— Только от того, что вы просите, — поднимая на неё глаза, лениво протянул Нотт. — Вы ведь хотите остаться неприкосновенной?

После этих слов Грейнджер вздрогнула. Теодор удовлетворённо оперся на большой палец правой руки, наслаждаясь её реакцией на новые ощущения. Он точно знал, что сейчас она чувствует, как кончики пальцев ползут от её локтя к плечу. Когда Гермиона непроизвольно опустила глаза на своё предплечье, Нотт не смог сдержать лукавую ухмылку.

Где-то глубоко внутри себя он поблагодарил влюбленных идиотов за изобретение такого лёгкого и примитивного метода переноса касаний на чужое тело. Самым прекрасным в этом способе было то, что он не ограничивался только пальцами. При должной концентрации Теодор мог имитировать прикосновения губ и языка на любом расстоянии, пока её волшебная палочка находится рядом с Гермионой. А волшебники редко их теряют. Ему даже не нужен был зрительный контакт, поскольку магия взаимодействия помогала точно понять, в какой позиции его «партнерша». Однако на этом плюсы заканчивались. К сожалению, примитивные формы волшебства не могли гарантировать проникновение в тело или хотя бы ощущение чужой плоти. Другими словами, сам Нотт от этой связи мало что приобретал, кроме морального удовлетворения.

Ко всему прочему, поскольку это магию изобретали для двоих, то Грейнджер тоже вполне могла ею воспользоваться, ведь он связывал палочки добровольно. Таким образом, она автоматически получила разрешение. Но о подобных нюансах Теодор не планировал говорить вслух.

— Подобные чары не держатся долго, — судорожно вдохнув чуть глубже, Гермиона привычным движением убрала палочку в волосы. — Я пришлю вам официанта.

Её слова были чистой правдой: больше недели эта связь не сможет просуществовать. Однако, с учётом постоянных перемен её настроения, этого должно быть вполне достаточно, чтобы извести и без того напряженный организм. Какой бы стойкой и хладнокровной Грейнджер не казалась со стороны, Нотт прекрасно помнил её жажду во время поцелуя. Женская страсть сжигала города и стирала государства с лица земли. Оставаться несгибаемым и хладнокровным стало просто невозможно.

— Сегодня вы вновь за рулём, — сдерживая наглую ухмылку всеми силами, ответил он. — Мне пришлось разнообразить своё времяпрепровождение, пока вы занимались моей гостьей.

— Как досадно, что в нашей семье два алкоголика, — съязвила она. — Пока я воплощала в жизнь ваши планы, мне тоже пришлось выпить.

Её злость была просто очаровательна: чуть нахмуренные брови, вздёрнутый подбородок и слегка надутые губы. Это выглядело так по-детски, так откровенно и наивно. Карие глаза пылали недовольством и вызовом. Гермиона напоминала что-то маленькое, фырчащее и колючее в этот момент. Подходящих сравнений в голове Нотта так и не нашлось.

— Надеюсь, вы не очень сильно пострадали, — еле сдерживая смех, выдавил Теодор.

Провожая женский силуэт взглядом, он поджал губы, чтобы хоть как-то угомонить внезапный приступ умиления и хохота. Когда дверь захлопнулась, он тяжело выдохнул, опустошая лёгкие полностью. С каждым днём Нотт всё больше убеждался в том, что она несносна. Но имелся парадокс: терпеть её выходки было приятно.

На краю стола Анжелина, как обычно, оставила донесения и личные послания, предназначенные хозяину ресторана. За чередой посетителей и маленькой кудрявой неприятностью у Теодора не было времени разобрать скопившиеся новости. Откровенно говоря, и без этих писем событий каждые сутки происходило слишком много, но Моргана и все тёмные, видимо, так не считали.

Хотя Нотт и говорил, что никак не причастен к теневой стороне Британии, это являлось не полной правдой. Он доверял своим друзьям, но предпочитал иметь альтернативные источники информации. Обычно подобными делами занимался Итан, однако в его отсутствие Теодор прибегал к помощи старого знакомого — Грегори Гойла. После войны последнему не нашлось места в формировании и распределении власти. Ко всему прочему он не был наделен такими амбициями. Бывший одноклассник отчасти делил с ним информационное поле, только с противоположной стороны. Если Нотт пытался скрыть частные данные, то Грегори специализировался на том, чтобы достать их из под земли.

На данный момент соперничеством их противодействие вряд ли можно назвать, поскольку Гойл проиграл эту войну уже давно. Несмотря на это, их отношения оставались более чем приятельскими, а потому, чтобы не терять неплохую ищейку, Теодор предложил негласное сотрудничество. Грегори доставал необходимую информацию внутри страны: от чужого белья до министерства. Глаза и уши, которые, увы, не справлялись с наплывом данных в последнее время. Нельзя винить кого-то в массовой теории заговора, которая явно тянулась не через одну страну.

Среди массы событий, происходящих по всему городу, особенно выделялись два, о которых хозяин «Красного стула» не имел даже малейшего представления. Во-первых, прошлой ночью господин Поттер приостановил работу двух казино Забини. Причиной стала продажа запрещённых веществ, вводящих в состояние эйфории. Насколько Нотт знал своего друга, тот никогда не отличался особой принципиальностью, но так открыто пачкать руки не стал бы. Ко всему прочему теперь Блейз попал под расширенную проверку всего бизнеса. Останавливать работу остальных заведений, судя по всему, пока что оснований не нашлось, зато перелопатить всё и поперёк — запросто. В дополнение к этому главный аврор не поленился возбудить дело о халатности, влекущей за собой деградацию общества.

«Кто вообще придумал эту статью?» — поморщился Теодор, изучая формулировку.

Во-вторых, что являлось куда более пугающей информацией, семейство Кэрроу внезапно стало наследниками имущества погибших Мраксов. Насколько Нотт мог судить, это был первый прецедент, когда родовые активы одного из древнейших семейств Британии переходили не родственникам. На данный момент документы, подтверждающие права наследования, находились на экспертизе, значит, что Визенгамот тоже не в восторге от таких «передачек».

Стараясь переварить полученную информацию, Нотт нервно постукивал пальцами по столу. Масштабы проблемы становились всё крупнее с каждым часом. Если предположить, что Маркус действительно находился под влиянием Мраксов, то никакого смысла убивать их у него лично не было. Зато мотив семьи Кэрроу казался очевидным.

«Неужели в самом отбитом коллективе столетия наметился разлад?» — достав чистый лист, Теодор кратко записал участников всего происходящего.

По одну сторону лежали радикальные или полурадикальные формирования: Селвины, Мраксы, Кэрроу. Хилл стоял под большим вопросом. Если учитывать, что Нотт-старший не особо брезговал грязными методами работы, то до своей кончины целиком и полностью принадлежал к ультимативным движениям. Маркус же хотел сменить политику. Однако, если он находился под прямой протекцией Мраксов, ему бы никто не позволил этого сделать. Вопрос об излишней благосклонности древних родов к новому главе «Банши» так же висел в воздухе, а недовольство коллектива подтверждало то, что место своё тот занял незаслуженно. Уважение в криминальных кругах заработать было сложно, а упасть с пьедестала, наоборот, не составляло никаких проблем.

Упускать из рук наследие погибшего древнего рода тоже было глупостью чистой воды: воевать по новой, терять время и силы. Завещание являлось выгодным обходом привычного порядка, однако крайне противоречивым для общества. Теодор пометил себе на полях, что стоит разузнать, как к этой новости относится сам Амикус. Нотт очень сомневался, что подобное внимание к семейству Кэрроу, которое так старалось не светиться долгие годы, будет им в радость.

«Поллукс может отвлекать внимание от чего-то масштабного… — этот вывод вязкой слизью стёк по внутренней стороне черепа. — Хорошо бы иметь там крысу».

Но это было невозможно. Старый параноик не подпускал к себе никого, кроме проверенных годами волшебников. В его дом могли входить только ответственные за дела люди, а рядовые члены группировки видели его только мельком и издалека. Он считал ниже своего достоинства тратить бесценные секунды жизни на челядь, за что заслужил своеобразное уважение.