Пока генерал ужинает, мы с мамой не спеша пьем чай. Довольный Хатико с хрустом грызет печенюшку, которую заслужил за послушание. В открытое окно из сада доносятся ночные звуки, где-то совсем рядом, в траве стрекочет кузнечик… Ляпота… Просто семейная идиллия, блин! Мне бы нужно переговорить с Имантом по делу, но у мамы сейчас такое счастливое, умиротворенное лицо, что я не решаюсь прервать наше чаепитие.
Поужинав, Имант целует маме руку
- Спасибо, все было вкусно. Если ты не против, мы пойдем немного прогуляемся по саду в мужской компании.
- Конечно, идите! Полезно подышать свежим воздухом перед сном, лучше будете оба спать.
Ну, …судя по усталому лицу генерала, он моментально уснет и без этой прогулки. Просто он понял мое желание поговорить, а при маме это невозможно.
- Хатико, гулять.
Песик послушно семенит за нами в прихожую, а очутившись в саду, тут же срывается на бег, даже не дождавшись команды генерала «вольно!». Не удержавшись, первым спрашиваю
- Чем сегодня все закончилось?
- Да еще не закончилось – вздыхает Веверс и тянется за сигаретой – в своей вотчине порядок я навел, генерала нейтрализовал. Но ведь за Бобковым тоже люди стоят. И серьезные.
- Неужто, и сам Суслов?
- Догадался? Он тоже. Крепко невзлюбил тебя Михаил Андреевич.
- А за что ему меня любить? Я же для него хуже врага. Но согласитесь, в интуиции ему не откажешь – угрозу для своей кондовой идеологии он чует безошибочно.
- Так какую школу человек прошел – усмехается генерал – один из последних сталинистов, мастодонт. А у них, у выживших при Хозяине, чутье почти на уровне звериного.
- А у Арвида Яновича?
- И у него. Но там интеллект другой, другое устройство головы. Их с Сусловым и сравнивать сложно.
- Как он себя чувствует?
- Крепится. Но себя совсем не бережет – старается побольше успеть до…
Имант замолкает, затягивается сигаретой. Да… страшно это – знать, что близкий человек доживает последние дни. Сам прошел через это в прошлой жизни, и потому искренне сочувствую ему.
- Я здесь Люду заставил полное обследование пройти, пока все вроде бы нормально - неожиданно произносит Имант, и я весь превращаюсь в слух - Потом имел долгую беседу с одним уважаемым профессором. Объяснил ему ситуацию, сослался на наследственную предрасположенность в ее роду, и попросил его составить список рекомендаций. Понятно, что 100% гарантии это не даст, но хоть что-то…
У меня теплеет на душе от его переживания за маму, и я успокаивающе добавляю
- Рождение ребенка тоже может кардинально изменить ситуацию. Гормональная перестройка – великое дело.
- Я на это надеюсь. Профессор тоже об этом говорил. Но сидеть и просто спокойно ждать не могу. Весь интернет прошерстил, какие только статьи не прочитал за это время…
- А почему не женитесь? – в лоб спрашиваю я – она ведь переживает, хоть вида и не подает.
- Знаю. Но я жду завершения истории, эпизод которой ты сам сегодня видел. Пока не буду уверен, что все в порядке, что мы окончательно взяли власть в стране - не могу рисковать Людой. И нашим будущим ребенком тоже.
- Ну, хоть объясните ей, почему медлите.
Генерал снова глубоко затягивается, нервно тушит бычок о край небольшой урны, стоящей у скамьи в самом конце сада.
- Вот и скажи: какой из меня сейчас муж? Если каждый день по краю хожу. Ты знаешь, что первые секретари национальных республик готовят свои собственные боевые группы?
- Это же мятеж - тяну я, защелкивая на ошейнике Хатико карабин поводка. Что-то он чересчур расшалился.
Мы долго молчим, думая каждый о своем. А может, даже и об одном и том же, как знать. Наконец, я не выдерживаю:
- Имант, для тебя не секрет, что я старше. Что я прожил более долгую жизнь и имею полное моральное право сказать – предугадать нельзя ничего. Может, мы все умрем завтра, а может, проживем долгую счастливую жизнь до глубокой старости. Надо жить сегодняшним днем и не откладывать жизнь на потом. Плевать на всех врагов, захотят они нас убить - все равно убьют. Поэтому женись уже на маме и сделай ее счастливой. А если все вдруг станет совсем плохо, я все равно найду способ спасти своих близких. И Альдону, поверь, я тоже вытащу, чего бы мне это не стоило.
Генерал молчит, обдумывая сказанное мною. Не встретив отторжения, закрепляю успех:
- Я из Японии привез красивый жемчуг для мамы, целый гарнитур из нескольких украшений. Вообще-то хотел сам ей на день рождения подарить, но ради такого дела уступлю тебе. Будешь делать предложение – подаришь.
И не утерпев, съехидничал
– Мог бы ей и бриллианты, конечно, привезти, да правила таможни не позволяют. Вон вы у бедной Веры даже колье трамповское отобрали.
Веверс пожимает плечами:
- И правильно сделали. Правила едины для всех.
- Эх, …а какие шикарные брюлики у меня в кладе были…! – мечтательно вспоминаю я – но кое-кто, не будем указывать пальцем, клад мой заграбастал и сдал его государству.
- Забудь – осекает меня Веверс - Не хватало еще, чтобы жена Председателя КГБ в ворованных бриллиантах ходила. Хватит с нас “коллекции” Галины Леонидовны.
Туше. О происхождении цацек в том кладе я действительно как-то не задумывался. Дарил их беззаботно своим дамам сердца, приравняв к бижутерии. А ведь с этими цацками вполне могли возникнуть неприятности – кто знает, где их взял бывший хозяин клада? Да и за Брежневу Веверс жестко мне вломил. По сути она с этим Буряцем подельницей была. Поди не догадывалась откуда камни? И почему он каждый раз просит отмазать от МВД... Может то забвение, что она сейчас получила заслуженное? Вот такое наказание ей жизнь назначила. И это она еще легко отделалась.
Я почесал Хатико за ухом, решил сменить тему.
- Мне бы с айфоном нужно поработать, я подъеду в Ясенево? Скоро гастроли в США и в Италии – снова требуются новые песни.
- А ты достаточно осторожен с ними? Неприятностей не будет?
- Осторожен. Историю каждой песни я обязательно отслеживаю, и если есть хоть малейшее подозрения, что она уже написана, никогда такую не беру. Как бы хороша она не была.
- Похвально. А то, что ты эти мелодии на кассету себе записываешь?
- Так эта кассета с записями только для меня. Она хранится здесь, и дом никогда не покидает. А для работы я приспособился себе минусовки скачивать, причем в варианте для караоке, где в основном идет электронная версия на синтезаторе. А поскольку я здесь в подвале начал уже делать себе домашнюю студию, и у меня синтезатор есть, то доказать что-либо…
- Умно. Но смотри все же не попадись.
- Пойми, Имант, не получается по-другому. Мне нужны все новые и новые песни, и нет у меня времени изображать перед своими сотрудниками творческие муки. Вот завтра распущу народ на каникулы, а сам за это время подготовлю весь материал. Вернутся – начнем сразу же работать. И так уже беру по минимуму, чтобы не вызывать подозрений. И вот что еще…
Я набираю в грудь воздуха и бросаюсь как в прорубь
- Надо посвятить в происходящее Романова. А может, и еще кого-то. Невозможно тащить в одиночку эту тяжкую ношу послезнания, никто этого не выдержит, даже ты. И если вдруг Романов останется без твоей поддержки, ему потом одному не выстоять. И что мне тогда делать – начинать все с нуля? Я, конечно, верчусь как белка в колесе и делаю все, что могу по своей линии, но основная работа сейчас все равно идет в Политбюро. Так что вам с Арвидом Яновичем нужны новые соратники. Пришло время расширить круг посвященных. Что скажешь?
Веверс долго молчал, разглядывая звезды. Потом тихо произнес:
- Подумаю.
*****
В эту ночь я так и не заснул. Снова полежал-полежал без сна, да и пошел писать отчет Романову по Японии. А чего время зря терять, у меня его и так немного. Составил себе сначала план, чтобы ни о чем не забыть, и начал писать черновик по Саммиту. В процессе возник первый вопрос: так встречался Шмидт с Косыгиным по дороге в Токио, или нет? А если встречался, что конкретно ему Алексей Николаевич ответил по СС-20? В прошлой моей жизни наш отказ убрать СС-20 из Европы имел самые печальные последствия – отношения с западными европейцами резко испортились. И наш ввод войск в Афганистан потом только завершил начатое. А теперь как? Впереди ведь ратификация ОСВ 2 в Конгрессе, нельзя же американским “ястребам” в руки такие козыри давать. Надо будет спросить у Веверса.
