— Демократичная политика отменяется? — пересекая порог, Бут вопросительно приподнял бровь.

— Частный случай расширения взглядов для урегулирования конфликта, — без особого интереса ответил Нотт, закрывая дверь за Теренсом.

— Краткий экскурс в тему: как завуалированно попросить раскидывать чужие кишки осторожнее, — улыбнулся Терри, потирая ладони. — Мне нравится.

Хиггс тактично промолчал, что-то обдумывая про себя. Несмотря на то, что Нотт знал его намного меньше и хуже, чем Бута, профессиональная эмпатия, которой обладал новый подручный, зарекомендовала себя на высшем уровне. Теренс уже наверняка срастил в своей голове отсутствие Гермионы, разбитую посуду и отрешённость хозяина квартиры. Драко был идиотом, недооценив важность и таланты этого волшебника, а его умение мимикрировать под ситуацию можно было прировнять к искусству. Однако размышлять об этом Теодор не хотел. Он вообще не понимал, чего хотел. Его сознание захватила прострация, делая мысли заторможенными и мутными.

Наверное, Теодор должен был что-то чувствовать, когда слышал очередные крики убитой горем жены или визг ребёнка. Он должен был чувствовать муки совести, вину или хотя бы обеспокоенность. Но вместо этого Нотт ощущал только отрешённость, словно происходящее его никак не касалось. Он будто не находился в чужом доме среди вопящих разрозненных членов семейства, живых из которых становилось всё меньше с каждой минутой. Стоны и хрипы текли фоновым шумом, никак не нарушая прокрастинацию клеток в организме.

— Малфой находится в Мунго, — осторожно начал Теренс, глядя на то, как Нотт в очередной раз закуривает.

«Значит, живой», — сжав челюсть чуть сильнее, Теодор поморщился от собственного цинизма.

Ему не хотелось уточнять обстоятельства и причины попадания друга в больницу. Имея сомнительных союзников, обязательно окажешься на смертном одре, скорее рано, нежели своевременно. А поскольку их грабли были одинаковыми, то Драко было не за что винить. Больше всех в жизнеспособности Грейнджер и её планов был виноват сам Нотт.

— Терри нужно меньше сдерживаться, — лениво оборачиваясь к окну, спокойно ответил он. — Пусть поторопится.

— Кормак сообщил, что Поттер исчез из поля зрения, спустившись вместе с мадам Грейнджер в Отдел тайн, — Хиггс поджал губы, продолжив: — Он не может их отследить.

Нотт на секунду завис, услышать её имя, но заставил свои мысли течь по руслу логики, а не эмоций. В теории, возможно было использовать «Тихую комнату» для переговоров, однако в связи с особенностями строения, там присутствовал вынужденный свидетель. Попасть туда нет никакого шанса, а рисковать своим человеком нет смысла. Остаётся только ожидать результатов этого скрытого диалога. Теодору это давало немного времени и шанс решить свои вопросы до того, как его маленький гастрольный тур по территориям Селвина станет очевидным.

— Кто там у нас из живых остался? — сухо поинтересовался Нотт.

— Роули.

— Тогда тебе ненадолго придется сменить лицо, — разглядывая тлеющий табак, протянул Теодор. — Если не получается прямо, зайдем с другой стороны. Отправляйся к Невиллу, возьми у него оборотное зелье, а затем — в Мунго.

— Вы хотите, чтобы я… — он замолчал, когда Нотт поднял ладонь.

— Нет. Лишнее убийство при свете дня нам не поможет, — закусив щеку, хмыкнул Теодор. — Я хочу, чтобы ты позаботился о сохранности его дочери. До определённого времени.

— Могут возникнуть трудности с окружением, — уточнил Теренс, пытаясь быстро прикинуть ситуацию.

— Сделай всё необходимое, чтобы обезопасить себя, но не привлекай лишнее внимание, — вдохнув чуть глубже, Нотт потёр безымянным пальцем лоб, нахмурившись, — Там наверняка сейчас очень шумно: пресса, его семья, подопечные. Возможно, сам Поллукс пляшет недалеко от палаты… У тебя есть всего пара часов, а потом свидимся. Нам здесь нужно прибраться.

В семью лезть на теневой стороне не было принято. Однако этот запрет был снят для Теодора ещё в тот день, когда его отца убили, а затем он получил неоправданное обвинение в смерти Джозефа и покушении на Талию. Кровная месть являлась делом чести, а поскольку Селвин сам упростил обоснование чужой вины, то и Нотт больше не видел никаких препятствий. Так или иначе, он остался со своей судьбой один на один. А загнанный в угол человек способен на что угодно.

Инсталляции Бута тяжело поддавались изничтожению. После того, как Терри освоил человеческую анатомию, его талант обрел ювелирную огранку. Он научился отделять пучки мышц друг от друга так, что не повреждал структуру волокон. В своём извращённом смысле это было даже красиво, если не брать в расчёт общепринятые нормы морали. Теодор подошёл к изнемогающему Торфину Роули, лежащему на обеденном столе в луже собственной крови. В сердце ничего не шелохнулось. Всё ощущалось так же, как до изгнания: Нотт перестал понимать чужие страдания. Он не видел ничего, будто восприятие заволокла плотная пелена, отгораживая его от чужих эмоций в реальности.

Запах железа, повисший в воздухе вместе с дорогим парфюмом, не приносил никакого дискомфорта. Торфин закашлялся, и капли крови, вместе со слюной, брызнули Теодору на запястье. Он приподнял бровь, изучая, как равнодушие, клубящееся в теле, поглотило все остальные эмоции и рефлексы. Нотт приподнял кисть, хладнокровно оглядывая розовато-красную каплю, основавшуюся чуть ниже большого пальца, когда Бут с размаху саданул пленнику по лицу. Со спины послышался детский сдавленный писк.

— Я ещё не всё успел убрать, — втянув воздух сквозь зубы, протараторил Терри.

— Оставь, — поджав губы, Теодор достал платок и вытер чужие биологические жидкости с кожи. — Я просто сотру ему память о нашем присутствии.

Нотт не был уверен, что это проявление милосердия. Больше сила привычки. Видимо, Клауд не зря изо дня в день вбивал правильные нравственные ориентиры в его голову. Простая инерция, никакого сострадания.

— Как посчитаешь нужным, — невозмутимо отворачиваясь в сторону Торфина, бросил Бут. — Мне забрать это недоразумение в Чиддингфолд?

— Да, оставь его там и возвращайся в Мунго, — затушив сигарету об оголённую мышцу Роули, Нотт тяжело выдохнул, когда тот заорал. — Мне надо понять, в каком состоянии Малфой, стоит ли нам ожидать там поддержки.

Соратник только одобрительно кивнул. В голове всплыла фраза Итана про внуков, которую он обронил, когда на ресторан напали. Пустота внутри стала более затягивающей. Она ожила и зашевелилась, пытаясь выйти за пределы тела. Губительно и душно.

Около часа понадобилось, чтобы вернуть чужое поместье в подобающий вид. Терри незамедлительно исчез из виду, прихватив с собой полуживого Роули. Нотт тоже не видел смысла задерживаться, хотя и дальнейший план действий его мало привлекал. Больница Святого Мунго не являлась излюбленным местом для посещения, а уж тем более по такому гнетущему поводу. Переступив порог лечебного заведения, Теодор почти сразу заметил присутствие подопечных Малфоя и Селвина.

«Выглядит как паршивая ирония», — язвительная мысль скользнула в голове, когда Нотт обратил внимание на пренебрежительные переглядки.

Не составило никакого труда выяснить, что Драко находится в отделении снятия проклятий. Весьма разговорчивая медсестра без особых расспросов оповестила о тяжёлом состоянии пациента, о возможных вариантах терапии и о том, что родственники ограничили посещение. Несмотря на содержание монолога, девушка улыбалась так, словно, если перестанет это делать, то вся жизнь из Лондона исчезнет.

— Может вас проводить? — опираясь на регистрационную стойку, она наклонилась вперёд слишком сильно.

— Нет, спасибо, — равнодушно отворачиваясь, бросил Нотт.

— Если вам что-то понадобится, то я здесь, — настойчиво-сладким голосом уточнила она. — Меня зовут Одри.

— Благодарю, — чуть не закатив глаза, протараторил Теодор, стараясь покинуть навязчивую девушку поскорее.

Палаты с особым уходом располагались на втором этаже правого крыла. Они были просторнее и предполагали расширенный спектр услуг для пациентов. Включая и упрощённый график посещения. Как и предполагал Нотт, у Драко уже были посетители. А точнее: посетительница и сопровождение. Он редко видел мадам Нарциссу в последний год, и это было неудивительно. В первую очередь, она занималась уходом за мужем и являлась личной советницей сына. Малфой-младший старался вести дела самостоятельно, не впутывая мать, ссылаясь на то, что у неё и так достаточно поводов для беспокойства. Однако, как единственный член семьи в здравом уме, она временно приняла обязанности сына.