— Так посмотреть, Маэстро, вы кругом святая и ни в чем не виноваты. Вы должны были разобраться в сложившейся ситуации, а не начинать урок… — госпожа Божена свысока смотрела на некромантку, сжимая подлокотник стула.

— Все началось непосредственно в начале занятия, если вам не известно. Если бы я ушла и стала разбираться с лаборантами, то «вдруг» вышедшие из забвения личинки разодрали бы студиозов, которые ничего бы не смогли противопоставить нежити, — отчеканила Имельда.

— Как так получилось, что вы вышли из этой невероятной схватки целая и невредимая? — спросил жирный инквизитор. Девушка сжала зубы и взглянула на второго, ища невидимого знака, как ей ответить.

— У девушки большой опыт в подобных схватках, не удивительно, что она справилась, — встрял неожиданно тощий помощник директора Ренольда.

— Да-а, все помнят тот опыт, господин Прус…. Хотя до сих пор остается загадкой, как вы выжили, Имельда, ну, просто чудо! — съязвила госпожа Божена, намекая на то, что не было никакой схватки, а девушка просто сбежала. Такой слух ходил, да. Имельда его ненавидела, но он был удобен ей. Никто не знает правды. Никого там не было. Она сжала зубы и ничего не ответила.

— Хватит препирательств. Расследование по прошедшему делу уже окончено, — спокойно и властно произнес инквизитор, которого Имельда знала. Она смотрела на него с тяжело скрываемой злобой. Только злилась она не на инквизитора, а на всех остальных. Они еще смеют ее обвинять в чем-то? Когда она чуть не отдала жизнь за этих неблагодарных ублюдков. — А вот нынешнее только открылось. И мне хотелось бы спросить у вас, Имельда, — он встал и подошел к девушке, — вам знакомы эти руны?

Он протянул ей лист хорошей бумаги, на котором были начерчены узоры. Имельда отказалась брать лист в руки, так как перчатки она второпях надеть забыла. Она едва качнула головой, давая понять, что брать лист в руки не будет. Инквизитор, никак не отреагировав, выставил лист перед собой.

— Да, обращают вспять сложное заклинание нейтрализации и подчинения упырей.

— Значит, знакомы…

— Конечно, знакомы! Их изучают в школе на третьем курсе! — разозлилась Маэстро Пешет.

— Ладно, спокойно. Не стоит повышать тон. Мы ведь просто разбираемся в деле. Вас никто не обвиняет, — инквизитор вернулся в свое кресло, — Пока еще.

— Такие руны были обнаружены на всех столах, начертанные снизу. Вы знаете об этом что-нибудь?

Девушка, слегка успокоившись, кивнула:

— Да, видела во время схватки.

— Как так? У вас было время смотреть под столы, пока на вас нападали эм… сколько там… шесть упырей? — насмешливо спросил толстый инквизитор и протер платком лоб.

— Нет. Меня волокли под стол за ногу, — сдерживая ехиство, прокомментировала. — А потом я перевернула один из них. Сложно не заметить белые рисунки.

— Кто еще имеет доступ в лабораторную?

— Кто? Да все. Она же была открыта перед занятием. Кому в голову в здравом уме придет выводить мертвецов из ступора? Боги, да дети туда даже смотреть боялись, не то, что зайти и чертить там что-то.

— А взрослые? Вы видели кого-либо постороннего?

— Нет, не видела. Я же была в кабинете. Я только слышала приготовления лаборантов. Они ходили там, носили упырей. Это слышала. Потом на пару минут все затихло, прозвенел первый колокол. Я вышла. В аудитории был только Вельт…

— Стойте, стойте. Студиоз Вельт? — притормозил ее рассказ господин Прус.

— Это который? — выгнул бровь один из мужчин.

— В каком смысле, который? — озадачилась Имельда.

— Имельда, вы не говорили, что там уже находился кто-то, когда вы вышли.

— А это имеет значение? Он же…

— Что за Вельт? Тот самый Вельт?

— Где он находился?!

— Студиоз? Или Маэстро?!

Имельда от обилия посыпавшихся вопросов вжалась в кресло.

— Тишина! — рявкнул директор, встав. — Имельда. В аудитории уже был мальчик? Или там был Маэстро Вельт?

— Нет. Там был Ренсон Вельт.

— Это кое-что меняет, — сморщилась Божена, поглядывая на своих коллег.

Директор ткнул на господина Пруса, а потом махнул на дверь:

— Велекий, проверь, допросили ли мальчика.

Господин Прус стремительно удалился, а Директор Ренольд вновь вернул свое внимание к девушке.

— Что делал мальчик?

— Ничего. Сидел за столом.

— На каком ряду?

— Да откуда мне помнить? Ну… — наморщила лоб, приложила к нему пальцы, пытаясь вспомнить, — Где-то сначала. В первых рядах. Недалеко.

— Уж не думаете ли вы, что мальчик причастен к этому? — строго спросил мужчина средних лет, поерзав на своем стуле.

— Ведь это абсурд!

— То, что это дело рук Маэстро Пешет, тоже абсурд. Самоубийственное дело оживлять упырей. Да и зачем? Девушка, у вас есть цель для всего этого? — иронично спросил другой мужчина. В светлом костюме, он был одет с иголочки, а ситуация, казалось, забавляла его. У него тоже была трость, но вряд ли он использовал ее прямо по назначению. Скорее как декоративный предмет образа. Имельда не помнила его имени, знала только, что он заведует кафедрой стихийной магии.

— Но ведь она жива, как видите! Кстати, это слишком подозрительно. Шесть мертвецов на одну хрупкую девушку, к тому же еще не до конца оправившуюся от предыдущих травм. И ни царапинки! — возмутилась Божена.

Имельда поджала губы. Ну, да, ну, да.

— То есть вы поверили бы в ее невиновность, только если бы ее разорвали? Вот это бред, — хмыкнул стихийник.

— Прошу обратить внимание на то, о чем уже было говорено. Госпожа Пешет хороший специалист. И допустить то, что она выжила только благодаря своим навыкам, я могу. Кстати, именно из-за нее не пострадал ни один студиоз.

Снова тихо и спокойно внес свою лепту господин Милтон.

— А я смотрю, вы, отец, очень защищаете данную особу. Любите кидаться на кости, уважаемый? — встряла госпожа Божена. Инквизитор пронзил ее своим ледяным взглядом, госпожа Божена, может, и пожалела о своих словах, но виду не подала.

— Девушка не врет, не вижу смысла.

— Однако очень запутанная ситуация…

В этот момент дверь в залу открылась и в нее зашли трое. Маэстро Вельт, студиоз Вельт и господин Прус.

— Маэстро, — кивнул директор, пройдясь немного им навстречу.

— Господа, вы должны выслушать это.

Один из мужчин магов лениво шевельнул рукой, и рядом с Маэстро Пешет появилось точно такое же кресло, на каком сидела она сама. Мальчика усадили в него. Он мазнул затравленным взглядом по некромантке и отвернулся. К нему подошел Маэстро Вельт и положил руку на плечо.

— Ренсон, все будет хорошо. Рассказывай.

— Давай, мальчик, расскажи, что рассказывал там, — поддержал его господин Прус.

— По второму кругу одно и то же, — проговорил Ренсон сквозь зубы, глядя себе на ладони, зажатые меж ног. Потом поднял голову. Он не знал на кого смотреть. Некоторые люди вообще были не знакомы мальчику, по крайней мере, не по имени.

— Я вчера письмо получил.

— Что за письмо? От кого? — встряла Божена.

— Не перебивайте его! — одернул Маэстро Вельт. Госпожа Божена вздернула подбородок: «Больно надо».

— От кого не знаю, — продолжил юноша. Он нервно завел не слишком длинные темно-каштановые волосы назад, убрав их со лба. — И я его сжег потом. — Пауза. Он глотал злость, пытался говорить сквозь нее. — Я нашел его ночью. Не знаю, кто положил его мне на тумбу. Прочитал утром. Там говорилось… — он нервно сглотнул, отрывисто вытер глаза. — Я догадывался. Слышал, как отец обсуждал это со всякими важными людьми. Имен не называли. По крайней мере, из разговоров, что я подслушал, я не понял имени…

Он замолчал, потому что его душили слезы.

— Я ничего не понимаю, — сморщился жирный инквизитор, указывая на мальчика. Очень эмоционально пожал плечами. — Что за письмо, какие разговоры такие!?

— У мальчика два месяца назад погибла мать, — соизволил пояснить Маэстро Вельт.

— Простите, а вы, получается, его… — инквизитор призывно помахал рукой.