Желание Ланца основать рыцарский орден прямо вытекало из его расово-элитаристских концепций. Хотя теология к 1905 г. формально была завершена, не вполне выясненными остались ее исторические носители; Ланц указывал только на израэлитов и ранних христиан. Пока выходили серии «Ostara», это рудиментарное определение расширилось, включив в себя выдающихся средневековых святых, основателей монастырей и мистиков; помимо индивидуальных агентов знания были названы монастырские ордена и связанные с ними военные ордена крестоносцев. Такой выбор отражал личные предпочтения. Выбор рыцарства в качестве носителей гностической традиции определялся комплексом факторов, включающим в себя и собственную психологическую склонность, и неоромантический климат австрийской и германской культуры на рубеже веков. Еще мальчиком Ланц был целиком погружен в Средние века с их карнавалом рыцарей, аристократов и монахов. Решение принять цистерианское послушничество во многом было обязано этим чувствам, и похоже, что его взрослое стремление отождествить себя с аристократией имело в своей основе те же фантазии. В качестве потомка германского дворянства Ланц мог бы чувствовать себя реально связанным с почтенной традицией, способной превзойти настоящее.

Адольф Йозеф Ланц родился в семье, принадлежащей среднему классу, его предки по мужской линии прослеживаются до начала XVIII в., так что его претензии на аристократическое прошлое выглядят совершенно необоснованными. Впрочем, некоторые скудные свидетельства в его пользу можно привести. Имя «Либенфельс», которое Ланц подобрал для себя в 1903 г., указывало на происхождение от старой швейцарско-швабской семьи, датируемой пятнадцатым веком. Ланц также использовал герб этой семьи — орел с серебряным крылом на красном поле. Основатель этой линии, Ганс Ланц, был цирюльником и хирургом в Меерсбурге до своего стремительного восхождения по социальной лестнице. После вступления в аристократическое братство в Констанце в 1454 г. он в 1464 г. женился на женщине из знатной семьи, а затем принял титул ее поместий, в том числе Шлосс-Либенфельс близ Маммерна. Между 1471 и 1475 гг. Ганс Ланц работал городским судьей в Констанце. Затем его пожаловал дворянством император Фридрих III, поскольку он высоко ценил его как представляющего австрийские интересы в Швейцарии. Пожалованный титулом Ланц фон Либенфельс, он стал носить в качестве герба фамилии орла с серебряным крылом на красном поле, вымершего было к концу XIV в. Потомки Ланца фон Либенфельса (умер в 1502 г.) занимали высокие посты в Церкви и государстве: женщины в трех поколениях на протяжении всего восемнадцатого века были аббатисами в Sackingen. После 1790 г. следы семьи теряются.

В 1878 г. некто Lantz, полковник русской армии, служивший в Австрии, думал, что он является родственником Ланцу фон Либенфельсу, но его связи с венской семьей остались недоказанными. В 1899 г. справочник городской геральдики описал семью Ланца как венскую линию благородного Ланца фон Либенфельса, фамилии «баварского происхождения, некоторые из потомков которой жили в Силезии и других провинциях». Увенчанный орденами русский офицер также упоминался, но не опознавался в качестве близкого родственника. Хотя и не существует других свидетельств об эмиграции в Восточную Европу, все же остается вполне возможным, что предок Ланца, Матиас Ланц (родился в 1720 г.), был лишенным прав наследником таких эмигрантов. Помимо этих неточных доказательств генеалогической связи среди друзей Ланца ходили слухи, касающиеся супружеской приставки, возникшей в его имени: одна история рассказывает о женитьбе Либенфельса после выхода из аббатства в 1899 г., в соответствии с другой — он находился в интимных отношениях с семьей фон Либенфельс — Фраскати. Является ли благородное происхождение только устной традицией его семьи или же связь с другой благородной семьей привела Ланца к аристократическому титулу, — возможно, так и не будет известно с определенностью, несмотря на обширные исследования его сторонников. Действительное значение этого темного генеалогического вопроса связано с последующим учреждением Ланцем рыцарского ордена. Если уж аристократический статус удовлетворял его желанию принадлежать традиционной элите, то собственный орден мог еще эффективнее решить ту же задачу.

Кроме фантазий Ланца о благородной крови, нужно обратить внимание и на его романтическое преклонение перед священными орденами, впоследствии превратившееся в последовательный интерес к тамплиерам. Впервые Ланц заинтересовался тамплиерами, читая средневековые легенды о Парсифале и рыцарях Чаши. Этот эпос был очень моден благодаря его оперной интерпретации, осуществленной Рихардом Вагнером, и последующей популяризации в творчестве таких неоромантических авторов, как Эрвин Кольбенхайер и Фридрих Лиенхард, между 1900 и 1914 гг. В их романах мистические странствования и рыцарский героизм соединялись с особой эмоциональной атмосферой, в которой фигура рыцаря Чаши символизировала духовный поиск, стремление к непреходящим ценностям в окружавшей обыденности материалистического мира. Эта символика была хорошо знакома Ланцу также и благодаря его контактам с группами Lebensreform. В 1907 г. он пришел к выводу, что рыцари Чаши действительно связаны с историческими тамплиерами, что доблестное поведение последних в Святой Земле обеспечило им превращение в архетип религиозного рыцарства XIII в.

Рыцари Храма были тесно связаны и с цистерцианским орденом. Святой Бернард Клервосский, его основатель, в 1128 г. составил кодекс Храма, а впоследствии обратился к рыцарям с панегириком, восхваляя их мужественную борьбу за христианское дело. Собственное отношение Ланца к тамплиерам во многом обусловлено тем фактом, что он сам был цистерцианцем. Рыцари для него были носителями расистского гнозиса на протяжении всех Средних веков. В их намерения, по мнению Листа, входило создание «Великого Германского ордена-государства, которое обняло бы собой все Средиземноморье и распространило свое влияние также и в глубины Среднего Востока». В 1913 г. он опубликовал короткое исследование, в котором Чаша интерпретировалась как электронный символ, отвечающий «панпсихическим» силам чистокровной арийской расы. Поиск «храма» для Чаши стал метафорой строгих евгенических практик тамплиеров, предназначенных для выведения божественной породы людей. Таким образом, перед 1914 г. тамплиеры стали для Ланца основным историческим носителем сексо-расистского гнозиса.

В «арио-героическом» образе тамплиеров соединились идеи веры и собственного достоинства, столь распространенные в теософских и неоромантических кругах с современными представлениями о расовом спасении, элитаризме и пангерманизме. Их осуждение и преследование в 1312 г. также имело особый смысл в рамках этого мировидения. Безжалостное искоренение благородного ордена означало триумф расовых меньшинств, на протяжении долгого времени стремившихся к устранению основных защитников евгенического культа. Господство низших сил по всей Европе наряду с нарастающим расовым хаосом в последующие века разрушило «арио-христианскую» цивилизацию и привело на грань кризиса современный мир. Однако Ланц не ограничивал себя ностальгическими образами славного прошлого. Однажды открытый подлинный смысл Писания продолжал жить в форме расистского гнозиса. Поэтому Ланц решил вновь создать исчезнувший военный орден как свой собственный Ordo Novi Templi; целью его был новый крестовый поход.

С помощью своих венских друзей он приобрел Burg Werfenstein как штаб-квартиру для своего Ордена в 1907 г. Этот замок представлял собой романтическую средневековую руину, расположенную на краю отвесной скалы над самым Дунаем в деревне Штруден, около Грейна в Верхней Австрии. В декабрьском номере «Ostara» (1907) Ланц опубликовал программу ONT, характеризуя Орден как арийское общество взаимопомощи, призванное воспитывать расовое самосознание посредством генеалогических и геральдических изысканий, турниров красоты, а также создания расовых утопий в слаборазвитых частях мира. Он также писал об основании музея арийской антропологии, для которого он подыскал подходящее место (т. е. Burg Werfenstein). Рождество 1907 г. Ланц отметил поднятием на башне Burg Werfenstein флага с изображенной на нем свастикой. Франц Герндль, живший в уединении напротив замка, на острове Wörth, вспоминал, что над замком развевались два флага: на одном был герб Либенфельса, а на другом — красная свастика, окруженная четырьмя голубыми цветами на золотом поле. Впечатление феодального сеньора еще усиливалось тем, что Ланц все чаще использовал геральдические печати: на одной также был его герб и надпись «Jörg Lanz de Ubenfels, Dom de Werfenstein eges», другая отсылала к ONT. В своих статьях он постоянно обращал внимание на древнее происхождение замка и на то обстоятельство, что в пятом веке Werfenstein был связан с нибелунгами. Все эти затеи Ланца весьма способствовали ритуальному выражению его аристократизма и исполнению предполагаемой миссии.