёте Стеши сходить. Помянуть её, раз уж я здесь, чтобы больше глупые сны не снились.

Она подошла к постели и как могла, застелила её, стараясь придать первозданный вид. Потом наполнила рукомойник, умылась, почистила зубы и привела себя в порядок. Ну вот, теперь я опять похожа на обычную городскую девчонку. Посмотревшись в мутное зеркальце над рукомойником, немного скривилась. Да ладно… Третий сорт – не брак. Для деревни и так сойдёт. Накинув куртку, она вышла из дома.

Юлька остановилась на крыльце и зажмурилась от яркого солнца ударившего ей в глаза. Она подняла лицо к тёплым лучам и глубоко вздохнула. Да… Вот в чём преимущество деревни над городом, так это в воздухе! В городе никогда так легко и свободно не дышится! От переизбытка кислорода у неё даже слегка закружилась голова. Ещё немного постояв на крыльце, она решительно направилась к дому Марии Антоновны.

Старушку она застала выходящей из хлева с двумя вёдрами полными парного молока.

– Доброе утро, Мария Антоновна!

– Доброе утро, девонька! Как спалось на новом месте? – старушка поставила вёдра наземь и прикрыла ладошкой глаза, чтобы солнце не слепило их.

– Спасибо, хорошо спалось… Сны разные снились…

– Сны это хорошо. Ты-то к снам прислушивайся. Во сне и о беде предупредить могут и о радости предстоящей. А где твой мужик то? Он кстати тебе кто – муж, а ли так, побаловаться? – старушка внимательно посмотрела на девушку.

Юлька невольно вздохнула.

– Да я и сама не знаю – толи муж, толи нет. Живём вместе уже почти три года, да так и не расписаны…

– Не дело это Юленька – молоденькой девке с мужиком так жить – не расписанной, да не венчанной. Ох, не дело… Грех это большой… Я понимаю, у вас городских свои законы, а у нас раньше, за такие дела девке бы ворота дёгтям намазали. Вот так. Ну да ладно, что я не в своё дело лезу – это ваша жизнь. Живите, как знаете… Ты что-то хотела спросить, девонька?

– Да, хотела, – Юлька стояла красная после отповеди старушки и уже не знала – получится у неё разговор с ней или нет. – Мария Антоновна! Я про тётю Стешу совсем не давно узнала… Вот хотела, чтобы Вы немного рассказали мне о ней. Вы говорили, что она людей лечила?

Старушка внимательно посмотрела на Юльку.

– Узнать про Степаниду хочешь? Ну что ж, пойдём в дом. Расскажу, что знаю. Ты мне вот только с вёдрами помоги, а то у меня уже и сил не хватает их таскать.

– Да, конечно, – Юлька подхватила оба ведра и понесла их в дом.

Внутри дом Марии Антоновны мало чем отличался от дома тёти Стеши. Такие же половички, русская печь и иконостас в красном углу. Даже иконы вроде бы были такие же, как у Степаниды Аркадьевны. Только сам дом был значительно меньше.

Мария Антоновна забрала у Юльки вёдра с молоком и стала процеживать содержимое через марлевую тряпочку, разливая молоко по крынкам.

– Мария Антоновна! А что Вы с таким количеством молока будете делать?

– Да что делать? – горестно вздохнула старушка. – Часть собью в масло, часть в сметану, а часть заквашу и творог сделаю. Всё это отдам Ивану – это тот мужик, что с твоим Игорем разговаривал. Его сестра в Ивантеево на базаре торгует – может что-то продаст и на эти деньги он мне продуктов, али лекарств купит. Ну а что останется – придётся свинкам на корм отдать. Раньше, ещё в советское время машина регулярно из райцентра приезжала – всё подчистую забирала в потребкооперацию. А потом перестала приезжать… Говорят, не выгодно стало. А как не выгодно? Я в ту же Ивантеевку в прошлом году в больницу ездила – зашла в магазин и ахнула – молоко то золотое! Если бы у меня хоть за полцены, от той, что на прилавках стоит, молочко брали – так я, наверное, богачкой бы была… Эх… Что-то не так в государстве нашем творится. Ну да ладно, ты что про Стёшу узнать то хотела?

– Я не знаю… Какая она была? Как жила? У неё же семья, наверное, была? Где они все? И сколько лет ей было?

Мария Антоновна продолжала, молча процеживать молоко. По её лицу было видно, что она обдумывает вопросы Юли и прикидывает, что можно рассказывать, а о чём лучше промолчать. Наконец она закончила, помыла руки из рукомойника, подошла к столу и села на лавку перед Юлькой.

– Вот, что я тебе девонька скажу. Это конечно хорошо, что ты интересуешься Степанидой. И хорошо, что одна пришла, без своего мужика… С ним бы я не стала ничего тебе рассказывать. Не серьёзный он человек… И ты уж прости меня старую – не любит он тебя… Он никого не любит, кроме себя самого. Но бог ему судья. Стеша – очень доброй была. К ней люди со всей округи съезжались. Она их травками, заговорами лечила. И ведь действительно помогало! Один раз к ней ребёночка привезли – убогим он родился. Ручки ножки скрюченные, ребра чуть ли кожу не прорывают. Ни ходить, ни ползать не мог. Только плакал – больно ему очень было. Врачи от него отказались – сказали, что максимум через три месяца помрёт… Степанида значит, родителям сказала, чтобы они ехали домой, а ребёнка у неё оставили… И чтобы каждый день в церковь ходили, да молебен за здравие Иванушки заказывали. Те и уехали… Степанида месяц с ребёнком возилась. Из дома не выходила, к себе никого не пускала, а когда через тридцать дней родители приехали – мальчонка к ним на встречу сам выбежал. Те как увидели, так в ноги к Степаниде бросились, ревут, поклоны бьют – говорят, проси Степанида Аркадьевна, что хочешь – последнюю рубашку с себя снимем – всю жизнь на тебя работать будем! А Стеша подняла их, перекрестила, да и сказала – вот моя самая большая награда и она кивнула на мальчонку, который бегал по двору. Молитесь за меня и ничего мне от вас не надо. Вот такая наша Стеша была. Никогда денег за лечения не брала. Продукты – да. Чай там, или печенье, колбаски или ещё чего, что мы сами не делаем – всегда с благодарностью принимала…