— Нам бы сазана или карпа килограмм на пять, на коктал, — Игнат приставил один костыль к прилавку и, опираясь на второй, начал выбирать, я в рыбе ничего не понимала, поэтому тихо стояла рядом. – Вот этого давайте, пожалуйста, только можно жабры проверю…да нормально, а разделать на коктал сразу можно?

— У нас все можно, милок, ты только объясни, как тебе надо. – женщина ловко подцепила тушку рыбы крюком и потащила на разделочный стол.

— Надо жабры вытащить, по хребту раскрыть и на позвоночнике насечки сделать, где толщина. – Игнат подошел поближе и стал руководить процессом.

Справившись с покупкой рыбы и уложив ее в машину, пошли по ряду, покупая все из списка. На все про все ушло пол часа.

— Поехали в кафе, что-нибудь с собой закажем и на речке посидим? – прижимает меня к своей груди, а мне слышно, как размеренно и спокойно бьется его сердце.

— Лучше просто в кафе посидим, на речку ехать, надо плед было взять или стулья раскладные, не сядешь же ты на землю…тебе пока нельзя.

— А да, я и забыл, что без ноги…

— Перестань, еще пару недель и протез поставят, будешь как новенький. – погладила его по руке и снова прижалась щекой к груди.

— Скорей бы уже, жду не дождусь…

Двенадцать ночи…закончив генеральную уборку и на нижнем этаже, поднимаюсь в спальню, Игнат ушел час назад и, наверное, уже спит. Это время, что мы провели с ним здесь, самое лучшее, что случалось со мной. Такой взрыв эмоций, столько нежности, страсти…я даже не знала, что так может быть. Как моя сестра могла бросить такого умопомрачительного парня? Да если он будет без обеих ног…я и тогда бы его не бросила, боролась бы за него, боролась вместе с ним…и любила бы…любила и боготворила каждый день, каждую минуту, проведенную вместе. Господи, пожалуйста, пусть он тоже полюбит меня, прошу тебя, помоги…

— Юльчик, ты пришла? – не спит, как всегда, ждет меня в кровати.

— Мгу, пришла, а ты что не спишь? Поздно уже…

— Тебя жду, ты же знаешь, я без тебя уснуть не могу, идем…я соскучился. – постукивает по моей стороне кровати, а у меня мурашки по коже бегут, возбуждение начинает зарождаться где-то внутри и бабочки порхают в животе…хочу его…я постоянно его хочу…

— Сейчас, ещё пять минут, я в душ… — быстро смыв с себя этот длинный день, облачаюсь в одну из шелковых коротких ночных пеньюаров, которые мама пачками привозит нам с Ингой из Италии, говоря при этом, что ее девочки должны быть самые красивые в любое время суток.

Ложусь на свою сторону, поворачиваюсь лицом к парню и в тусклом свете бра просто тону в его обжигающем взгляде…и тут в голову долбит мысль…какие красивые должны получиться от него дети.

— Иди сюда, моя девочка, — твоя…если ты только захочешь, я вся твоя…и навсегда…

Поднимаю руку и касаюсь ладошкой его щеки…слегка колючая, но такая мягкая…пальчиком прохожусь по любимым чертам – носу, губам, подбородку…все тело начинает скручивать в тугой узел и все это сосредотачивается внизу живота…мне так хорошо, так хорошо, что я боюсь, что мое сердце может не выдержать такого наплыва счастья и просто разорваться на куски…понимаю, что нельзя настолько сильно любить человека, настолько сильно раскрывать перед ним свою душу, но ничего не могу поделать со своим глупым сердцем, которое готово на все, лишь бы быть рядом с любимым…

Игнат слегка приподнимается на локте, обхватывает мою шею своей рукой, приближает свои губы и начинает целовать…даже не целовать, а пить мое дыхание, а его рука при этом начинает блуждать по моему телу, даря обалденные ощущения, и посылая разряды от головы до кончиков пальцев…опять эта магия между нами…или ее чувствую только я…от этих мыслей, проносящихся в моей голове становится так больно…если я его потеряю, как жить буду…после того, как узнала, что такое женское счастье…

Когда только от одного его взгляда замирает сердце и ты забываешь, что нужно дышать. Когда его ласки, его поцелуи открывают такую дверку в твоей душе, что она может рассыпаться на миллион частей. Когда тебе ничего от жизни больше не надо, только, чтобы ему было хорошо рядом с тобой…

Уснули счастливые, вымотанные, уставшие…как будто были друг с другом в последний раз…

— Сыночка, родненький, как ты тут? – Надежда Анатольевна просто зацеловывала сына и все никак не могла отпустить его от себя. – Поправился, похорошел, улыбаешься. Юленька, да ты волшебница, спасибо тебе за моего сыночка, век тебе благодарна буду, девочка.

Теперь она переключается на меня и начинает и обнимать, и плакать, и смеяться одновременно.

— Мать, перестань, — приструнил ее дядя Миша, который в этот момент вытаскивал из багажника сумки, коробки и пакеты. – Мы с тобой, о чем договаривались перед дорогой?

— Так я ж не плачу, я так, от счастья же, — увожу женщину подальше от мужчин, по пути показывая, где что находится. – Машину вторую не забудьте загнать, а то так на улице и останется.

Я удивленно посмотрела на нее, вторую машину? Зачем?

— Игнат сказал, что ездит здесь за рулем, вот и попросил машину пригнать, — Надежда Анатольевна как будто прочитала мои мысли. – Может хочет куда-то съездить, ну рассказывай, как он тут, не киснет? Я так за него переживаю, так волнуюсь, как же он теперь будет…

— Все у него будет хорошо, с депрессии вышел, лекарства все закончили, рана зажила, теперь через пару недель поедем на протезирование, с врачом уже договорились, мерку еще в госпитале сняли, теперь примерка и реабилитация.

— Ну слава богу, в себя пришел…он у меня боец, он справится, просто у нас у всех шок.

— Главное, что он жив остался, сейчас важно вам, Надежда Анатольевна не раскисать, ему силы нужны и сильные люди рядом, понимаете? – пытаюсь вразумить женщину, пока она снова слезы тут не развела, я только его успокоила и заставила поверить в свои силы и в то, что все будет хорошо.

— Хорошо, Юленька, я буду держать себя в руках, спасибо тебе, ты настоящий врач, ты сотворила чудо, — она схватила меня за руку и крепко пожала. – Пойдем, помоги мне разобрать сумки, я столько всего вкусного привезла вам, пальчики оближите. И еще я хочу посмотреть весь дом, здесь так чудесно!

Вообще мама у Игната такая болтушка, не соскучишься. Пока мы хозяйничали на кухне, мужчины поставили жариться коктал. Нам осталось только нарезать овощей, зелени и заправить окрошку.

Через час стол был накрыт в беседке и из коктальницы достали, пахнущую дымком, рыбу. Вообще это блюдо просто обалденное, кто не пробовал, обязательно попробуйте, не пожалеете!

Еда была очень вкусной, беседа текла неспешная, интересная…и тут…гром среди ясного неба…

— Сынок, а ты что номер поменял? Мне Инга звонила, не может до тебя дозвониться, — сказала Надежда Анатольевна, а я при этих словах сразу метнула взгляд на Игната…и увидела там то, что никогда не хотела бы увидеть…там были радость, надежда и вселенская тоска…

Сиди тихо, Юля, сиди…не подавай вида, что тебе больно, не показывай, что душа бьется на мелкие осколки и рассыпается на глазах…ты знала, что так может быть, знала…знала, что он любил Ингу до сумасшествия…знала и все равно сблизилась с ним…Сижу, делаю хорошую мину при плохой игре, улыбаюсь, участвую в разговоре, а из сердца кровь капает…больно…

Ближе к обеду следующего дня родители Игната засобирались домой, довольные своим приездом сюда, тем, что их сыну стало гораздо лучше, они заметно успокоились. Мужчины вчера даже съездили на речку рыбку поудить, а мы с Надеждой Анатольевной тоже хорошо провели время, чаевничая и болтая обо всем помаленьку, с ней было спокойно и весело, эта женщина столько всего знала…ходячая энциклопедия, даже ажурные блинчики меня учила печь.

— Ну теперь встретимся, когда ты уже на протезирование приедешь, да, сынок? С врачом уже созвонились? – вчера об этом уже было говорено-переговорено, но теть Надя хотела опять все уточнить на дорожку. – Только не забудьте и не опоздайте, и все будет хорошо, меньше переживай.