Если человек слоняется без дела, то голова может начать наполняться мыслями страстного характера. Чтобы противостоять процессу образования такого рода мыслей, а вслед за тем и желаний эти мысли реализовать, человеку следует быть всегда занятым. То есть надо или что-то делать, или читать, или молиться, или даже отдыхать. Если указанным активностям определено время в распорядке дня, то человек освобождается от целого вороха пустых мыслей. Например, заурчало в животе в половину двенадцатого, и возникают следующие мысли в голове: сейчас поесть или через полчаса, или, может, через час? И вот уже человек вынужден тратить внутренние силы на реализацию процесса выбора. Но ведь подобные вопросы возникают не только в отношении еды. И постоянно копошащийся внутри ворох подобных мыслей не дает человеку возможности приблизиться к состоянию внутреннего мира. А если бы человек старался следовать распорядку, то у него бы появилась возможность сказать себе: обедать обычно начинаю в 13 часов, поэтому еще полчаса спокойно занимаюсь делом.

О значении распорядка см.:

– Беседу 4-ю «Как начать. Непреодолимость желания. Навязчивые мысли. Режим. Общение. Найти себя» из цикла о преодолении зависимого поведения «Что делать и как жить?».

– Главу «Две фазы (возбуждение и апатия) и "тысяча мыслей"» из части 2-й текста «Преодолеть отчуждение (в том числе, и о депрессии)».

– Главу 8 из текста «Горение сердца».

Наличие распорядка дня и следование ему вместе с наличием внутренней жизни делает нескучным для человека пребывание в местах с ограниченным пространством и в местах, лишенных эстетической привлекательности и комфорта. Даже когда человек оказывается в условиях однообразного быта и убогой обстановки, его ум знает, чем заняться. Внутренняя жизнь дает человеку источник внутреннего движения (иные места столь унылые имеют вид и обстановку, что если человек не занят, если ум не насыщен конструктивными смыслами, то трудно удержаться от того, чтобы с тоски не начать пить).

Если же такого источника нет, то ум ищет такой источник в разнообразии быта и эстетике обстановки. Если по какой-то причине человек не имеет возможности обеспечить себе желаемые бытовые условия (или ресурс воздействия их на ум исчерпан), то возникает риск обращения к страсти. «Душа, – как пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), – не может быть без непрестанного упражнения: если не дать ей богоугодного упражнения, то она будет непрестанно упражняться в тех мыслях и чувствованиях, которые родятся в ней самой, иначе она будет развивать свое падение, развивать в себе ложь и зло, которыми она заражена»[49]. Иными словами, человек рискует взяться за пережевывание прежних обид, воспоминаний о том, как он славно когда-то покутил, мыслей о том, какой он несчастный, и о том, как ему себя жалко.

Неким комментарием к этой идее служат слова одного человека о не самом лучшем периоде его жизни. «Я запил, – рассказывал он, – очень серьезно запил… Уехал из Минска, уехал от всех, пил пять лет, тупо закрывшись на даче. Дальше магазина никуда не ходил… Конечно, все годы, прожитые на даче, я себя жалел. Нальешь стакан пойла – и жалеешь себя. Чем больше себя жалеешь – тем больше выпивается, тем больнее становится. Реальности не видишь. Ее можно увидеть только трезвым»[50].

Чтобы победить печаль, вползающую в душу как кисель, человек должен иметь некий ресурс, помогающий ему противостоять сближению со страстью. Этот ресурс вырабатывается через молитву, пост, послушание. В молитве человеку хочется подумать, например, о том, как он будет клеить обои, но он понуждает себя сохранить сосредоточенность на словах молитвы. Если есть любовь к Богу, то приходит понимание, что не стоит во время обращения к Нему думать об обоях. И человек постепенно привыкает властвовать над своими мыслями.

Или вот потянулась его рука к упаковке мороженого, а день – постный. Если человек сумеет вследствие любви к Богу и благоговейного отношения к установлениям Церкви сдержать свою руку, то есть шансы, что он удержит ее и во время желания выпить. Или вот, человек хотел, например, на ужин поесть курицу, а ближние выступили с предложением приготовить рыбное блюдо. Если человек готов ради любви к ближним послушаться их и отказаться от своего желания, то есть шансы, что у него получится устоять и перед желанием выпить.

В этом смысле монашеская добродетель послушания открыта и для мирян в отношениях друг с другом. Применительно к данной теме можно вспомнить наставление, данное митрополитом Антонием Сурожским протоиерею Владимиру Родзянко во время рукоположения его в сан епископа. Это наставление уже приводилось в начале книги. Здесь же напомним, что отец Владимир недоумевал, как в сане епископа ему реализовать добродетель послушания. Ведь, если он станет епископом, то другие люди будут оказывать ему послушание, а не он им. «А ты, – ответил на недоумение митрополит Антоний, – будь в послушании у всякого человека, который встретится на твоем жизненном пути. Если только его просьба будет тебе по силам и не войдет в противоречие с Евангелием»[51].

При таком походе и мирянин, не имеющий духовного отца, может научиться побеждать свои желания. Если же навык побеждать свои желания посредством усвоения добродетели послушания не формируется, то актуальными видятся слова святителя Игнатия, написанные в отношении иноков, но применимые и к мирянам. Святитель пишет, «что тот, кто не научился прежде побеждать свои воли, никак не возможет погасить ни гнева, ни печали, ни духа любодеяния, не возможет стяжать ни истинного сердечного смирения, ни всегдашнего единения с братиями, ни даже пребыть долго в общежитии»[52].

Последняя мысль о пребывании в монашеской общине может быть заменена в случае с мирянами на мысль о пребывании в семье. То есть человек, не научившийся побеждать свои желания, не может ни с кем ужиться и, вступив в брак, через некоторое время начинает стремиться к разводу.

Навык к преодолению желаний открывает перед человеком возможность приобщения к внутреннему миру. Если человек хоть раз испытал состояние внутреннего мира, то в сравнении с ним он дает оценку и прошлым своим опытам по вхождению в измененное состояние сознания с помощью аддиктивных реализаций. Один человек, например, до своего обращения к христианству активно изучал вопрос вхождения в измененное состояние сознания. Он «конструировал» желательные для себя состояния через употребление психоактивных веществ и реализацию медитативных и прочих психопрактик. Состояния, достигнутые им, казались ему на тот момент жизни «продвинутыми». Отношение к ним изменилось после принятия Православия. Вследствие прикосновения к сердцу благодати Святого Духа он испытал внутреннее умиротворение. В сравнении с внутренним благодатным миром и на фоне его состояния, которые он ранее считал «продвинутыми», были восприняты как неестественные, «пластмассовые».

На каком-то этапе жизни, по переходе в Православие, он отстал от тяги к алкоголю, которая в его жизни ярко себя проявляла. Он был бизнесменом и мог себе позволить тратить крупные суммы на «аддиктивные реализации». И близкие знали его как человека, любящего покутить. Кутил он обычно с другом, с которым, кстати, вместе и начал воцерковляться. Однажды, уже в период христианского этапа жизни, им обоим нужно было навестить их общего товарища, с которым произошла крайне неприятная история. Товарищ пристрастился к употреблению психоактивных веществ. Возможно, речь в данном случае не шла о поиске какого-то «кайфа». Товарищ работал на ответственной должности по линии служб безопасности и, можно предположить, что столкнулся с перегрузками (например, аврал на работе). И давление на сознание этих перегрузок, возможно, захотел преодолеть с помощью психоактивного вещества. Потом, как водится, втянулся. И вот к нему приехали два друга, чтобы в связи с данной проблемой ему что-то сказать.