Простить предательство, коварство, подлость? Простить свои обманутые надежды,

свою растоптанную любовь? Нет, никогда! Она просто вычеркнула этих людей из своей жизни. Думала, что вычеркнула… Однако по прошествии нескольких месяцев горечь обиды улеглась, и Светлана все чаще стала ловить себя на мысли, что ждет, когда если не Лариска, то хотя бы Ринат придет попросить у нее прощения. Она не хотела признаться в этом себе, но понимала – простит. Простит, потому что любит. Дни тянулись за днями, а ни Лариса, ни Ринат так и не появились на ее пороге. Похоже, эта пара не чувствовала за собой никакой вины. Даже наоборот, довольно быстро они обустроили собственное семейное гнездышко, удачно обменяв, с доплатой, большую комнату Рината – наследство его родителей – на трехкомнатную квартиру. По иронии судьбы, словно издевавшейся в последнее время над Светланой, новая квартира супругов оказалась в том самом доме, где жила она.

Впрочем, поначалу, в горячке обрушившихся на нее несчастий Светлана как будто даже и не замечала соседства Рината и Ларисы. Лишь спустя годы она осознала, какого колоссального напряжения душевных сил, скольких нервов ей стоило сохранять лицо. Какой пыткой было каждый день видеть их вместе! Видеть, случайно встретив на улице или спрятавшись за занавеской собственной квартиры, как они, веселые и счастливые, возвращаются вместе с работы или идут в кино по выходным, как у них один за другим появляются дети: сначала Владимир, потом Андрей, а затем дочка – Ольга. Но невыносимей всего был безразличный, словно не замечающий ее взгляд Рината, который иногда – очень редко – Светлана ловила на себе. Сердце сжималось от боли – она все еще любила его.

Чтобы прекратить пустые терзания, Светлана решила, что все произошедшее – правильно: Ринат равнодушен к ней, если так легко забыл ее и так быстро обрел счастье с новой семьей. А значит, все равно рано или поздно им пришлось бы расстаться. Лучше уж рано… Но много позже пришло прозрение: на самом деле никого и никогда не любил Ринат: ни ее, ни Ларису, он всего лишь шел по пути наименьшего сопротивления, не пытаясь противостоять обстоятельствам, плыл, что называется, по воле волн. Так легче и удобней. Была Светлана – хорошо, подвернулась Лариса – еще лучше!

Вот и в тот день, когда Светлана застала его в постели с сестрой, самым легким для него оказалось не бежать за ней и вымаливать прощение, а остаться с Ларисой. Переступи она тогда через свою гордость, закати скандал с угрозами, с обещаниями устроить ему «веселую» жизнь, скомандуй, в конечном счете: «К ноге!», как командуют нашкодившей собаке – и Ринат почти наверняка не решился бы осложнять собственную судьбу, остался бы со Светланой, а со временем зарубцевались бы и нанесенные им раны, простилось бы предательство, забылись бы обиды. И, как знать, может быть, катилась бы сейчас их жизнь по нормальным семейным рельсам. А Лариса… Что ж… у каждой семьи есть свой «скелет в шкафу». Как-нибудь забылось бы и это…

Временами, когда становилось особенно тяжко и хотелось буквально выть от одиночества, она проклинала ту давнюю свою дурь, свой максимализм идиотский. Ведь могла же сохранить свое женское, пусть не счастье, так хотя бы благополучие!

А теперь что?..

Светлана резко повела плечами, словно стряхивая тяжелые раздумья.

Сколько можно ворошить былое!? Двадцать лет уже прошло!

Она мысленно содрогнулась.

Господи, неужели двадцать?! Вот ведь как – промелькнула жизнь, будто один день. Сын уже совсем взрослый…

Ей удалось сохранить свой секрет: Ринат так и не узнал, что рядом – буквально в одном доме – растет его первенец, сын. Долгие годы Светлана отчаянно оберегала эту тайну, грубо обрывая всякие попытки любопытствующих выяснить, кто же отец Олега. «Не ваше дело!», – отвечала она, втайне надеясь, что хоть так – опосредованно —сможет уязвить бывшего мужа, создать видимость, что и у нее был когда-то мужчина на стороне.

И вот теперь, по прошествии стольких лет, она лишь горько усмехалась, вспоминая свое тогдашнее, нелепое упрямство.

Чего ты добилась? Сейчас бы хоть алименты получала, не считала копейки до зарплаты.

Когда-то, в молодости, она принадлежала к тем прекраснодушным людям, которые убеждены, что справедливость в жизни рано или поздно должна обязательно восторжествовать, что добро непременно воздается добром, а зло наказывается злом. Какой же наивной она была!

Жизнь оказалась гораздо грубее и жестче, чем она могла себе представить, и теперь будущее пугало ее. С возрастом становилось все меньше сил и все больше поводов для отчаяния. Как жить ей дальше одной? Ради чего? Нет ни красоты, ни здоровья; словно песок сквозь пальцы, утекают годы, и она уже выжата, как вчерашний лимон на кухонном столе. Кому она теперь нужна? Ее единственная опора и надежда – Олег – вскоре покинет ее. Вот только встанет на ноги. И она не имеет никакого права останавливать его, запрещать уходить в самостоятельную жизнь.

А ведь, и вправду, никого, кроме сына, у Светланы не осталось: она прекратила всяческие отношения не только с бывшим мужем и сестрой, но и с родителями. Это с их молчаливого согласия ей разбили сердце, растоптали жизнь. Они – о, как хорошо она это помнила! – лишь растерянно поохали и… приняли, в конце концов, поступок Ларисы как нечто само собой разумеющееся, судьба, мол, ничего не поделаешь. Еще и упрекали Светлану за неуживчивый характер – почему она отказалась от встреч с родными? – недоумевали: как ты можешь быть такой злопамятной, всю жизнь дуться?! – заранее отметая все возможные обвинения – мы-то здесь при чем?.. Но Светлана ничего не могла с собой поделать – обида не отпускала, не давала сделать шаг навстречу, простить.

Поначалу она была твердо уверена в том, что, несмотря ни на что, даже одна добьется в жизни всего, чего хочет. В конце концов, для нее теперь это было дело принципа. Но время шло: Олег болел, как все дети, потом началась его учеба, и постепенно Светлана поняла, что ничего для себя сделать уже не успеет – все силы тратятся на уход за сыном, на заботы о нем, на его воспитание.

Так проходили годы, и, уже не питая по поводу собственного будущего никаких иллюзий, она в глубине души надеялась только на одно – когда-нибудь ей все-таки представится возможность хоть как-то отплатить своим обидчикам… Она по-прежнему тешила себя мыслью, что рано или поздно судьба их накажет. Но судьба не торопилась воздать им должное: Лариса и Ринат жили дружно, ничто не предвещало угрозы их благополучию и, уж тем более, – кары. В конце концов, Светлана почувствовала, что не хочет уже ничего – ни мести, ни справедливости, ни утешения. Устала…

Что я могу сделать?.. Видно, это моя доля – смотреть издали на их счастье и тихо, исподволь мучиться, рыдать по ночам, чтобы не увидел сын… Ну и Бог с ними, он-то нас и рассудит…

Но Высший суд явно не спешил заглядывать в ее двор.

– Я слышал от своих родителей, что сила друидов – в их магии. Я тоже хочу постигнуть ее тайны, чтобы стать справедливым вершителем Божьего суда на земле! – голос юного ученика дрожал и срывался, когда он обратился к наставнику – высокому седовласому эвбагу в белых одеждах.

– Хочешь стать колдуном? – Лик отшельника неожиданно оживился лукавой улыбкой. – Что ж, этому я могу тебя научить… Только знай: расправляясь с врагами, даже если это враги богов, ты неизбежно берешь на свою душу грех убийства! Готов ли ты к этому? Не боишься?

– Я не знал, что убийство врага – грех, который так сурово карается… – растерянно ответил юноша. – Я думал, что борьба со злом угодна Богу и не несет в себе греха, – тут он окончательно смешался, покраснел, но, собравшись с духом, продолжал: – Учитель, а как же тогда остановить зло, что с ним делать? Его следует порицать, увещевать или наказывать?

В мудрых глазах жреца промелькнула грустная усмешка:

– У зла нет разума, так что бесполезно пытаться воздействовать на него порицанием или увещеванием. Зло – это такая же стихия, как огонь, вода, воздух или земля – один из тех первоэлементов, которые мы свято чтим. Но, в отличие от созидательных стихий, зло – стихия разрушительная…