Рюрик поперхнулся. Несколько капель красного вина упали на скатерть и расползлись по белой ткани. Князь глянул на меня злобно. Я догадывался, что ему не столько деньги нужны, сколько мое признание подчиненности. Не прокатило. Переживет.

Так и вышло. Посверлил меня взглядом секунд десять и успокоился. Возразить-то нечего. Он действительно не мой князь. Запомнит, конечно. Но на наших отношениях это не скажется. Пока. Пока наш союз ему выгоден. Он настоящий скандинавский конунг, Рюрик-Хрёрек по прозвищу Красный Сокол. Выгода — основа морали. Вот почему они так легко сошлись с Скульдом.

А вот со мной ему сложно. Я играю по другим правилам.

— Нет так нет. Зря ты только хузарина этого убил. Он из сильной семьи. Хороший выкуп дали бы.

— А потом взяли бы, — хмыкнул я. — Раза три-четыре. Что дальше, князь?

— Дальше и пойдем. Река длинная, порогов хватает.

— Моим людям отдых нужен, — я отпил вина, закусил барашком, еще раз отпил. Да, отличное винцо. Надо проследить, чтобы бочонок на «Клык Фреки» отправился. Такое по достоинству только я да отец Бернар оценить можем.

— Еще одна застава, и можешь отдыхать, — милостиво разрешил Рюрик. — Сменим тебя.

Сменим? Как интересно. Раньше этот вариант не оговаривался.

— А далеко застава?

— Если завтра утром выйдешь, до заката успеешь ее взять.

Я задумался. Нет, утром выйти — не вариант. Если кто-то из здешних сумел удрать (а это почти наверняка), то следующим вечером нас встретят не благодушные мытари, а печенежские стрелы. Так что если выходить, то прямо сейчас. Тем более что корабли наши уже с той стороны порогов. Как говорится, сел и поехал. Вернее, поплыл. А еще вернее, пошел. А еще вернее: нужен человек, хорошо знающий реку. Без него плыть даже грядущей лунной ночью рискованно. Да и впоследствии такой знаток очень пригодится.

И я даже знаю, кто мне такого человека предоставит.

— Мы выйдем сейчас, — сказал я, попутно объяснив почему. — А еще у меня две просьбы. У меня хускарл погиб. Ульфрик Хролфсон. Мои уже готовят тело к сожжению, и мы проведем все сами как надо. Но похоронить не успеем. Ты уж позаботься.

— Сделаю, — пообещал Рюрик. — Кургана не обещаю, но похороним честно.

Вот и хорошо. Лети в Валхаллу с миром… то есть с войной, хускарл Ульфрик. Будь я повыше ростом, твоя стрела могла быть моей.

— А какая вторая?

— Мне нужен проводник…

Рюрик проводника предоставил. Немолодого норега из бывших константинопольских варангов, решившего не возвращаться в родной фиорд, а осесть на киевской аристократической Горе. Звали норега Фрост Печеное Яблоко, реку он знал досконально. Я пообещал ему долю хольда, и норег, выразив сдержанную радость, пообещал провести «Клык Фреки» мимо всех мелей и камней. Независимо от времени суток. Там, где это возможно, разумеется.

Так что я собрал своих недовольно ворчащих, толком не отдохнувших хирдманов, погрузил на корабли и двинул вниз по Днепру к новым развлечениям.

Правильное решение. Ветерок попутный, погода идеальная, ни комаров, ни мух (до берега прилично), умеренно принятое вино не грузит, а веселит. В таком настроении весло вертеть — в удовольствие. Что я и делал, доверив кормило сыну. Пусть учится. Тем более видит он в темноте как дикий кот, а на носу расположился опытный лоцман.

Рядом со мной на руме сидел старина Малоун и тянул вместе со всеми негромкую ритмичную песню в духе «тянем-потянем». Звук по воде идет далеко, но вряд ли нас услышат. Со стороны обоих берегов доносится целая какофония звуков живой природы. Само собой, лягушки доминируют, но другие оркестровые партии особо не отстают. Кто-то подрался, кого-то жрут, кто-то стонет, кто-то ухает… Так что классик, написавший о здешней ночи, что она «тиха», либо фантазировал, либо страдал тугоухостью. Впрочем, здесь, на стрежне, было заметно тише. Во всяком случае, я мог даже уловить плеск весел идущего за нами «Змея».

Легкий хлопок по плечу. Бури.

— Фрост говорит: скоро.

— Пусть облачаются, — распорядился я, продолжая вращать весло.

Порядок установлен. Откроют ящики с оружием. Смена экипируется и сядет на румы. Тогда и наступит наша очередь надеть брони, проверить оружие и все прочее.

— «Змей»? — уточнил я.

— Им передали.

Значит, на других кораблях тоже начинают готовиться. Включая экипажи кнорров. Эти в драку не полезут, останутся присматривать за имуществом.

Мы повернули к берегу, когда впереди уже можно было не только услышать шум воды, но и разглядеть первые камни порога, обозначенные светлыми росчерками вскипавшей пены.

Была у меня мысль: подождать, пока луна уйдет с ночного неба, но, подумав, решил атаковать с ходу. Стрелков у меня тоже хватает, а драться в темноте, не зная местности, чревато потерями. Особенно когда противнику знаком каждый бугорок.

Укрепление, как водится, располагалось на возвышенности. И отлично просматривалось снизу, от реки. Судя по силуэту — укрепление серьезное. Настоящий гард вроде того, который мы взяли недавно. «Клык Фреки», «Змей» и «Любимчик» вошли в камыши практически одновременно и, проломившись сквозь тростниковые заросли, уткнулись носами в илистый берег.

Фрост не подвел. Место для высадки подходило идеально. От хузарско-печенежской заставы нас прикрыла небольшая рощица. Так что мы никого не потревожили, кроме гнездившихся здесь птичек.

Высадились. Распределились. Двинулись. Настолько тихо, насколько это возможно для полутора сотен бойцов.

Рощу миновали через несколько минут. До гарда метров триста. Факелов на невысоких стенах укрепления не наблюдалось. Вообще никаких огней. Но на вышке наверняка имелись дозорные. Не настолько же здешние беспечны?

Я тронул Бури, показал на вышку. Тот мотнул головой. Никого.

Или настолько? А может, ловушка?

Воображение живенько выстроило вариант: кто-то добежал-таки до заставы и предупредил. И теперь нас ждут.

Хотя ночью? Вряд ли. Однако отсутствие дозорного настораживало.

Тем осторожнее следует действовать.

«Стой», — передал я по цепочке.

Что-то не так. Что?

Ага. Лошади. Лошадей у кочевников много. Ночью табун на выпасе. И заодно выполняет функции охраны ничуть не хуже собачек.

И где этот табун сейчас?

— Бури, ты видишь табун?

— Он там, — жест вниз по течению.

— Почему так думаешь?

— Лучшая трава — у реки. Мы мимо шли, лошадей не слышали.

Логично. Рядом с гардом травку уже состригли. Приходится подальше отгонять.

— Бури, возьми два десятка лучших — прикроете.

Какую позицию выбрать, он знает лучше меня. И кого взять — тоже. Хотя двоих «избранников» я знал точно: Вихорек и Заря. Что радует. Чем дальше они от драки, тем мне спокойнее.

— Чего ждем?

Медвежонок.

— Стрелки, — ответил я.

Да он и сам знал.

— Я поведу?

— А кто ж еще. Только не зверей раньше времени.

— Ты тоже, братишка, — Медвежонок толкнул меня плечом и двинул вдоль колонны, отбирая первую штурмовую группу.

По обычаю первым лезть в драку — моя прерогатива. Но мои знают: я хорошо убиваю, но плохо бегаю. В сравнении с тем же Медвежонком. А скорость — это залог внезапности.

Выбор затянулся. Когда Свартхёвди закончил, стрелки уже минут пять как растворились в ночи. Это потому, что северяне-хускарлы своевольнее бывших лесовиков. Эти вышколены Бури и повинуются беспрекословно, а вот даны со свеями пытаются возражать. Шепотом, но очень эмоционально. Всем хочется считаться лучшими. Лучшим — лучшие куски. И приоритет на максимальный риск тоже у них, лучших.

Штурмовая группа, три восьмерки головорезов.

— Осторожнее, — попросил я. — Может быть засада.

Медвежонок хрюкнул. Да, хорошая шутка. Сказать берсерку «осторожнее». Ну да мозг у него тоже есть. Пусть воспользуется.

Я сделал отмашку, и хускарлы тремя группами помчались к гарду.