Наконечник данной стрелы имел несколько выемок, в каждой из которых находился крайне токсичный яд, что был сделан из крови Охотников Скверны и воздействовал не на тело, а на энергетическую сферу. Попадая в кровь жертвы, он внедрялся в магические каналы через материальную составляющую и наглухо резал ей контроль, из-за чего даже архимаг становился не опаснее молодого аколита. А заключительным аккордом было «древко» из истинного серебра, на которое некроманты Плети наложили сильнейшее проклятие гниения, что должно было за секунды разъесть плоть и кости Мадаава, когда тот лишится возможности колдовать.

Во всяком случае, по словам приспешников Нер’Зула, такая стрела могла даже Архимонда отправить обратно в Круговерть Пустоты. В теории. Если бы Осквернитель снял с себя множество защитных заклинаний и неделю-другую подождал, пока распространившееся по его огромному телу проклятие сделает свое дело, никак ему при этом не препятствуя.

А на практике эту стрелу могла остановить даже простейший магический оберег, которую был способен наложить на себя даже самый неумелый маг — из-за токсинов и зачарованного древка на ней просто не осталось места, чтобы наложить чары для пробития защитных заклинаний.

Но сейчас последнее качество не играло никакой роли.

Готовясь к обряду, Грегор снял с себя всю броню, чтобы не было никаких помех, как физического, так и магического характера. И сейчас он был уязвим как никогда, а Сильвана, напротив, освободилась от контроля со стороны Короля Мертвых и теперь остановить её было просто некому — несколько скелетов, которые занимались обслуживанием лаборатории флегматичного мага смерти находились на верхних ярусах, да и не смогли бы мертвые рабочие оказать Ветрокрылой достойного сопротивления.

Наложив Черную Стрелу на свой верный лук, мертвая эльфийка прицелилась точно в затылок Мадааву и тихо прошипела.

— Это тебе за Верису и её детей!

Но к огромному горю Ветрокрылой… Спустить тетиву она оказалась не в силах.

Пальцы баньши как будто бы сжало неведомой силой, а само тело бывшей предводительницы следопытов полностью парализовало и она почувствовала хорошо знакомое присутствие чужой воли, без дозволения которой она не могла сделать абсолютно ничего. Вот только на этот раз контролировал Сильвану вовсе не Король Мертвых.

Вытащив Ледяную Скорбь из груди, рослый чародей громко вдохнул и выдохнул облако морозного пара. Оглядев разгромленную залу, седовласый маг смерти перевел взгляд на целившуюся в него мертвую эльфийку, позволяя баньши увидеть источающие льдистую дымку ярко-синие провалы, что появились у Грегора на месте глаз.

Окутанная морозной аурой фигура огромного чародея буквально источала силу и мощь и в первую секунду бывшая предводительница следопытов даже не поняла, почему она чувствует пробирающий до самых костей холод, но внезапно к Ветрокрылой пришло понимание, что это чувство шло не снаружи, а изнутри, из самых глубин. Из того, что было когда-то её душой. Из того, что у Сильваны отнял удар Ледяной Скорби.

Которую Мадаав держал в своей руке и руны на лезвии которой тускло светились…

Когда некромант сделал к ней шаг, мертвой эльфийке на какой-то миг показалось, что седовласый чародей решил покарать Сильвану за удар в спину и рунический клинок наконец-то прервет её жалкую пародию на жизнь… Но лишь на секунду остановившись рядом с обездвиженной Ветрокрылой, некромант с абсолютно равнодушным лицом мазнул взглядом по наложенной на лук стреле и молча прошел мимо.

Лишь когда каменные двери со скрежетом закрылись за Мадаавом, неведомая сила отпустила мертвую эльфийку и спустив тетиву, она обессиленно рухнула на промороженный пол. Впустую прорезав воздух, творение темной магии, в которое баньши вложило столько сил, вонзилось в стену, но бывшая предводительница следопытов этого не заметила — мертвое тело Сильваны содрогалось от сухого и лишенного эмоций голоса, что ледяными клыками вгрызался в её разум.

" — В следующий раз подготовься получше…«

***

Латная перчатка обволакивает мою ладонь и я беру под контроль одного из скелетов, которые помогали мне облачаться в саронитовые латы. Необходимо осмотреть себя со стороны и подогнать доспехи, пока есть такая возможность. На Калимдоре её может не быть.

Чары полного контроля нежити творятся как никогда легко. После того, как Ледяная Скорбь стала моей частью, некромантия поддается мне многократно проще, равно как и сотворение льда. Ожидаемо. Этот клинок полностью оправдывает свое название и в контроле над этими двумя стихиями с ним могут поспорить либо боги, либо высшие элементали. Обряд же сделал оружие частью моей души, даровав огромное могущество и соразмерный голод.

Перевожу взгляд скелета на лезвие меча, что находится в моей руке. Небольшое волевое усилие и Ледяная Скорбь растворяется в воздухе, чтобы спустя несколько мгновений вновь сформироваться в ладони. Даже звать не приходиться — достаточно лишь пожелать, чтобы часть меня проявилась в материальном мире.

В ритуале была допущена ошибка, но тем не менее результат превзошел все ожидания. Расколов накопители на месте сердца, клинок откусил от моей души больше, чем задумывалось, но когда процесс был завершен — меч стал своеобразной филактерией и вернул все в многократном объеме. Волна силы, холодной как скайримская стужа, вымыла из тела любой намек на демоническую Скверну и разорвала канал с Круговертью Пустоты, который мне навязал Маннорот.

Последствия этого стали ощутимы практически сразу. Мысли стали… Четче. Яснее. Как будто бы с глаз упала пелена, которой до этого мига даже не было видно. Но вместе с тем прочие чувства притупились так сильно, будто бы я перманентно находился под действием заклятия «Холодного разума».

Предательство собственных детей, гибель Азулы, Азерот, Пылающий Легион и коварство Аспектов… Даже моя собственная жизнь. Было достаточно лишь раз взглянуть на это со стороны, чтобы пришло понимание — все это лишь мелкие незначительные детали. Кусочки мозаики, которую раз за разом собирают, а после вновь ломают высшие силы.

Очередная попытка убийства со стороны Сильваны не принесла ничего — ни ярости, ни презрения. Даже разочарования в этой баньши не было, а её попытки лишить меня жизни, которые раньше казались забавным зрелищем в виду своей бессмысленности, теперь не вызывали никакого отклика. Бесполезная трата времени и сил. Возможно, ранее причиной излишнего интереса в сторону мертвой эльфийки была энергия Круговерти Пустоты, которая даже за такой короткий срок успела изменить меня так, что я этого не заметил, но теперь все… Пришло в норму.

Разум стал чище, чем когда-либо, а слабости, присущие живым — напротив, практически исчезли.

Отсутствие стороннего влияния позволило мне увидеть ситуацию незамутненным взглядом и разглядеть то, чем баньши является на самом деле. Призраком. Нежитью. Давно погибшим телом, способным двигаться лишь под воздействием магии смерти. Но при этом мертвая эльфийка так цепляется за свою ненависть, будто бы она чего-то стоит. Глупо. Кусочек души Ветрокрылой по-прежнему находится в Ледяной Скорби и мне достаточно небольшого волевого усилия, чтобы прервать её ничтожное существование.

Впрочем, в данный момент даже такая вероломная слуга может принести определенную пользу. Иллюзия свободы, которой она себя тешит, будет как вожжи, направлять гнев этой остроухой в нужную мне сторону. Главное, не дергать этот поводок слишком сильно, чтобы марионетка была уверена в том, будто бы у неё есть частица свободы…

Обряд, который я проводил, повредил экранирование заклинательного зала и часть энергии вырвалась за пределы лаборатории. Теперь обнаружение этого места Хранителем Магии лишь дело времени. Но даже если Малигос рискнет появиться здесь лично — в этот раз я не стану прятаться. С моей текущей силой это бесполезно. После обретения Ледяной Скорби пробирающий до костей холод стал моим вечным спутником и какой бы облик я не принял, он все равно будет источать этот неестественный хлад.