Джорджи надеялась, что он заговорит, но он молчал, да и взгляд не изменился. Он не сводил с нее томных темных глаз. В сей миг, когда он совсем не походил на дворянина, он был прекрасен, как сказочный принц.

— Ты не можешь, — изрекла она, прервав затянувшееся молчание. — Видишь? Ты совсем меня не знаешь.

— Прости, я не верю, что ты… — он покачал головой, — это было секундное сомнение, Джорджи, вот и все.

Секундное сомнение. Потрясающе. Он считал, что это достаточное… что? Извинение? Оправдание? Он стоял и взирал на нее обеспокоенными глазами. Как перекрученная часовая пружина, он не поддавался. Только что он признал, что ошибся, но сгорбленные плечи и воинственная поза говорили об обратном.

— Секундное сомнение, — повторила она.

— Да! Взгляни на все моими глазами: приходит твоя подруга (та самая подруга, которая нас познакомила) и вдруг заявляет о том, что я тебя обесчестил! Само собой, у меня возникли подозрения. Мужчина слышит это слово и думает…

— О браке? Теперь понятно, почему ты в ужасе.

— Я не… господи, Джорджи, прекрати так на меня смотреть!

— Как?

— Будто я тебя… предал!

— А ты и предал, — засмеялась она.

— Что? Не говори ерунды! Ты раздуваешь из мухи слона!

— Я так считаю. Мне казалось, ты меня понимаешь. Мне казалось, между нами что-то есть. Боже мой, я отдалась тебе, потому что… потому что люблю тебя!

Натан побледнел и выпучил глаза. Злость и огорчение затмевали беспокойство, однако она знала, что позже пожалеет.

— Джорджи, прошу тебя…

Натан шагнул к ней, а она отступила.

— Мне казалось, ты меня понимаешь, — произнесла она дрожащим голосом. — Но теперь я понимаю, что во мне тебя привлекала только новизна.

— Это нечестно…

— Я ухожу.

Джорджи нащупала дверную ручку, повернула ее и потянула дверь на себя. Она выскочила в коридор, размахивая юбками, а Натан бросился за ней.

— Джорджи, стой! О чем ты? Ты никуда не уйдешь. Я не позволю тебе попасть в опасность.

— Тебе меня не остановить, — процедила она.

Она перескакивала через ступень, не обращая внимания на тонкие шелковые юбки.

— Еще как остановить!

Джорджи пихнула дверь и нырнула в опочивальню, взглянула на Натана, стоявшего в дверном проеме.

— Не тревожься. Из-за тебя я не подвергну себя опасности. Ты того не стоишь. Но как только мой брат вернется в Лондон, я покину этот дом.

— Ему нельзя доверять твою безопасность. Он не сумеет тебя уберечь. А я сумею.

— Зато Гарри на меня не плевать.

— Мне тоже на тебя не плевать!

В ответ она захлопнула дверь у него перед носом и повернула ключ.

— Джорджи! — кричал он. — Впусти меня!

Натан молотил по двери, снова и снова выкрикивал ее имя, умолял его впустить. Она не обращала внимания. Несколько минут он стучал и умолял, а потом смолк, но Джорджи все равно чувствовала, что он стоит за дверью.

А затем она ощутила момент, когда он сдался.

Глава 27

После смерти брата семья распалась. Нет, никто никуда не уехал, просто родители отгородились и друг от друга, и от Натана с сестрой. Отец погрузился в имущественные дела и местную политическую жизнь; мать занялась благочестивыми деяниями. Несколько месяцев спустя Натана отправили в школу, большую часть года он проводил вдали от семьи. Кончина брата будто разрушила то, что их объединяло.

Вероятно, отгораживаться — это семейная черта. Через несколько минут после того, как он унесся от запертой опочивальни, Натан велел подать коня и переоделся в костюм для верховой езды.

Он гнал мерина до Ричмонд-парка, а потом ослабил вожжи. За несколько дней снег растаял; хотя до потепления еще далеко, холодно не было. Натан наслаждался изматывающей прогулкой, выбросил из головы мысли о Джорджи. Ветер обдувал лицо, массивный конь напрягался и резво мчался. Натан наклонился к шее галопировавшего во весь опор мерина, не остановил его, даже когда с головы слетела шляпа. По возвращении он нашел ее в луже.

По пути в город отгонять мысли уже не выходило. Перед глазами стояло разочарованное лицо Джорджи.

«Скажи, что я ошибаюсь».

Натан не сумел. Он взирал на Джорджи, прикидывал, что сказать, понимал, что необычайно глупил, но не понимал, как дать заднюю.

Может, надо было признаться ей в любви? Он никогда не говорил этих слов. Никому. Даже родне. Он смотрел на закрытую дверь… и не мог этого сделать. Натан не мог произнести слова любви, стоя перед закрытой дверью, не зная, не подслушают ли слуги, как он изливает душу, и не видя реакции Джорджи. Даже сейчас мысль о том, чтобы забыть про осторожность и сделать эдакое заявление, вызывала панику.

За последние годы он разделил звенья своей жизни — семью, друзей, метресс, политику. Он делал все возможное, чтобы эмоции не выходили за пределы скромных границ комфорта. Ныне же, вопреки завидной репутации человека, наслаждавшегося всем, что подбрасывала судьба, жизнь стала предсказуемой.

Покуда он мчал в город, он осознал, что уже много лет ничем не рисковал. Жизнь проходила в рамках жестких правил, кои допускали ограниченный выбор. Натан общался только с теми, кто смотрел на мир так же.

До встречи с Джорджи. В ее глазах он видел мир, где влечение не имеет ничего общего со статусом и деньгами, где дар есть дар, где до любви (того, что раньше он считал недосягаемым) рукой подать. Джорджи делала ему подарок и не просила ничего взамен. «…Я отдалась тебе, потому что… потому что люблю тебя!»

Натан решил навестить Росса, ибо хотелось поговорить с другом, да и не готов он к встрече с Джорджи, не готов пасть ниц.

Росса дома не оказалось, однако скоро он должен вернуться, посему Натан решил остаться. Утомленного мерина повели на чистку, а Натана проводили в библиотеку, где целый час он пил бренди. Только он надумал сдаться и уйти, как появился удивленный Росс.

— Здравствуйте, старина! Не в вашем стиле сваливаться как снег на голову! Все в порядке? — Росс вошел в библиотеку, бросил шляпу на стол и стянул перчатки.

— В порядке, — отозвался Натан. — Я заехал импульсивно. Вы катались с дамой сердца?

— С дамой сердца и ее тетей, — поправил Росс, — а теперь они поехали на примерку.

Он радостно улыбнулся. Натану подумалось, что Росс изменился до неузнаваемости.

— Хорошо выглядите. Грядущий брак идет вам на пользу.

Улыбка стала широкой ухмылкой.

— Да. — Он повалился в кресло рядом с Натаном. — Жду не дождусь свадьбы. Не терпится уехать с Энн в Шропшир, показать ей любимые места и окрестности… проводить с ней долгие-долгие ночи. — Он засмеялся. — Ждать мучительно, но в то же время приятно. Мы целуемся при каждом удобном случае, а выпадает он нечасто. Не терпится научить ее…

Он смолк и густо покраснел. Натан вперился взором в друга, не знал, что и думать о новом невинном Россе. Друг будто снова стал школьником. Трудно поверить, что это тот самый человек, кой когда-то не видел ничего дурного в том, чтобы лечь в постель с двумя женщинами. Натана кольнула зависть.

— Вы счастливы.

— Счастлив, — согласился Росс, сверкая глазами. — Разумеется, счастлив. Я влюблен.

Влюблен. Натан выпучил глаза, зачарованный легкостью, с коей Росс объявил сие товарищу по бесстыдству и блуду.

— Вы ей говорили?

— Говорю миллион раз на дню, — засмеялся Росс. — Ей, наверное, уже надоело.

Как у Росса все легко. Ну конечно, легко. Росс не только влюбился в Энн Ховард с первого взгляда, но еще она подходящая невеста. Матушка выбрала бы такую барышню — внучку виконта с приличным приданым. Росс ухаживал за ней и сделал предложение, а она согласилась. Вот и все. Все просто.

— Что она сказала, когда вы впервые признались ей в любви?

Росс глядел на него с изумлением.

— Это забавная история, — немного помолчав, изрек он. — Я готовился несколько дней. Волновался. Я знал, что она не поднимет меня на смех, но боялся, что она не ответит взаимностью. Когда до этого дошло (мы гуляли по розарию в поместье Дансмора), вместо «Я тебя люблю» я сказал: «Что бы вы сказали, если бы вам признались в любви?» — Он хмыкнул. — Энн осталась верна себе. Она не подумала: «О, он признаётся мне в любви», она отнеслась к этому как к настоящему вопросу. Будто я спросил из любопытства. Она зажмурилась и задумалась, а потом сказала: «Не знаю. Зависит от обстоятельств».