– Да, ее зовут Тильда, – подтвердил он.

Я кивнула и продолжила:

– Так вот, Тильда грызла оленье ребрышко, наблюдая за тем, как пепел вносят в дом и выкладывают вокруг него ягоды. На земле у гриля вы найдете еще один кусок ее обгоревшего ошейника.

– Она видела, кто это сделал? – спросил Роган.

При этом он так схватил меня за руки, будто готов был вытрясти ответ при малейших признаках сопротивления.

– В том-то и дело. – Я пыталась унять тревожных бабочек, которые прямо-таки буйствовали у меня в животе. – Это был твой брат.

– Расскажи еще раз, что ты видела, – пробурчал Роган.

Он нажал на педаль газа, и двигатель внедорожника свирепо взревел.

Я постаралась не закатывать глаза ни на его просьбу, ни на маниакальный стиль вождения, но не вышло.

– Я видела, как твой брат высыпал пепел из гриля на пол гостиной. В смысле я видела это глазами Тильды, но ты меня и так понял.

Роган сжал руль так, что костяшки на руках побелели. Теперь пришла моя очередь хвататься за дверной подлокотник на резких поворотах. Хорошо, что Забияку оставили дома, а не то этот пушистый комочек превратился бы в блин на лобовом стекле.

– После этого я увидела, как Илон прицепил к ошейнику Тильды поводок и повел ее к выходу. Она остановилась, чтобы навалить на лужайку. А поскольку твой брат не убрал за своим фамильяром, по частицам костей я увидела, что у него был большой рюкзак вроде тех, что берут в походы. Вот и все, – повторила я… в третий раз.

– Это какая-то бессмыслица, – сердито прошептал Роган в тысячный раз.

Я удержалась от раздраженного вздоха, чтобы не акцентировать внимание на своем недовольстве.

Наверное, стоило пожалеть Рогана. Я понимала, что он сходит с ума от беспокойства за брата, не имея сведений о том, что с ним случилось. Но мне было трудно показать свою нежную и чуткую сторону и забыть о боли, горечи и гневе, которые явно преобладали в моих эмоциях.

– Тогда кто такой этот чертов Ник Смелсер? – спросил Роган в который раз.

– Как уже говорила, я без понятия. Даже не знаю, имеет ли он к этому отношение. Просто имя, названное костями.

– Да ну на фиг! – рявкнул Роган, ударив рукой по рулю.

От этого неожиданного срыва я подскочила на месте. Еще немного, и на арену выйдет моя реакция «бей или беги».

– Роган, я понимаю, что ты зол, но не хочу умирать. Так что притормози и расслабься. А лучше останови машину, и я спокойно довезу нас туда, где ты сможешь закатить эпическую истерику, которая явно так и рвется наружу.

Он ничего не ответил, но машина постепенно сбросила скорость. Сделав глубокий вдох, я медленно и с облегчением выдохнула.

– Как я уже сказала, когда мы были у Илона, не стоит делать какие-либо выводы, пока не получим больше сведений. Маркс уже во всем разбирается, и он обещал сообщить, когда можно будет осмотреть дома других остеомантов.

– Но почему он ушел по доброй воле? – не успокаивался Роган.

В отчаянии я провела руками по локонам, взывая к предкам и прося у них терпения.

– Давай. Еще. Раз! – воскликнула я, трижды хлопнув в ладоши, чтобы подчеркнуть каждое слово. – Мы не знаем, что он сделал. Чертовски трудно истолковать эту ситуацию с точки зрения собаки. Я буквально считала информацию с костного материала в дерьме. Может, Илон ушел сам. Может, на него наложили заклятие. Может, его заставили каким-то другим способом. Всему можно найти логическое объяснение. А может быть, эти остеоманты собрались, чтобы совместными усилиями раскрыть оккультную секту. Пока что нам ничего неизвестно.

Мою речь прервала зевота. Чтобы не отключиться, мне требовалась доза кофеина.

– Хочу кофе и огромный горячий сэндвич с сыром, и пирог или что-нибудь тыквенное! Только не тыквенный кофе: это дерьмо на вкус хуже горелого пирога к Дню благодарения. Если за десять минут отвезешь меня туда, где подают сырные сэндвичи и томатный суп, возможно, я перестану так сильно на тебя злиться.

Машина снова разогналась, но на этот раз мы с желудком были только за. Мое переутомление явно перешло на стадию голодного гнева, а откровения Рогана и Маркса в доме Илона все только усугубили. В голове я проигрывала наш разговор, отмечая вопросы, на которые так и не получила ответов. Откинувшись на спинку сиденья, я повернулась к Рогану, который спешил загладить свою вину.

До меня дошло: наверное, стоило бы ценить его старания и переживания по поводу того, чтобы хоть немного исправить положение. Посмотрим, как я буду себя чувствовать после того, как допрошу его с пристрастием.

– Почему вы с Марксом заподозрили мою бабушку? – спросила я, вычеркивая первый вопрос из своего воображаемого списка.

– Что? – переспросил Роган, взглянул на меня и снова сосредоточился на дороге.

– Ты говорил, когда вы узнали, что моей бабушки больше нет, вы предположили, будто я причастна к тем исчезновениям и именно поэтому Руби ничего не могла увидеть или почувствовать. Но потом вы сказали, что заподозрили и ее тоже. Я хочу знать почему.

– «Заподозрили» не совсем подходящее слово. Маркс и я всего лишь пытались посмотреть на происходящее со всех сторон. Руби была самым сильным в мире остеомантом. Так что вполне можно утверждать: если бы кто-то действительно пытался объединить ветви магии, только у нее было бы достаточно сил, чтобы сделать это.

– Получается, ты пришел к ней, и если бы в тот день она была в лавке, ты бы сделал фамильяром ее, так? То есть это не был жест отчаяния вроде «Хэйл Мэри »[38] или подстраховки, которая сработала из-за меня, – уточнила я.

Роган изучающе смотрел на меня, и я прочитала ответ в его глазах еще до того, как он произнес:

– Да. Мы с Марксом думали, это лучший и самый быстрый способ взять ситуацию под контроль.

Я покачала головой и отвернулась.

– Повезло тебе, что там была я. Бабушка разорвала бы тебя в клочья, – тихо процедила я, разозлившись на внезапно накатившее чувство одиночества.

– Очень повезло, – так же тихо повторил Роган, но я даже не пыталась понять, что он имел в виду.

Визжа шинами, машина Рогана резко затормозила в центре парковки у закусочной.

– Семь минут, отсчет продолжается, – объявил он с легкой неуверенной улыбкой.

Я отстегнула ремень безопасности и потянулась к дверной ручке.

– Впечатляет, – признала я, вылезая из внедорожника. – Теперь я буду мечтать о том, как переломаю всего лишь двести пять из твоих костей, а не все двести шесть, – сказала я ему, шагая ко входной двери.

Роган опередил меня и открыл ее. Над ней зазвенели колокольчики, известив о нашем прибытии официантку. Я покачала головой и осуждающе сказала:

– Я все равно на это не куплюсь.

– На что? – осведомился он.

– На то, что ты строишь из себя джентльмена. Нет никакой необходимости вести себя так ради меня.

Пока нас вели к кабинке и несли меню, Роган не проронил ни слова. Я проскользнула на свое место и вспомнила, как делала то же самое вчера, когда села поговорить с Полом. Его лицо всплыло в памяти, и мне стало интересно, как там они с Джексоном. Я на мгновение закрыла глаза и отправила им теплые, обнадеживающие мысли.

– Что бы вы хотели из напитков? – приветливо спросила официантка с голубыми глазами и короткими волосами с проседью.

– Можно мне, пожалуйста, кофе? А томатный суп у вас есть?

– Да и да, – тепло ответила она мне.

– Теперь двести четыре кости, – исправилась я, посмотрев на Рогана.

Я заказала все, чего так страстно желала, и очень порадовалась тому, что все это у них было. Роган заказал на десерт черничный крамбл с мороженым. Услышав это, я вступила в спор сама с собой, можно ли злиться на него, но при этом попросить кусочек попробовать? И пришла к выводу, что можно.

– Итак, как вы с Марксом стали такими хорошими друзьями? – спросила я, когда официантка принесла две кружки каждая размером с миску и вылила в них почти полный кофейник.