Да, так лучше. Еще бы уговорить фату…

– Я не желал Халифу смерти.

Клинок снова оказался у горла, предупредив: в это объяснение Гюрза не поверит. Но сказать все же нужно:

– И не желаю сейчас. У меня есть план, – снова начал он. – Если оставим Аль-Акку и доберемся до Пустыни… сможем покинуть Халифат. Я проведу.

Гюрза расхохоталась. Не боясь быть услышанной, в голос. И ведь смеялась так задорно, что и самому Анвару захотелось того же. А все же гнев нарастал.

– Покинуть Халифат? – стражница казалась похожей не на Гюрзу – все больше на ребенка. На девчонку-подростка с окраин Аль-Акки. Надо же, озорная. А ведь такую ее, видно, во Дворце никто не знал.

Но фата мигом стала самой собой. Сощурила с подозрением глаза, словно пытаясь вглядеться не только в Варру, но в саму его суть, а потом произнесла:

– Глупый, покинуть Халифат нам не позволят! Улицы Старого Города кишат не просто лазутчиками – чароведскими силками. А весть о щедрой награде за наши головы уже несется через Пустыню.

Гюрза дышала часто-часто, отчего на ее щеках проступил яркий румянец.

– Ты должен знать: даже если милосердная Матар позволит нам уйти в барханы, из Дворца отправят погоню. Не простую, торговец, – халифатскую – идущую за добычей на лучших скорпионах Светлейшего. По всей благословенной земле – от северной Аль-Уны до южного Аль-Хафа – для нас не найдется ни единой асбы свободной земли. И тогда смерть в песках покажется почти благом!

Анвар и сам понимал это. Как и понимал другое.

Бескрайнее покрывало песков расчерчено тонкими нитями торговых путей. Плывущие по ним караваны ведут люди с силой, и каждый из них посчитает за честь принести голову беглецов благословенному Магсуму.

Что ж, придется идти по бездорожью. Меж барханов.

Анвар поежился.

В великой Пустыне ядовито почти все. Любая насыпь может вмиг обернуться рогатым гремучником или – того хуже – гигантской тварью, сродни ездовому зверю. Костяным могильником с растревоженными гулями.

И тогда какой бы они с Гюрзой ни выбрали путь, пройти по нему будет не просто, потому как уйти от халифатской погони еще возможно, но укрыться от самих дюн нельзя.

Однако… другого выхода Варра, как назло, не находил. Его последняя надежда – в цветке бархана. В старой легенде, о которой когда-то говорила мать. Быть может, могущественный источник Пустыни сможет вернуть утраченное, если самому Анвару то оказалось не по силам? Он ведь не чаровед, чтоб снова разменять тело торговца на свое, родное.

– Сезон Засухи на исходе, – устало напомнила Аниса. – А это значит, что и сама Пустыня голодна. И пока первая капля дождя не упадет на сухую землю, ступить на нее без каравана равносильно верной смерти. Ты готов рискнуть, торговец?

Готов ли?

Весь последний год Варра менял города-оазисы Великого Халифата с той же легкостью, с которой проворная ящерица оставляла старые шкурки. Бежал. Обживался не только в новом теле, но и в новых привычках.

В неприметной жизни. И постоянном страхе. Неудобном свойстве ежеминутно оглядываться по сторонам. И, верно, подчиниться им сейчас – решение разумное.

Но почему-то слова беглянки всколыхнули в душе Анвара нечто далекое. Забытое во Дворце и старой жизни. И он вдруг ясно понял: послушать разум – верный путь к забвению.

– Готов, – уверенно кивнул Варра, – как и ты. Пустыня Барханов – опасна, однако и по ней можно пройти. Если миновать пограничные города, у нас появится шанс. Будем следовать на запад, к скалам. И тогда спустя неделю сможем забыть о халифатской мести.

– Я не боюсь мести! – Гюрза стала серьезной. – Не ее…

Анвар с удивлением взглянул на беглянку, и вдруг ощутил внезапный укол совести. На крошечный миг ему стало жаль фату, а собственное желание мести показалось чем-то замысловатым, прихотливым.

Все мечты Гюрзы были столь просты и убоги, что Варра бы не задумываясь раскрыл их.

Чего хотелось ей?

Снова вернуться во Дворец, покорно склонив голову перед Великим Халифом. Доказать, что невиновна, и лечь на жесткую постель в казармах. Уснуть крепким сном до рассвета. А дальше – все как прежде, день за днем. Со скромным счастьем быть хоть где-то своей. Нужной…

– Если выживешь – когда-нибудь у тебя появится шанс все вернуть, – пожалуй, Анвар и сам почти не верил в сказанное. Вернуть? Большой удачей для Гюрзы будет просто уйти к Западным Скалам, миновать Пограничную Гряду и забыться в чужом мире. Но если сказать ей об этом сейчас, последней надежды не станет… – Ты должна жить. Любой ценой.

Стражница задумалась. Едва ли она была согласна с Варрой, однако ничего другого ей этим утром не оставили. И фата нехотя кивнула:

– Покинуть Аль-Акку будет трудно. Очень трудно. Но даже если нам повезет, пешком пески не перейти…

– Верно, – уже увереннее произнес Анвар. Глянул осторожно на Гюрзу, а потом тихо уточнил: – но, кажется, и у тебя ездовой скорпион был?

Сквозь узкую щель прикрытого окна пестрые палатки торговых рядов казались разноцветной слюдой калейдоскопа.

– Осторожно, – торговец подошел незаметно. Бегло окинул шумную улицу внимательным взглядом и спешно прикрыл ставни: – Не стоит слишком доверять амулетам. Вон там, видишь?

Аниса видела.

Мальчишку, который с интересом оглядывался по сторонам. И одного из стражей – чуть дальше. Страж этот появлялся на окраине уже во второй раз, и – фата могла поклясться чем угодно – появится снова, пока ночь не укроет Старый Город густой темнотой. Да и мальчишка – вряд ли просто мальчишка. Слишком приметный.

Сообщник прав: лишний раз высовываться не стоило. Однако эта правота только сильнее подхлестнула волну глухого раздражения, а потом и вовсе устыдила: вон как ты низко пала, Гюрза. Еще вчера защищала спину самого Халифа, была его тенью. Теперь же прячешься словно крыса.

– Вижу, – нехотя призналась Аниса. – Они пробудут здесь до сумерек.

Говорить с торговцем по-прежнему выходило плохо. Фата ловила себя на мысли, что все больше спорит с ним – даже тогда, когда этого можно было избежать. Только пересилить себя не получалось, хотя Гюрза и понимала: это все, что ей оставили. Не примет помощь – пропадет.

Спешно встав с насиженного места, она попыталась обойти Варру. Однако, видно, и тот хотел того же – и Аниса едва успела остановиться. С силой опустила израненную ногу на нагретый камень и, зажмурившись от боли, резко вдохнула.

– Больно? – торговец первым отступил в сторону, позволив Гюрзе уйти. Но, не дождавшись ответа, шагнул за ней следом: – Возьми. Рану нужно промыть.

Фата обернулась. С удивлением уставилась на протянутую фляжку и недоверчиво спросила:

– Это ведь последняя?

Анвар кивнул:

– Не жалей. Если выберемся, раздобудем еще. Если нет… едва ли нас спасут эти полфляжки.

Для Анисы такая расточительность была сродни безумию, однако переубеждать торговца казалось делом дурным. И она просто отмахнулась:

– Не стоит.

Дойдя до узкого ложа, стражница с облегчением опустилась на твердый настил и устало смежила веки, чтобы тут же раскрыть их – на недопустимо близкий шелест одежд Варры:

– Возьми! – тот настойчиво положил плоскую серебристую бутыль на покрывало и снова отошел к окну, пояснив с немалым раздражением: – Если рана загноится – будет хуже. На скорпионе до Пограничной Гряды не меньше недели, и помощи ждать неоткуда.

Что ж, правда в словах торговца имелась. Гюрза нехотя откупорила губчатую пробку, с силой сцепила зубы и быстро брызнула водой на оголенную рану. Шумно втянула воздух, когда влажная прохлада чувствительно обожгла воспаленную кожу, и, не сдержавшись, коснулась губами тонкого горлышка: пить хотелось нещадно.

Вода была явно несвежей, отвратительно теплой, и – что важнее всего – самую малость горчила. Когда-то давно фата уже пила такую, а потому без труда догадалась:

– Из Пустыни?